Сергей Герасимов - Помни о микротанцорах

– Я не знаю.

– Вот так и скажи: «Я не знаю».

Она разделась и поднялась по ступенькам, собираясь искупаться в чаше фонтана.

– Подожди, – сказал Гектор.

– А что такое?

– Слышишь этот звук?

– Похоже на стрекотание сверчка. Этот?

– Да. Джек нас предупреждает.

– Разве может собака издавать такие звуки?

– Джек может почти все. Он не собака.

– Это опасно? – безо всякого интереса спросила она.

– Если станет опасно, Джек нас защитит.

Она попробовала воду ногой. Вода была теплой, наполненной красивым густым коричневато-золотистым цветом. Дальше, там, где ее поверхность покрывали крупные плоские листья флотирующих абелярий, она становилась черной, как смола, сохраняя при том идеальную прозрачность и чистоту. Несколько крупных рыб висели неподвижно в ее толще, яркие как планеты на фоне звездного бархата.

– Ты слышишь? – спросила она.

– Я же сказал, что это Джек. Ничего страшного.

– Нет. Я о другом. Прислушайся. Как будто звонит вриск. Точно вриск.

– Это невозможно. Здесь нет никого, кроме нас.

– Вдруг его кто-то забыл? Или потерял?

– Но разве можно забыть вриск?

– Почему нет?

– Он напомнит о себе.

Они помолчали. Звонок был слышен почти отчетливо. Звук доносился из густой травы.

В тот день с утра по восьми центральным каналам показали часовой фильм о питомнике крокодилов.

Развлекательные программы были прерваны и на экранах появилась женщина в черной форме и со значком РБЖД.

– Этот фильм, – сказала она, – представляет собой документальные съемки.

Сьемки велись в трех разных питомниках. Везде происходило одно и то же.

Смотрите! Смерть зеленым!

Фильм был действительно страшен. В большой стеклянной клетке с гладким деревянным полом сидело около десятка людей. Наверняка это были клоны и не поддающиеся исправлению опасные модификанты, носители генетической заразы, предназначенные для уничтожения, но внешне очень похожие на нормального человека.

Передняя стенка клетки поднималась и клетка начинала наклонятся. Под нею был бассейн, кишащий крокодилами. Люди начинали кричать и хвататься друг за друга. Но удержаться в клетке они не могли.

В общем-то все давно знали, что тела клонов обычно используют как корм для животных. Но никто не подозревал, что это происходит так. Клонов боялись и не любили – но это было слишком. Это было таким шоком, что пораженные родители даже не успели оттащить своих детишек от экранов.

Люди начали выходить на улицы. Они казались растерянными, они не знали чем им занаяться. Вначале казалось, что они стесняются друг друга.

Толпа пошла по улицам в направлении центрального парка. В парке она остановилась у площадки поэтов, где, по традиции, непризнанные поэты обычно читали свои опусы. В тот день на площадке был только один старик, длинно вещавший что-то очень философское. Вначале и поэт и толпа удивились друг другу.

Поэт, воодушевшенный столь многочисленной аудиторией, начал вещать с большим задором, а толпа вслушивалась в гипнотические, ритмично повторяемые строки, и пыталась что-либо понять. Наконец, первые ряды толпы ринулись на площадку, подхватили старика и с криками потащили его в неизвестном направлении. Другой рукав толпы двинулся к спортивным комплексам, снес ограду и на некоторое время задержался у площадок, где проходил городской турнир по эротическому воллейболу.

Правила игры запрещали иметь на себе что-то из одежды, кроме спортивнх туфель, очень короткого халатика и цветного банта в волосах. Толпа, на две трети состоявшая из мужчин, простояла у площадок минут пятнадцать. После этого забор сломали и мало кому из спортсменок удалось спаститсь бегством. Толпа была настроена против зеленых, а зеленые в свое время начали пропагандировать сексуальную свободу, как форму близости к природе – поэтому спортсменки были обречены. К тому же, в толпе было немало РБЗЖДисток, а эти борчихи в большинстве своем ненавидели секс.

За прошедшие десятиления нового века люди успели отвыкнуть от жестокости.

Люди ведь примерно одинаково жестоки во все времена. Но в каждой отдельной эпохе жестокость конкретного человека складывается со средней жестокостью его времени. В последние десятилетия время стало мягким: прекратились войны, терроризм еще не сошел на нет, но стал гораздо более мягким и не таким многоубийственным. Преступность сократилась настолько, что детективы пререставали пользоваться спросом. Но в тот день время снова оскалило зубы.

Два часа спустя по центральным каналам показали новый фильм: о том, как зеленые выкрали сыновей руководителей РБЗЖД и пытались организовать шантаж. Но ревностные борчихи не поддались. Тогда зеленые начали пытать детей и производить с ними генетические манипуляции. Сына Уваровой, перед тем, как бросить крокодилам, превратили в оранга. От оранга осталась лишь кисть руки, на которой сохранились вполне человеческие отпечатки пальцев.

Правительство попыталось ввести военное положение, но военные воспротивились. Военные тоже имели жен, а жены были против. Каждый генерал имел жену, а многие имели еще и матерей. Женщины уже давно управляли этим миром.

Здание городского отдела борьбы с генетической преступностью было почти пусто. Несмотря на события, происходившие снаружи, здесь было тихо. Никакой суматохи, никаких решений, никаких действий. В полицейском управлении города происходило то же самое. Приказы сверху не поступали. По всей стране творилось одно и то же, но никто не принимал никаких мер.

Реник был в мастерской. За прошедший год Дюдя, изобретатель следящей системы, оброс длинной черной бородой и сильно растолстел. Дюдю не наказали и не модифицировали: его изобретательские способности оказались слишком полезными.

Сейчас над городом летало несколько сот птиц, выполняющих разные задания, в основном связанные со слежкой. Центр всей этой следящей системы находился здесь, в подземной мастерской горотдела.

– Что теперь будет? – спросил Дюдя. – Похоже на переворот.

На одном из экранов в объемном изображении распростерлось тело эротической воллейболистки. Женщина была либо мертва, либо без сознания.

– Для начала выключи своих голых баб, – приказал Реник.

– Вы не понимаете.

– Заткнись. Тебя интересует, что сейчас будет? Будет хаос, смерть и разруха. Это в лучшем случае.

– А в худшем?

– В худшем – диктатура шизофреничек в черной форме. Они уже показали, на что способны.

– Вы тоже показали, – не без издевки заметил Дюдя.

– Рано осмелел, – тихо сказал Реник.

– Простите. Но пленка подлинная. И про крокодилов, и про оранга. Я специально прогнал через компьютер.

– Конечно подлинная. Еще месяц назад они орендовали один из крокодильих питомников.