Брайан Олдисс - Теплица

— Выход из леса совсем рядом, он прямо впереди, — рискнула заметить Яттмур. Она передала пойманных ею попрыгунчиков другой женщине и теперь подошла ближе, послушать, что говорит Грен.

— Мы поведем вас еще дальше, — объявил он, повернувшись к ней.

— Но освободите ли вы нас от духа Черной Глотки? — напрямик спросила Хатвир.

— Вас будут вести так, как вы того заслужите, — отрезал Грен. — Сначала я и мой дух-собрат Пойди желаем получить пищу и сон, и тогда будем говорить с вами. Сейчас же отведите нас в свое убежище.

Хатвир низко склонилась перед ним — и пропала у самых ног Грена, словно провалилась сквозь землю.

Истерзанные потоки застывшей лавы, на которой они стояли, пронизывало множество отверстий. Отдельные участки осыпались сами, в других местах ходы были прорыты пастушьим племенем; так возникли уютные подземные укрытия. Здесь эти люди жили — лишь отчасти в безопасности и лишь отчасти в темноте, — в обширной пещере с множеством запасных выходов, удобно расположенных над головой.

Поили и Грена убедили спуститься в подземный полумрак, и помощь Яттмур оказалась куда действенней, чем наглядный пример Хатвир. Там они уселись на скамьях и почти сразу же получили пищу.

Они отведали мяса попрыгунчика, которое пастушье племя приправило незнакомым обоим странникам способом: специями, сделавшими блюдо аппетитным, и перцем, придавшим ему остроту. Попрыгунчик, объяснила Яттмур, издавна стал основной пищей племени, но порой им перепадает и иная, особая пища, которую тут же почтительно поднесли Грену и Пойли.

— Это называется «рыба», — сказала Яттмур, когда оба выразили одобрение. — Она выходит из Долгой Воды, льющейся из Черной Глотки.

Сморчок в голове у Грена немедленно заинтересовался и заставил переспросить:

— Как же вы ловите эту вашу «рыбу», если она живет в воде?

— Мы ее не ловим. Мы и близко не подходим к Долгой Воде, ибо там живет племя странных людей, именующих себя Рыболовы. Мы встречаем их иногда и, поскольку наши племена не враждуют, обмениваем попрыгунчиков на рыбу.

Жизнь пастушьего племени казалась размеренной и приятной. Пытаясь выяснить, каковы в точности их преимущества перед остальными, Пойли спросила у Хатвир:

— Много ли врагов окружает вас?

Хатвир улыбнулась.

— Врагов здесь совсем мало. Их пожирает наш большой враг — Черная Глотка. Мы живем рядом с ней, ибо верим, что справиться с одним большим врагом намного проще, чем с множеством мелких.

Услыхав об этом, сморчок тут же заспорил с Греном. Тот научился говорить со сморчком не открывая рта, — искусство, которым Пойли так никогда и не овладела.

Мы должны взглянуть на Глотку, о которой они столько говорят, — гнусавил сморчок. — Чем быстрее, тем лучше. И поскольку вы потеряли лицо, вкушая пищу на виду у них, совсем как обычные люди, ты произнесешь впечатляющую речь. Вы оба пойдете вместе. Надо выяснить, что такое эта Глотка, и показать племени, что мы совсем ее не боимся, произнеся речь прямо там.

«Нет, сморчок! Ты умен, но в твоих мыслях нет толку! Если эти замечательные люди, пастушье племя, так боятся Черной Глотки, я готов последовать их примеру».

Если так, мы все погибнем.

«Мы с Пойли устали. Ты же не представляешь, что такое усталость. Обещал, что дашь нам выспаться, так исполни же обещание».

Вы только и делаете, что спите. Сначала мы должны показать этому племени свою силу.

— Как это у нас получится, если мы совсем ослабли от усталости? — вмешалась Пойли.

Ты хочешь, чтобы вас обоих убили во сне?

Последний довод решил исход спора, и Грен с Пойли потребовали, чтобы их немедленно отвели взглянуть на Черную Глотку.

Услышав это, пастухи оцепенели. Поднялся опасливый шепоток, но Хатвир заставила всех замолчать:

— Да будет так, как вы просите, о Духи. Выйди вперед, Икколл, — призвала она, и к ней сразу же подскочил молодой мужчина с белой грудной косточкой птицы в волосах. Он протянул руку ладонью кверху, приветствуя Пойли.

— Юный Икколл — лучший из наших Певцов, — сказала Хатвир. — Пока он сопровождает вас, беды не случится. Он покажет вам Черную Глотку и приведет обратно, мы же будем ожидать вашего возвращения.

Втроем они вновь выбрались к яркому, вечному солнечному свету. Пока они стояли, щуря глаза и ощупывая подошвами горячую пемзу, Икколл одарил Пойли ослепительной улыбкой и сказал:

— Я знаю, вы чувствуете усталость, но идти нам придется недолго.

— О, я совсем не устала, благодарю тебя, — ответила Пойли, возвращая ему улыбку, ибо у Икколла были большие темные глаза и нежная кожа и по-своему он был не менее симпатичен, чем Яттмур. — У тебя в волосах красивая кость, она подобна прожилкам на листе.

— Они очень редки… но, возможно, мне удастся найти для тебя такую.

— Если уж мы вышли, давайте идти, — резко сказал Грен Икколлу, думая о том, что еще никогда не встречал человека с такой глупой ухмылкой. — Как может обычный певец… если ты и правда поешь… служить защитой от этого могучего врага, Черной Глотки?

— Это просто. Черная Глотка поет, я пою тоже… И пою лучше, — объяснил ничуть не смутившийся Икколл, пробираясь первым меж листьев и разбитых каменных колонн с видом, отчасти самодовольным и дерзким.

Как он и предсказывал, идти было недолго. Шли слегка в гору, земля все чаще оказывалась покрыта черно-красной вулканической породой, на которой уже ничего не могло вырасти. Даже смоковница, пересекшая тысячу миль континента своим размашистым шагом, здесь была вынуждена остановиться и попятиться. Крайние стволы были покрыты шрамами от прошлых лавовых потоков, но все же выпускали воздушные корни, стараясь нашарить среди голых камней хоть какое-то пропитание.

Икколл проскользнул меж этими корнями и съежился за валуном, поманив Пойли и Грена за собой. Он указал вперед.

— Вон она, Черная Глотка, — прошептал он.

Для Грена и Пойли то было странное переживание. Представление об открытом пространстве было совершенно чуждо обоим, родившимся и выросшим в лесу. Теперь же их глаза расширились от удивления: они и не представляли себе, что на свете встречаются столь неожиданные, странные пейзажи.

Целое поле лавы, изломанной и измятой, раскинулось перед ними, уходя к горизонту. Опрокинутые, собранные в многочисленные складки потоки вздыбливались поодаль, образуя огромный конус неправильной формы. Эта скорбная возвышенность главенствовала в открывшейся перспективе, хоть и находилась довольно далеко.

— Вот она, Черная Глотка, — вновь прошептал Икколл, следя за опасливым выражением на лице Пойли. И протянул палец в направлении поднимавшегося с вершины конуса и терявшегося в небе облачка дыма, добавив: — Глотка дышит.