Эрик Расселл - Часовые Вселенной

— Что же вызвало ваши подозрения? — спросил Грэхем.

— Я страстный шахматист, и Уэбб — тоже. Наша дружба держалась исключительно на общем интересе к игре. В остальном у нас было мало общего. Уэбб — чистый физик, и его работа не имела ни малейшего отношения к психическим расстройствам. И вдруг он стал проявлять к этой области жгучий интерес. По его просьбе я разрешил ему посетить клинику и даже понаблюдать за некоторыми пациентами.

— Вот как! — Грэхем так и подался вперед.— А он как-нибудь объяснил этот свой внезапный интерес?

— Нет, да я и не спрашивал,— сухо ответил доктор Фосетт.— Его занимали в первую очередь пациенты, страдающие навязчивыми галлюцинациями в сочетании с манией преследования. Особое внимание он уделял шизофреникам.

— Это кто такие? — с невинным видом поинтересовался Воль.

Доктор Фосетт поднял брови:

— Пациенты, страдающие шизофренией, кто же еще?

— Что в лоб, что по лбу,— не сдавался Воль.

— Шизоидные эгоцентрики,— пояснил доктор Фосетт с выражением безграничного терпения на лице.

Воль обреченно махнул рукой.

— Придурок —он и есть придурок, как его ни обзови,— пробормотал он.

Фосетт пронзил его ледяным взглядом:

— А вы, как видно, склонны к категорическим суждениям.

— Я полицейский,— прищурясь, парировал Воль,— а потому всегда секу, когда мне зубы заговаривают.

— Шизофреники,— ответил Фосетт таким тоном, каким обычно разговаривают с детьми,— это люди, страдающие особым видом душевного расстройства, которое в прошлом веке было известно как дементия прекокс. У них происходит раздвоение личности, причем доминирующая часть живет в фантастическом мире, который кажется им реальнее любой реальности. Для многих форм дементий характерны галлюцинации, которые могут варьироваться по интенсивности и детальности. Фантастический же мир шизофреника всегда одинаково ярок и неизменен. Если максимально упростить картину, то можно сказать: перед ним всегда один и тот же кошмар.

— Теперь ясно,— неуверенно промолвил Грэхем.

Фосетт с предельной осторожностью нацепил пенсне на нос и встал.

— Я покажу вам одного из наших пациентов — он весьма заинтересовал Уэбба.

Вслед за доктором они вышли из кабинета и, минуя бесконечные переходы, добрались до восточного крыла клиники. Здесь Фосетт приблизился к ряду дверей, ведущих в палаты, остановился у одной из них и жестом пригласил своих спутников подойти поближе.

Заглянув в маленькое зарешеченное оконце, они увидели перед собой совершенно голого мужчину. Он стоял у кровати, расставив тощие ноги и выпятив неестественно раздутый живот. Потухший взор страдальца был неотрывно, с какой-то дьявольской сосредоточенностью прикован к собственному брюху.

— Это часто бывает при шизофрении: пациент принимает определенную позу, порой непристойную, и может, не шелохнувшись, находиться в ней так долго, что нормальный человек ни за что не выдержал бы,— скороговоркой зашептал Фосетт.— Случаются такие периоды, когда больные превращаются в живые статуи, зачастую довольно отталкивающие. Вот этот — типичный позер. Его безумный мозг одержим мыслью, что в животе у него — живая собака. Вот он и ждет, когда она пошевельнется.

— Боже правый! — вырвалось у Грэхема, явно пораженного увиденным.

— Уверяю вас, это вполне заурядная галлюцинация,— заметил Фосетт, являя собой образчик профессиональной невозмутимости. Он смотрел через решетку с видом натуралиста, разглядывающего пришпиленную на булавке бабочку.— Только иррациональная реакция Уэбба заставила меня обратить на этого пациента особое внимание.

— А как реагировал Уэбб? — Грэхем еще раз заглянул в палату и сразу же поспешно отвел глаза. У него в мозгу мелькнула та же мысль, что и у Воля: «Я бы ни за какие блага туда не вошел».

— Больной его просто заворожил. Он сказал мне: «Фосетт, бедолагу доконали невидимые студенты-медики. Это всего лишь изувеченные останки, которые супервивисекторы выбросили на свалку»,— Фосетт погладил бородку.— Образно, но логики никакой, произнес он со снисходительной усмешкой.

По телу Грэхема пробежала внезапная дрожь. Несмотря на железные нервы, он ощутил приступ дурноты. У Воля вид был тоже бледноватый. Оба они почувствовали одинаковое облегчение, когда Фосетт повел их обратно, в свой кабинет.

— Я спросил Уэбба, что, черт побери, он имеет в виду,— все с той же безмятежностью продолжал доктор Фосетт,— но он только натянуто усмехнулся и процитировал изречение о том, что глупо быть мудрецом, когда неведение — благо. Через неделю он в страшном волнении позвонил мне и попросил дать сведения о статистике заболевания зобом среди слабоумных.

— У вас они есть?

— Есть,— Совсем исчезнув за своим огромным столом, Фосетт порылся в ящике и вынырнул с листом бумаги.— Вот, я приготовил специально для него. Поскольку Уэбб умер, информация несколько запоздала.

Он подвинул листок Грэхему.

— Но отсюда следует, что на две тысячи обитателей клиники не зарегистрировано ни одного случая зоба! — воскликнул Грэхем, пробежав глазами текст,— Из отчетов других клиник тоже видно, что таких случаев либо нет вообще, либо они крайне редки.

— Это ровным счетом ничего не значит и свидетельствует лишь о том, что слабоумные не особо подвержены болезни, которая вообще встречается редко. Вероятно, такие же данные мы получили бы и по двум тысячам водителей автобусов, торговцев краской или... полицейских.

— Как только подхвачу зоб, так сразу же вам сообщу,— мрачно пообещал Воль.

— А что вызывает зоб? — перебил его Грэхем.

— Недостаток йода,— с готовностью ответил Фосетт.

— Йода! — Грэхем и Воль обменялись многозначительными взглядами, и Грэхем спросил:

— А избыток йода как-нибудь связан со слабоумием?

Фосетт расхохотался так, что козлиная бородка затряслась.

— Будь так, среди моряков встречались бы сплошные идиоты — ведь они употребляют в пищу продукты, богатые йодом.

В мозгу у Грэхема молнией мелькнула ослепительная мысль. На лице Воля было написано, что до него тоже дошло. Весть от покойника, страдающего отсутствием логики: «Особенно восприимчивы моряки».

Восприимчивы — но к чему? К иллюзиям и основанным на иллюзиях моряцким поверьям? Ко всем этим морским змеям, русалкам, сиренам, «летучим голландцам» и прочей бледной, леденящей душу нечисти, колеблемой морской зыбью в лучах луны?

Необходимо более подробно разработать эту проблему и получить сравнительные данные по экипажам морских судов и сельским жителям.

С трудом сохраняя обычную невозмутимость, Грэхем взял со стола записи Уэбба.

— Благодарю, доктор. Вы нам очень помогли.

— Обращайтесь ко мне без всяких колебаний, если я хоть чем-нибудь смогу быть вам полезен,— сказал Фосетт.— И если вы в конце концов выясните причину странного состояния Уэбба, мне было бы интересно узнать подробности.— Последовал короткий смешок, скорее холодный, нежели примирительный.— Компетентный анализ каждой галлюцинации вносит ценный вклад в понимание общей картины.