В Глухов - На суше и на море

В Китае воробьев тоже немало, но там другой вид — полевой воробей. А мы рассказывали сейчас о домовом, или городском, воробье. Оба этих вида живут и у нас.

Американские орнитологи считают, что в их стране живет теперь не менее ста пятидесяти миллионов воробьев. Почти на каждого американца по воробью!

Необдуманные переселения животных из одной страны в другую всегда грозят самыми неожиданными и часто весьма опасными последствиями для обитателей, для лесов и полей той страны, в которой эмигранты поселяются. История уже знает немало таких примеров.

В 1788 году первые поселенцы привезли с собой в Австралию пять пушистых зверьков. Их очень берегли. Через семьдесят лет один человек был приговорен местными властями к штрафу в десять фунтов стерлингов за то, что застрелил кролика на земле некоего Робертсона. А еще несколько лет спустя тот же Робертсон истратил пять тысяч фунтов стерлингов, безуспешно пытаясь истребить кроликов в своих владениях.

Кролики стали национальным бедствием Австралии. Они опустошают ее луга и поля. Жители Австралии ведут с кроликами настоящую войну с участием воинских подразделений, с применением авиации и отравляющих газов. Но кролики не сдаются: их удалось лишь несколько оттеснить во внутренние пустынные районы страны, отгородившись от них китайской стеной новейшего образца — хитроумными изгородями из колючей проволоки, которые оплели весь восток и юго-восток континента, протянувшись на тысячи километров (семьсот миль изгородей в одном лишь Квинсленде!)

Ежегодно Австралия экспортирует семьдесят миллионов кроличьих шкурок и около шестнадцати миллионов замороженных тушек. Но совсем не заметно, чтобы кроликов стало меньше…

И понятно: ведь они очень плодовиты. Пара овец за год может принести одного ягненка, за два года — двух. А пара кроликов произведет на свет через двенадцать месяцев — 130, а через два года — 5088 потомков.

Травы, съеденной этой прожорливой ордой грызунов, хватило бы на пропитание стада баранов в тысячу голов.

Природа — очень сложный «суперорганизм». Все ее элементы, живые и неживые, — почвы, леса, звери, птицы, минералы, — одно целое. Комплекс приспособленных друг к другу взаимодействующих и взаимосвязанных процессов. Они уравновешивают друг друга, пока система не нарушена. Поэтому неуместное вмешательство в жизнь природы может привести к роковым последствиям. Достаточно выдернуть одну карту из карточного домика, чтобы рухнула вся постройка.

Так и человек, не зная или зная плохо архитектуру природного здания и пытаясь тем не менее внести в него свои поправки, уподобляется нередко ученику чародея, вызвавшему неумелым колдовством разрушительные силы, с которыми сам не может справиться. Разве злосчастное разведение кроликов в Австралии — не достаточно убедительный урок?

Другой пример — акклиматизация мангустов на Ямайке. Сто лет назад этих ловких зверюшек завезли на Ямайку для борьбы с крысами, которые истребляли много сахарного тростника. Мангусты быстро здесь расплодились, через десять лет съели уже всех крыс и принялись за… поросят, ягнят, кошек, водосвинок, ящериц, птиц. Они грозили истребить большую часть островной фауны. Иммигранты, которых пригласили есть только крыс, оказались куда более прожорливыми, чем крысы, и скоро стали истинной «казнью египетской» для всего живого на острове.

Необдуманное истребление хищников тоже часто нарушает равновесие в природе и приносит больше вреда, чем пользы. Поэтому в Африке леопард, а местами и крокодил признаны полезными животными и взяты под защиту закона. Леопард истребляет много диких свиней и обезьян бабуинов, разоряющих поля, а крокодил — полудохлых рыб, вредных ракообразных и насекомых, но, к сожалению, добавляют африканские зоологи, «крокодилы порой нападают и на людей».

Выдра, вылавливая массу больной рыбы, также очищает рыбьи стаи от заразы. Рыбы больше в тех водоемах, где водятся выдры — их злейшие враги.

Порой самыми неожиданными путями тянутся невидимые нити биологических уз от одного существа к другому, от животного к растению, от дерева к почве, из почвы в облака и опять к зверю и цветку. Все в природе взаимосвязано, и связь эта двусторонняя. Животные и растения жизнедеятельностью своей преобразуют почву, минералы, ландшафт, климат и атмосферу, а атмосфера, климат и ландшафты влияют на развитие животных.

Первым званым гостем в нашей стране, которого особенно горячо приветствовали охотники за пушниной, была ондатра. Это североамериканская мускусная крыса, родич полевки.

Американские траперы ежегодно добывают более десяти миллионов мускусных крыс. Мех их идет на шапки и шубы. С качеством этого меха у нас теперь многие знакомы. Ведь ондатры в СССР сейчас, пожалуй, больше, чем в Америке. Во всяком случае, «жилплощадь» ее больше: она обитает по рекам всего Европейского севера России, почти по всей Сибири. Много этих крыс и в Средней Азии. Местами живут они на Украине, Северном Кавказе и в Белоруссии.

Первую партию ондатр привезли в 1928 году. Зверюшек выпустили на Соловецких островах в Белом море и на острове Карагинском, около Камчатки. Они там быстро прижились.

В следующие пять лет еще две с половиной тысячи ондатр расселили в других областях Союза. Было более пятисот таких пунктов, где выпускали ондатр. А с 1935 года на мускусных крыс уже стали охотиться.

Нутрию привезли из Южной Америки чуть позднее ондатры. Это тоже грызун и тоже питается болотной травой. Но зверь куда более крупный, чем ондатра. И мех у нутрии ценнее. В пушной торговле его почему-то называют «обезьяной».

Осваивать, что называется, новые горизонты нутрии начали в Казахстане, Туркмении и на Северном Кавказе. Но начали неудачно: они все погибли. По-видимому, погубили их морозные зимы, сковавшие льдом реки.

В 1931 году четыреста нутрий ушли в шуршащие тростники озера Шильян и Кара-Су, в Азербайджане. Десять лет о судьбе иммигрантов почти ничего не было известно. Много нутрий съели собаки и шакалы. Но многие и уцелели: после войны в Ширванской степи уже жило около десяти тысяч нутрий. А в конце сороковых годов нутрия стала главным промысловым зверем Азербайджана: пятьдесят процентов всей стоимости пушнины, добытой в этой республике, дает «обезьяний» мех.

В Грузии нутрия хорошо прижилась в Колхидской низменности, а в Армении — в долине Аракса. В 1949 году нутрий завезли и на берега реки Вахш в Таджикской ССР.

Десять лет назад много американских норок, которые крупнее и ценнее наших, выпустили в Сибири, в Башкирии и Закавказье. Местами охотники их немало теперь добывают.

Еноту и енотовидной собаке тоже по воле людей пришлось осваивать новые земли. Первого из Америки переселили на Кавказ и в Среднюю Азию. На Кавказе енот, говорят, неплохо акклиматизировался. Что касается двойника его — уссурийской енотовидной собаки, то она стала объектом ожесточенных дебатов. Много громких слов было сказано и в ее защиту, и в ее осуждение. Дело в том, что этих тихих и незлобных зверьков из приамурской тайги переселили в Европейскую Россию, а также и на Кавказ, в Среднюю Азию и Западную Сибирь. В Европейской России енотовидные собаки сильно расплодились. Под Москвой, например, енотовидная собака теперь почти такой же обычный зверь, как и лиса. Разве это не приятно? Но увы! Некоторые охотоведы утверждают, что уссурийские еноты истребляют множество птичьих гнезд. Поэтому будто бы и дичи стало мало в наших лесах.