Роберт Уильямс - Пропавший линкор

Трайор разрешил ему изучать все — все детали, все повороты дорожек, все клумбы и все закругленные купола жемчужных или коралловых оттенков. Да, сказал Трайор, население города растет. Очень медленно, чтобы это было легко заметить, но все же растет. И нужные новые жилые помещения…

Голос Доука прервал его мысли.

— Меня заинтересовал ваш отчет о том, что едят марсиане. Вы писали, что едят они, по существу, те же основные продукты, что и мы, может, с некоторой разницей в составе витаминов.

— Правильно, — сказал Кеннеди.

— Но также добавили, что не смогли обнаружить источник поставок марсианского продовольствия.

Пару секунд Кеннеди колебался. Конечно, это было сутью отчета. Но это также являлось тайной Траксии и любого другого города на Красной планете. Он медленно кивнул.

— И при этом я не смог обнаружить источник воды, — добавил он.

— Но, помилуйте, они же едят, не так ли?

Кеннеди кивнул.

— И пьют воду?

— Да.

— И все это откуда-то должно поступать, верно?

— Должно поступать, — согласился Кеннеди.

По выражению лица Доука было видно, что ему не понравились ни ответы, ни тон его собеседника.

— А как насчет ферм? — спросил он. — Разве они не выращивают зерно на фермах?

— Я не видел на Марсе ни единой фермы, — ответил Кеннеди.

— Выходит, гидропоника?

— Когда-то они пользовались такой системой, — кивнул Кеннеди. Он задавал Трайору тот же самый вопрос по меньшей мере раз пятьдесят, пока, наконец, марсианин не понял и не ответил: — Но не последние пять тысяч лет.

Кеннеди снова взглянул на часы. Он мог уделить Доуку еще пять минут.

— Но они же готовят свою еду из зерна, разве не так?

— Конечно же, так, — сказал Кеннеди. Он пытался изучить это так же, как и водоснабжение, и ровно с тем же результатом. — У них в каждом городе есть хранилища, где они хранят зерно, в основном, хлебные злаки, напоминающие пшеницу. Потом они мелют его точно так же, как и мы на Земле, и получают хорошие сорта муки. Затем мука распределяется по домам, и там пекут твердый хлеб, который они называют юзза.

— Но откуда зерно поступает в хранилища? — настаивал Доук.

— Именно это я и не смог обнаружить, — сказал Кеннеди и встал. — Приятно было познакомиться с вами, мистер Доук. Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отлета.

Он протянул руку.

Доук не поднялся, чтобы попрощаться с гостем. Казалось, он даже не заметил протянутой руки. Его глаза уставились прямо в лицо Кеннеди холодным, пристальным взглядом.

— Сядьте, — сказал он.

Кеннеди приподнял бровь на одну восьмую дюйма. Он всегда считал себя на четверть ученым, на четверть мистиком и на четверть авантюристом. Оставшаяся же его четверть была чистейшей воды головорезом. Он представлял собой такую комбинацию качеств и черт характера, что у любого психиатра, который попытался бы проследить за всеми их кривыми и завихрениями, мигом развилось бы косоглазие.

Как полевому исследователю Совета ООН, ему требовались все черты своего характера. Доук, очевидно, лишь читал его отчет и не удосужился проверить человека, который написал его, автоматически представляя себе ученого как существо с хилой грудью, плоскостопием, в очках и со смелостью кролика, мать которого была напугана ядерным взрывом.

Фактически Кеннеди не обладал ни единой из этих черт. Он был шести футов ростом, широк в плечах, с внимательными серыми глазами и никогда не носил очков. Вот только Доук этого не знал.

— Сесть, — рявкнул он.

— Садитесь сами. Знаете, на что? — вежливо спросил Кеннеди.

Доук оторопело заморгал.

— Да я…

— Это от меня лично, — добавил Кеннеди. — Совершенно неофициально.

Доук начал было подниматься с кресла. Кеннеди, который всегда контролировал головореза у себя внутри, понимал, что не должен этого делать, но очень уж хотелось. Потянувшись через стол, он схватил Доука за плечо и пихнул его вниз.

Когда он убрал руку, Доук сидел в кресле, пригнувшись, и напоминал удивленную лягушку, которая попыталась поспешно нырнуть под воду, но забыла держать язык за зубами и прикусила его. Кеннеди сладко улыбнулся ему.

— Это тоже неофициально, но мне просто интересно, а вы умеете плавать под водой?

Доук попытался отпихнуть кресло, забыв, что оно прикреплено к полу. Кресло ударило его под коленки, и он раскорячился над столом. Кеннеди, уже ассоциируя его с лягушкой, без труда представил себе лягушку, изрыгающую изо рта воду.

— Да вы знаете, кто я? — взревел Доук.

— Понятия не имею, черт побери, — ответил Кеннеди. — Успокойся, большая шишка! Если вдруг обнаружишь источник марсианского зерна, воды, их домов и всего, что у них есть, то сообщи мне, ладно? Мне это самому интересно. — И он повернулся к двери.

Доук выдвинул ящик стола и достал пистолет, автоматический, плоский и тонкий, но, без сомнения, эффективный. И, глядя на оружие в руке Доука, Кеннеди понял, что допустил ошибку. Или, возможно, это была не ошибка. Но в любом случае сейчас у него была проблема, потому что он оказался перед дулом пистолета.

— А вы знаете, кто я? — спросил Кеннеди.

— Знаю, — ответил Доук. — И мне тоже плевать на это. Сядьте, Кеннеди. Мне нужно поговорить с вами.

— Я полевой исследователь… — начал было Кеннеди и замолчал.

Он намеревался было сказать, что, как полевой исследователь ООН, он сам является важной персоной, но, глядя на оружие, понял, что единственное, что он мог сделать, так это написать докладную с протестом, которая будет прочитала кем-то на Земле и, может быть, после этого ей дадут ход.

Все это заняло бы по меньшей мере год. С условием, во-первых, что он сможет написать докладную. Во-вторых, что у него будет возможность отослать ее на Землю. И в третьих, что это как-нибудь окажет воздействие на Доука, что было сомнительно, учитывая, что он мог запросто копаться в секретных отчетах.

Кеннеди снова посмотрел на пистолет. Стоило учесть, что Земля далеко. А пистолет прямо у него под носом. И Кеннеди сел.

— Я с большим интересом прочитал ваш отчет, — усмехнулся Доук. — В нем вы намекнули, что марсианская еда и вода могут являться чудесным образом.

— Я не намекал на такое. Чудом называется нарушение законов природы. Значит, я не мог говорить о чуде. Но я действительно намекнул, что марсиане, похоже, владеют секретом самопроизвольного получения материи из ничего.

Он сказал это сердитым тоном, словно пытался понять, потерпел неудачу и сердился на свою неспособность решить эту загадку.

Но он знал, что нельзя назвать решением, если вы потянетесь и схватите что-то, как голодный человек тянется к гамбургеру.

— Что-то из ничего? — спросил Доук.

Кеннеди покачал головой.

— Лучше сказать, что-то материальное для наших чувств добывают из чего-то неосязаемого для наших чувств. Так будет побольше смысла. Хотя и ненамного больше. — Он снова покачал головой.