Дмитрий Сергеев - Завещание каменного века [журнальный вариант]

Позавтракав, я вторично отважился встать на ноги, на этот раз - успешно. Подошвы коснулись, пола, но удивительно - я совсем не ощутил прикосновения к твердой поверхности, как будто встал на облако. С опаской сделал шаг. Ощупал стены, мебель - все было из того же материала, что и пол: ни мягкое, ни твердое. В качестве опыта я саданул со всей силы кулаком по столу, но удара не получилось, хотя под рукою была ровная и неподатливая поверхность.

На всякий случай прихватил с собою бикер. Это был очень удобный и компактный прибор - он укреплялся внутри уха и нисколько не мешал.

Длинный коридор тянулся в обе стороны. Всюду пусто. Я побрел наугад, миновал несколько запертых дверей и почувствовал, что устал. Должно быть, от напряжения: слишком непривычно было ступать по несуществующему полу.

За поворотом я увидел несколько сестер. Сбившись в кружок, они о чем-то секретничали. Эластичный пол поглощал звук моих шагов. Я негромко кашлянул. Они все, как по команде, повернулись.

Мне вдруг захотелось встать на голову, засвистеть, сунув пальцы в рот, или выкинуть еще что-нибудь столь же нелепое. Посреди больничного коридора стояли двенадцать красавиц, ничем не отличимых одна от другой.

Бикер оказался включенным, и я понял их, когда, стряхнув минутное оцепенение, они зашептались между собой:

- Это не он!

- Тот должен быть в треугольниках.

- На этот раз ему не удастся ускользнуть…

Ни одна из красавиц не полюбопытствовала взглянуть мне в лицо - их интересовал только свитер.

Я окончательно заблудился в стерильно чистых и совершенно одинаковых коридорах, не знал, которая из дверей ведет в мою палату. Ткнулся наугад.

Палата ничем не отличалась от моей, но койка была занята. Я хотел потихоньку удалиться, но в это время больной открыл глаза и сел. Один из мужчин, уже знакомых мне? Он мельком взглянул на меня и рукой показал на стул рядом с койкой. Было что-то располагающее в этом обычном жесте. Я невольно подчинился. Взгляд незнакомца вернулся к моему лицу, его интересовал не свитер, а именно я.

Он не мог быть ни одним из тех, кого я уже встречал. По внешности это был все тот же ангелоподобный геркулес, красивый до приторности. Но внутренняя сила оживляла его улыбку и взгляд, и этим он казался непохожим на других.

С минуту мы разглядывали друг друга в молчании. Синие, красные и желтые треугольники дробили на мелкие осколки свитер незнакомца, и меня осенила догадка.

- На вас готовят облаву, - сказал я.

Он не вздрогнул, не заметался в панике, как я ожидал. Он лишь небрежно оправил на себе свитер.

- Хотите - поменяемся свитерами? - предложил я в порыве великодушия.

- Нет. Не впутывайтесь в эту историю. У вас ведь и собственных забот достаточно. - Он усмехнулся, как будто в самом деле мог знать мои мысли. - Больница не лучшее место, где можно укрываться долго. Надежнее была бы тюрьма, но здесь нет тюрем.

О редкостном самообладании разведчиков - а передо мной, по-видимому, был именно разведчик, - я прекрасно знал по кинофильмам. И все же я поразился его хладнокровию.

- Вот если вы не возражаете, я готов поменяться с вами палатой. На время это собьет их с толку, - сказал он.

- С удовольствием! - воскликнул я. - Только я не знаю своей палаты. Я ведь к вам попал по ошибке.

- Ну, это очень просто, - заверил он меня. - Найду.

Я лежал на чужой постели. Непонятный восторг охватил меня. Почему я радовался? Может быть, я помогаю опаснейшему злодею, преступнику? Ради чего я ввязался в эту историю? Да еще и ликую!

С этой мыслью я задремал.

Меня разбудили громкие голоса. Несколько человек в черных блузах окружили кровать.

- Встать!

Я неохотно подчинился команде. Черные в растерянности смотрели на мой свитер.

- Это не он, - произнес один.

- Смотрите! - в ужасе воскликнул второй, показывая пальцем на мое лицо. - Дикарь!

Их словно ветром сдуло.

Я снова попытался задремать, но почти тут же проснулся от тихого шороха. У кровати на стуле сидел разведчик.

- Мы забыли познакомиться, - сказал он, протягивая мне руку. - Итгол.

- Олесов, - назвался я.

Терпеть не могу собственного имени - Питирим. Не представляю, в каких святцах родители раскопали его! Мне приходилось называть себя по фамилии, даже когда знакомился с девушками. Все друзья так и звали меня - Олесов.

- Мне удалось разузнать кое-что про вас, - сказал Итгол, и я приготовился слушать.

В недавнее время на Земтере вблизи одного из полюсов пробудился потухший вулкан. Через жерло из глубины вырывались горячие газы, летели раскаленные обломки и пепел. Сам по себе вулкан угрозы не представлял, если бы в соседстве с ним не располагалась естественная кладовая запасов воды - ледяной панцирь. Газы и пепел пропаривали лед, образуя озера и временные реки. Вода мгновенно испарялась, возникали облака из микроскопических кристаллов льда. Ураганной силы ветры обрушивали размельченную массу на установки энергобашен. Удары ледяных туч были разрушительными.

На полюс снарядили экспедицию, она должна была заблокировать вулкан. В ледяном панцире начали пробивать шахту. В ее стволе и был обнаружен металлический ящик с замороженным человеческим телом, древними документами и неизвестным снаряжением.

По существующему на Земтере закону, трупы хорошей сохранности, к какому бы времени они ни относились, полагалось оживлять. Почему-то решили, что в шахте найдено тело одного из первопроходцев, осваивавших ледяной материк в каменном веке, - названия геологических эпох были у них примерно такими же, как на Земле. Контейнер, вместе со всем содержимым, был назван «Завещанием каменного века». От объяснения, каким образом мое тело очутилось в ящике и тысячелетия пролежало во льдах на чужой планете, Итгол, как показалось мне, уклонился. Большая часть рассказа Итгола осталась непонятной мне. Как можно заблокировать вулкан? Зачем понадобилось пробивать шахту во льду? Что это за энергобашни?

Ничего этого я не стал выяснять: если мы отвлечемся на второстепенные детали, то никогда не доберемся до главного. Главным для меня было узнать - где нахожусь, сколько времени прошло с момента моей гибели?

- Почему вы планету называете Земтером? Мне известна Земля.

- Земля?… - Итгол внимательно посмотрел на меня. - Нет, мы на Земтере.

- Сколько времени я пролежал в леднике?

- Наверное, не меньше двадцати тысяч лет.

Двадцать тысяч лет все-таки не тридцать миллионов. Мне даже дышать стало легче.

- А мне говорили - тридцать миллионов, - едва выговорил я жуткое число,

- Вам действительно называли это число! - усомнился он.

Я припомнил вереницу нулей, которые вообразились мне тогда. А ведь числа никто не называл вслух.

Я рассказал ему, как было.