Роберт Уильямс - Пропавший линкор

Джон Ормс, лингвист, который пытался расшифровать марсианский язык, был найден на некотором расстоянии от корабля. Следы на песке указывали, что он бежал от корабля. И на его лице была написана такая же мука.

Пытаясь определить, подверглось ли судно нападению, мы тщательно осмотрели песок вокруг него. Не было найдено никаких следов, кроме тех, которых сделали члены экипажа.

Мы похоронили их в том же песчаном квадрате, на котором стоял корабль.

Позже мы сделаем полный осмотр. Важно понять не только то, что послужило причиной их смерти, но и что остановило двигатели корабля. Также мы должны попытаться разгадать тайну этого города, как настаивает наш археолог Джеймс Сьюттер.

МАРТИН ФРОМ, капитан спасательного корабля «Кеплер».

Ровный голос Спаркса прервался. Он откашлялся и быстро сказал:

— Конец передачи, — и прервал связь.

На корабле стояла тишина. Спаркс смотрел на радиостанцию и молчал. Он поднял голову, только услышав чей-то голос:

— Вы жестокий человек, Мартин Фром.

Это был Ангус Макллрайт. В моменты напряжения он начинал говорить с акцентом, напоминавшим об его далекой родине.

— Вам нет нужды напоминать мне об этом, Ангус, — ответил Фром.

— Оставьте его, Ангус, — резко сказал Спаркс.

— Но ведь это ваш собственный родитель, парень, которого они похоронили. Они должны были, по крайней мере, сказать вам о том, что они нашли, как только вернулись, а не заставлять вас ждать и узнавать обо всем из отчета. — Он повернулся к Фрому. — Повторяю, вы — жестокий человек.

— Это жестокая планета, Ангус, а мы путешествуем по жестокому космосу. Здесь не может быть место никаким слабостям.

— Да, но…

— Я же сказал, оставьте, Ангус, — прервал его Спаркс.

— Мой отец тоже был жестоким человеком. Если бы не это, то он не стал бы первым человеком, ступившим на Марс. Я знаю его лучше других. Всякий раз, когда все шло плохо, он повторял любимую поговорку: «Вместе с ядом природа всегда создает противоядие. Но она не вручает его вам на серебряном блюде. Вы должны найти его сами — или умереть». Он ненавидел всякую демонстрацию чувств, любую слабость.

Капитан Фром сообщил мне о смерти отца именно таким способом, каким хотел бы сам отец. Что же касается его смерти, он умер, как всегда мечтал — борясь с неизвестным. И он похоронен так, как хотел бы — в марсианских песках.

Тишина, последовавшая за словами радиооператора, была неловким молчанием, которым мужчины хотят показать свое сочувствие, но не могут подыскать слова.

— Я был в первом полете с ним, — сказал Макллрайт. — Я знал его. Вы — истинный сын.

— Простите, — сказал Спаркс. — Мне не стоило ничего говорить. Ему бы это не понравилось. Он всегда был для меня чем-то вроде бога и… — он стиснул губы, — …что-то убило его.

Открылась дверь и появился повар.

— Идите на ужин, — сказал он, — или я выкину его.

— Пойдемте, — с горечью в голосе сказал Спаркс. — Надо поесть.

Когда они выходили из помещения, на столе оставался камень, который осматривал Орсетти.

Когда они вернулись, его там не было.

Они обыскали весь корабль, но не нашли пропажу. Они не увидели крошечного отверстия во внутреннем корпусе у самого пола, которое выглядело так, словно выпала заклепка. Отверстие было не больше диаметра карандаша, вероятно, поэтому они и пропустили его. И было еще одно крошечное отверстие во внешней оболочке корабля.

А драгоценный камень исчез.

— Джентльмены, — сказал капитан Фром, — сегодня ночью мы будем посменно дежурить.

Но ночью ничего не произошло. Никакой злоумышленник не попытался проникнуть на корабль. Лишь тихонько посвистывал ветер Марса, неся сухую пыль красной планеты. И не было никаких других звуков.

На следующий день произошло то, что заставило их забыть, по крайней мере, на время, о загадочно исчезнувшем камне.

Рано утром Сьюттер и Орсетти пошли продолжать исследование города. Фром остался на корабле, корпя над полным отчетом. Макллрайт, по приказу Фрома, отправился на корабль первой экспедиции, чтобы осмотреть двигатели. Вернулся он, качая головой. Двигатели были неисправны. Он доложил Фро-му, что не может понять причину неисправности, и вернулся к себе в машинное отделение, что-то бормоча под нос.

Спаркс, в обязанности которого входило наблюдение за люком, увидел, как к кораблю бежит человек. Это был Сьюттер. И он несся, сломя голову.

— Мы нашли их! — задыхаясь, выкрикнул Сьюттер, ворвавшись во внутреннюю дверь. — Жителей Марса. В пещере под городом. Вы помните дверь, возле которой была свалена куча камней? Мы отгребли их и открыли проход. Там внизу марсиане лежат во льду. Спят, замороженные, — задыхаясь, рассказал он.

— Значит, они живы? — выкрикнул Фром.

— Нет, пока еще. Но думаю, их можно пробудить. Орсетти сказал, что можно, а он разбирается в этом. Он остался там.

Археолог был так взволнован, что не мог говорить связно.

Спаркс знал, что значит эта находка для Сьюттера. Что она значит для всех них. Одна из причин, почему люди так стремились на Марс, крылась в том, что они хотели встретиться с обитателями этой планеты. Фотографии, сделанные еще в 1915 году, окончательно доказали, что каналы Марса являются искусственными сооружениями. Значит, там есть жизнь. Но, добравшись до Марса, они не нашли его обитателей. Только опустошение, пыль и песок. Только смерть. И пустые города.

Если Сьюттер был прав, то настал самый великий момент в исследовании Марса. Даже прибытие первого корабля с Земли было не так важно, как это открытие. Сердце Спаркса подпрыгнуло при этой мысли. Найдены исчезнувшие жители Марса!

Фром стал торопливо натягивать на себя костюм.

— Одевайся, парень, — рявкнул он Спарксу. — И позови Ангуса. Он прилетал сюда с первым кораблем и имеет право присутствовать при пробуждении одного из марсиан.

Спаркс бросился в машинное отделение и уже на ходу осознал, что Фром не привел причин, почему решил взять с собой его самого. Он сказал, что Ангус имеет право присутствовать. Так оно и было. Старый инженер перенес все лишения первых исследователей этой планеты. Он заработало право присутствовать при историческом моменте, когда разбудят одного из марсиан.

Но Спаркс тут же понял, почему Фром решил взять его. Сам Спаркс такой чести не заслужил. За него это сделал кое-кто другой, кто не может присутствовать.

Спаркс был молодым, ему всего лишь исполнилось двадцать. Он полетел на Марс только благодаря прекрасному знанию радиоаппаратуры. Отец против этого не возражал, но и не помог сыну получить назначение. Он сказал:

— То, что я командую марсианской экспедицией, для тебя ничего не значит. Ты сам должен преодолеть все преграды и испытать все трудности. Ты станешь есть ту же еду, что и другие, спать на таких же койках, пить синтезированную воду и твердо стоять на своих ногах. Ты не будешь получать поблажек, а станешь исполнять приказы, какими бы они ни были.