Георгий Михайлов - Тайна рубина

Но недаром говорили кусинцы, что на самоцветах лежит заклятие трех старцев - Антипов вторично погорел, и его самого еле живого пожарники извлекли из-под рухнувшей кровли. Врачи обнаружили у него, кроме сильных ожогов, серьезную ножевую рану в спине. Больше полугода Антипов пролежал в больнице и, поправившись, вторично исчез. С тех пор вот уже два года он не появляется.

К рассказу Ковригина Морозов отнесся с доверием. Приблизительное описание места, где произошла встреча Хорька со старцами, совпадала с планом Антипова.

Теперь Морозову нечего было больше делать на Кусинском заводе. Он отправился в путь.

В оборванном, похудевшем бродяге кусинцы не сразу узнали Антипова. Появился он на заводе внезапно, вскоре после ухода Морозова.

Бывший богач очень изменился. От прежней самоуверенности не осталось и следа. Целые дни он где-то бродил и только к ночи появлялся в поселке. Огородами, как вор, пробирался к знакомым и шептался с ними - выспрашивал о метеорологе.

Старики-любители поговорить сочиняли про Морозова разные небылицы. Они врали про большую экспедицию, которую будто бы снарядил Морозов. Говорили, будто метеоролог имеет такие инструменты, которыми можно сразу отыскать любое месторождение самоцветов.

Во время сильной грозы и ливня, темной июльской ночью Антипов ушел с завода.

…Пройдя около версты по сравнительно хорошей тропе, Морозов вышел на небольшую полянку, покрытую высокой травой. Такие поляны довольно часто попадаются среди лесной чащи по склонам гор - они представляют собой высохшие болота с толстым слоем плодородного грунта. На полянах в изобилии растет малинник, но местные жители иногда его уничтожают и устраивают покосы. Накошенное летом сено не вывозится до зимы. И только, когда снеговой покров достигнет значительной мощности, сено увозят по тропам на особых санках, имеющих широкие, лыжные полозья.

Морозов прошел поляну, но на другой ее стороне тропы уже не было. Кончилась последняя пешеходная дорога. Морозов рассчитывал, пользуясь тропами, подняться до Круглой сопки Большого Таганая и, обогнув ее по границе распространения леса, перейти на восточный склон. Теперь, встретив абсолютное бездорожье, он решил изменить маршрут.

Морозову оставался один путь - по старой тропе спуститься вниз до первого ее разделения, свернуть на. север и обойти Круглую сопку значительно ниже. В этом случае при достижении перевала Большой Таганай останется на юге, и местность начнет подниматься к Среднему Таганаю.

В обход до перевала было приблизительно около двадцати верст, и Морозов мог рассчитывать дойти до него только к вечеру.

Спустившись от поляны по тропе, Морозов заметил что-то похожее на дорогу, которая шла как раз в нужном для него направлении. При внимательном изучении дорога оказалась руслом пересохшего ручья.

Не имея другого выбора, Морозов свернул с тропы и углубился в чащу по этому руслу. По обе стороны поднимался хмурым неприветливым массивом лес. Кругом была тишина и полумрак. Часто бурелом перекрывал ручей. Спускались бледно-зеленые плети хмеля и лесных вьюнков. С берегов ручья протягивались лапчатые, неимоверно широкие листья папоротников. Над руслом в густом переплете сомкнулись девственные южно-уральские джунгли.

Будь Морозов новичком, он не решился бы продолжать путь по такому дикому лесу. Только Нерон, нимало не смущаясь мрачной обстановкой, бодро бежал вперед.

В сером полумраке не слышно было пения птиц, но птицы были. Они иногда почти из-под ног стремительно шарахались в сторону и исчезали в буреломе. Где-то высоко, по освещенным солнцем вершинам лиственниц перепархивал ветерок, и его шум едва доносился до слуха. В лесу было тихо.

«Дорога» пока шла в нужном направлении и не особенно виляла, берега ручья поднялись довольно высоко, образовав как бы коридор. Мелкий галечник был плотным. Под «крышей» можно было идти не наклоняясь, что особенно было удобно Морозову, нагруженному тяжелым мешком.

В некоторых местах ручей промыл себе настолько глубокую траншею, что берега поднимались выше человеческого роста. Откосы русла покрывал сплошной дерновый слой, разорванный только в некоторых местах. При внимательном осмотре оказалось, что боковые породы и дно русла состоят частично из сланцев, но главным образом из известняков, полуразрушенных и потому подвергающихся размыву.

Впереди, шагах в тридцати, ручей делился на два русла, одно из которых резко поворачивало на восток, второе шло по прежнему в северном направлении.

Выбрав северный ручей, Морозов скоро убедился в ненадежности дороги. Несколько попыток перебраться через бурелом заставили Морозова вернуться обратно и пойти по ручью в восточном -направлении.

После полуверсты сносной дороги ручей исчез, и его заменила извилистая звериная тропа.

Морозов попал в такую глушь, что, кажется, и звери избегали ее посещать.

Деревья боролись здесь за обладание светом - этим редким гостем густой тайги. Хилые, но высокие березы опирались своими слабыми стволами на ветви елей; рябины переплелись с липами, а жимолость и черемушник, казалось, росли от одного корня.

Тропа тянулась едва заметной цепочкой, часто теряясь в кучах валежника и густом мхе.

Морозову надоело вилять из стороны в сторону, и он решил идти прямо, руководствуясь компасом.

Тропа только создавала видимость некоторого облегчения пути; на самом же деле приходилось часто перелезать через кучи гнилого валежника и скользить по известняковым осыпям. Как и предполагал Морозов, идти без тропы оказалось даже легче: теперь, имея свободу в выборе направления, можно было держаться известняковых обнажений.

Морозов переходил от скалы к скале, карабкался по осыпям; иногда ему попадались, прикрытые растительностью ямы.

Морозов прошел уже верст семь. Лес немного поредел и уступил место густым кустарниковым зарослям. Идти стало значительно легче, бурелом исчез, а кустарник можно было не обходить. Справа, в просветах между деревьями, иногда мелькал силуэт Круглой сопки.

Морозов зашел в кустарник и вдруг почувствовал под ногами колебание почвы.

Он хотел отступить, но было уже поздно. Кусты, как ют сильного ветра, низко наклонились, и Морозов вместе с ними полетел вниз, в темное пространство.

Через несколько мгновений ноги Морозова стали скользить по чему-то сыпучему, и падение замедлилось. Скользнув по склону осыпи, Морозов остановился, по пояс погруженный в рыхлый навал дерновика и мелкой щебенки. Посмотрев вверх, он увидел на высоте пяти-шести аршин полоску света; она падала на белую известковую стену ямы. Морозов понял, что попал в большую карстовую воронку.