Джек Чалкер - Кинтарский Марафон

Первой вбежала Модра.

— А ну остановитесь! Немедленно! — рявкнула она. Часть ярости Джозефа передалась ей.

— «Немедленно, немедленно»! Посмотрите-ка, как она вдруг раскомандовалась, эта биржанская шлюшка!

Она пристально взглянула на него, в ее глазах блеснула сталь.

— Последи за своим грязным языком! Я знаю твои мысли, Джозеф! Я знаю, что ты за жестокая скотина! До сих пор я делала тебе скидку на воспитание, но этого не потерплю! Задолго до того, как ты стал крутым патрульным, я побывала на дюжине таких мрачных миров, что ты сможешь получить о них представление только из моего сознания! И однако я до сих пор жива! Интересно, как бы ты загипнотизировал те щупальца на болотном мире? Да ты не дожил бы до этой минуты, если бы столкнулся с ними! Я была командиром Первой Команды! Я нанимала и увольняла качков и одаренных типа тебя и сражалась с ними бок о бок, а ты использовал свой драгоценный Талант, только чтобы третировать беззащитных людей! Я не принадлежу никому, и меньше всего — таким, как ты, миколианец! Может, я периодически и сдаюсь напрокат, но беру за это хорошую плату! А теперь вставай и прекращай это дерьмо! Если уж нам надо работать в одной команде, то считай, что получил урок хороших манер!

Повисла пауза, даже в телепатическом пространстве. Впрочем, Ган Ро Чин не смог удержаться от улыбки. Казалось, ничто не могло вывести ее из равновесия, а ему это случайно удалось.

Наконец Джимми сказал:

— И ты позволишь ей вот так говорить с тобой?

На коротышке скрестились сердитые взгляды, поскольку его короткое замечание похоронило все шансы Джозефа достойно выйти из положения.

— Тогда начинай, миколианец, — холодно бросила Модра. — Можешь пользоваться чем хочешь. Ты и Джимми против нас четверых.

Маккрей, казалось, изумился.

— Эй! Погоди-ка! Это не мой бой!

— Теперь твой, — ядовито заметила Триста. — Ты сам выбрал сторону, когда открыл свой широкий рот. Я так думаю, трое из нас давно мечтают вправить тебе мозги!

— Ну так что, Джозеф? — спросил Ган Ро Чин, считая инцидент весьма полезным. Разрядится уйма напряжения, в том числе и его собственного, а многие из людей снова начнут мыслить, как команда. — Разумеется, она будет знать твои действия одновременно с тобой, а мои мысли никто не прочитает, в том числе ты.

К этому времени здоровяк успокоился.

— Дело того не стоит! — рявкнул он. — Она того не стоит!

Но про себя он думал о ней, да и о других, совершенно иначе, и Модра знала это. Это выглядело бредом, но такая Модра ему нравилась больше прежней.

— То есть?.. — начал Джимми, но Джозеф его перебил.

— А ты вообще помолчи, экстрасенс-недорослик, не то я тебе челюсть сломаю! — сердито огрызнулся он.

— Что за черт! То есть драться не будем? — разочарованно протянула Гриста. — А я-то так хотела воткнуть Джимми копыто в яйца! Когда-то я мечтала сделать это с кучей народа, да вот ног не было!

Джимми уставился на нее.

— Шутишь! Или нет?

Она пожала плечами.

— Я их пощадила. Да и у кого на них больше прав? И потом, я так поняла, у тебя и у него мозги вроде как вместе, так что он ощутит то же, что и ты, верно?

Джимми, обернувшись, заметил легкие улыбки на лицах окружающих. Он повернулся к Крише — она стояла, как всегда, бесстрастная и готовая к драке.

— И ты тоже? Ты, жрица!

— Не такая, как ты их себе представляешь, — ответила она. — Маккрей, здесь нет слабых девочек. Они не дожили. Модра, Джозеф и капитан, и даже Гриста, как и я — мы все примирились сами с собой. Мы победили наших личных демонов. Теперь твоя очередь. Хочешь быть евнухом — твое право. Но если ты не уладишь все прямо сейчас, а потом решишь прикоснуться к нам, к любой из нас, то… что ж, тогда Биржу будут представлять двое.

Потрясенный, чуть ли не больной от этого внезапного нападения, Джимми поспешно выбежал в кормовой отсек и закрыл за собой шлюз.

На несколько секунд воцарилась тишина, затем Гриста воскликнула:

— Стоп! Там же всякая медицинская дрянь! Вы не думаете, что он способен? Или как раз думаете? Может, мне стоит…

— Нет! — резко возразила Модра. — Я не знаю, собирается ли он это сделать, потому что он и сам не знает. Но он должен все уладить, и как можно скорее; мы не должны ему мешать. Такой как есть он бесполезен и для нас, и для себя. Либо он найдет какой-то выход и сможет взять себя в руки, либо нет. Если нет, то он такой же труп, как те, что остались за нами. Если сейчас он не возьмет себя в руки, то станет слабым звеном в цепочке и погубит всех нас.

Криша вздохнула.

— Да, ты права, конечно. Но мне в свое время было не легче, чем ему сейчас, и я бы не справилась без поддержки.

— Он сам исключил такую возможность, — мягко сказал Ган Ро Чин. — Ему помогали чуть ли не каждый раз, когда у него был кризис. Сначала его Бог, затем церковь, потом его первая любовь, потом команда и Триста.

— Он никогда не принимал помощи, — заметила Триста. — Я была против, когда он спас Молли, хотя теперь я скорее рада, что он меня не послушал.

Запершись в кормовом отсеке, Джимми Маккрей размышлял, насколько все было бы проще, если бы он мог остаться один. Этот контакт, это отсутствие уединения более чем что-либо мешал ему как следует заглянуть в себя. Впрочем, вряд ли это смогло бы помочь.

Почему ты стал священником? Ну, потому что по меньшей мере один мальчик и одна девочка из каждой семьи обязаны были уйти от мира. И еще потому, что он был сорванец, а двое его братьев — примерными мальчиками. Семья нуждалась в них, и жребий пал на него. Давление стало совершенно неимоверным, когда Скан, еще учась в школе, неплохо развернулся со своим ремонтным бизнесом, а Морин приняла постриг. На него давили все — церковь, семья, даже местные власти, и это было невыносимо. И потом, куда еще можно определить паренька, крадущего у соседей, чтобы потом перепродать добычу мальцам из приюта?

Сам факт того, что он вырвался из этой атмосферы в спокойный, закрытый мир семинарии, сотворил с ним чудо, и он ощутил в душе гармонию. А когда он узнал про демонологию, он просто загорелся. Биться с демонами! Да! Вот это — работа для настоящего мужчины! На его рукоположение пришла вся семья да что там, весь город! — и все были так горды за него. А его благочестивая мать, царствие ей небесное, плакала в голос от счастья, потому что ее сын стал священником, а не бандитом.

В общем, выбора у него было не больше, чем у Криши.

И какое-то время ему действительно нравилось. Все звали его «отец Джим», просили благословить и так далее. Ах, эти простые, бесхитростные люди из его первого крошечного прихода, какие потрясающие, невероятно грязные грешки они ему исповедовали!

Но единственными демонами, с которыми он столкнулся в этой жизни, были его собственные. Гордыня, конечно же, и еще алчность. Он желал всех этих безделиц, которые можно было купить за деньги, а он не мог. Он страдал от отчаянных приступов скуки, леча их не постом и молитвой, а бутылкой. Когда его старший брат к тому же унаследовал половину винокурни, стало еще хуже.