Эрик Поладов - Битва за землю

– … а вообще у нас в пригороде много славных местечек – продолжал трещать Хосе. – Через пару кварталов вы увидите виллу с красным забором, так вот это местное кафе. Оно очень просторное, люди там приветливые и весёлые. Хозяин, Клаудио – славный парень. И кухня там бесподобная. Словом, вечера там проходят весело и мирно. Ну если только не считать убийство мексиканского посла в прошлом месяце.

– Там убили посла? – с глубоким удивлением выдал Пабло, сидевший у окна, а между ним и Хосе протиснулась миниатюрная Джоана.

– Да. Племянник Лопеса выпустил в него шесть пуль из револьвера.

– А за что он его?

– Да, никто толком не знает. Мало ли какие у них там между собой разборки.

– И сколько лет он получил?

– Лет? – усмехнулся Хосе. – Вы задаёте неправильные вопросы, друг мой. На него даже дело не заводили.

– Племянник Лопеса убил крупного чиновника на глазах у толпы свидетелей, и ему ничего за это не было?

– А что ему будет? Начальник полиции – кузен старшего зятя Лопеса. Кому есть дело до очередного убитого мексиканца. Если здесь в кого-то палят – то по делу. Так что дело житейское.

И так всю дорогу Хосе знакомил их с экстремальным образом жизни в Сукре. Он любезно предложил Джоане и Пабло остановиться у него. Хосе имел большой двухэтажный дом с двумя балконами на верхнем этаже с обеих сторон и верандой на первом. От цоколя в землю уходил глубокий подвал, в котором Хосе хранил восемьдесят три бочки красного и тридцать пять белого вина собственного приготовления. Каждый вечер сидя на веранде, расположившись на шезлонге и провожая на закате пылкое угасающее латиноамериканское солнце, они проводили время с бокалом… бокалами вина в руках, испытывая этот прелестный аромат отменного натурального вина, которым их угощал Хосе. Ввиду этого обстоятельства та командировка для Джоаны и Пабло стала самой весёлой. В один из таких вечеров Джоана перебрала так, что её начало уносить в размышления о том, насколько вся мировая внешняя политика стала грязной. Вот и эта командировка даёт лишний раз убедиться в том, что вся эта суета с принятием новых законов самая простая показуха. Если правящая власть боится и не в состоянии подавить главную угрозу для общества, то грош цена таким политиканам. Потому что эта угроза потом ещё может прийти к власти, и сделает это любым, даже самым незаконным путём. Тогда наступает жёсткая диктатура, за ней следует деспотизм, после чего всё обрастает анархией, всё это отбрасывает на многие годы в прошлое и человечество топчется на месте, потому что кто-то только чешет языком и плюёт на открытые и самые явные угрозы для своего народа. Устроить переворот – дело не мудрое. Главное – были бы на это деньги, и совсем не важно насколько они грязные. А когда у тебя есть большой авторитет в преступном мире, то… В политике чистого ничего не осталось кроме белых рубашек чиновников – таковы были слова Джоаны. В результате она пришла к выводу, что современная политика ничем не отличается от банальной хитрожопости, а политические элиты – это такие же аферисты, как и те, кто мотает срок в пропитанной сыростью с рассыпающейся штукатуркой тюремной камере.

Хосе познакомил их со своей семьёй. Он был женат на весьма привлекательной сорока трёх летней боливийке по имени Аннета. Они растили двух сыновей и дочку. Семья оказалась такой же радушной, как и её глава. Их постоянно приглашали за стол, который всегда был полон вкусной и экзотической для европейцев пищи.

На следующий день Джоана с Пабло отправились к владениям Эммануэля Лопеса, который тем временем дожидался суда в камере полицейского участка. Для поездки Хосе одолжил им ключи от своего белого универсала, который служил выходным, а сам отправился в город на рабочем пикапе.

– Главное не поворачивайте налево, когда доберётесь до развязки – инструктировал Хосе. – Там непроходимое болото.

Спустя полтора часа, блуждая по закоулкам южного пригорода Сукре, они домчали до дворца Эммануэля Лопеса, когда до прямого включения ещё оставалось сорок две минуты. Это был во истину дворец. Владения Эммануэля Лопеса располагались за громадным железобетонным забором по середине центральной улицы посёлка под названием «Libertad» ( исп. – Свобода ). Это был элитный посёлок с живописной природой и невероятно качественными дорогами для здешних мест. В посёлке проживали исключительно состоятельные семьи, впрочем, каждая из них прямо или косвенно имела связи с преступным миром – наркокартели, контрабандисты, наёмные убийцы, коррумпированные чиновники высшего разряда, сутенёры из востребованных борделей, расхитители государственной собственности и прочие элиты криминальных кругов. Дом Лопеса был самым заметным в поселении, как и его охрана, которая с автоматами разгуливала вокруг дома, плавательного бассейна и по периметру трёхметрового забора. Теперь они были вынуждены обеспечивать безопасность членов семьи Лопеса, но не его самого. Его… а точнее ОТ НЕГО, стерегли четыре сержанта в блоке временного заключения для тех, кто дожидался начала судебного процесса. Ещё двое блюстителей закона стояли у входа в отсек с камерами. Помимо двенадцати полицейских, расставленных по периметру здания, на крыше располагались ещё четыре снайпера – по одному в каждом направлении: север, юг, запад, восток. Президент страны велел охранять мерзавца, как Мисс Боливию, чтобы потом поиметь эту «мисс» во все щели. В течение суток за ним должен был приехать полицейский кортеж, чтобы перевезти его из полицейского участка в центральную городскую тюрьму.

Объектив камеры в руках Пабло, как и ещё сотни других журналистов, съехавшихся со всего мира, охватил дом Лопеса, немного забора и эффектную молодую брюнетку, готовую к харизматичной речи в прямом эфире – Джоану. Когда репортаж подошёл к концу и пришло время прощаться с коллегами, она произнесла:

– … Джоана Гроссо, Пабло Монтелла. Сукре, Боливия. Специально для телекомпании «La Roma».

Они вернулись домой к Хосе. По его просьбе они задержались ещё на два дня, тем более, что аэропорт временно закрыли. На второй день они поблагодарили Хосе и его семью за гостеприимство, а после он отвёз их в аэропорт, откуда они сели на рейс до Ла-Паса.

К тому моменту обстановка в Ла-Пасе не сильно, но успокоилась. Полиция убрала ограждения с нескольких путей и журналистов начали подпускать к Дворцу Кемадо 8. Оставив вещи в своём номере одного из отелей, они взяли такси до района, где располагался Дворец Кемадо. Вокруг царили последствия невероятного погрома. Разбитые витрины, перевёрнутые автомобили, сожжённые наполовину флаги с изображением символики, порочащей образ нынешней боливийской власти. Повсюду в глаза бросались осколки разбитых стёкол, гильзы разного калибра. На некоторых зданиях наблюдались следы копоти от автомобильных шин, которые поджигали в день, когда страну едва не охватила революция. Перед фасадом Дворца Кемадо корреспондентов было в разы больше, нежели перед домом Лопеса. Как и на Джоане с Пабло, на всех журналистах были одеты бронежилеты и каски с надписью «PRESS». По некоторым данным силовые структуры Боливии были уверены в том, что среди участников несостоявшегося переворота была лишь малая часть военных, предавших свою страну. Большинством из них являлись подручными Лопеса. Наркокартель имел в своём распоряжении огромные ресурсы, из-за чего властями не исключалась повторная попытка произвести штурм Дворца Кемадо и свергнуть президента. В связи с этим министр внутренних дел призывал граждан и приезжих соблюдать максимальные меры предосторожности. Поэтому бронежилеты имели практическую необходимость. После столь колоссального погрома обстановка для тотальной преступности была более, чем благоприятной, что лишний раз заставляло быть готовым к экстремальной ситуации. Ежедневно в полицейские участки поступали многочисленные заявления о беспорядочных грабежах магазинов бытовой техники и супермаркетов. Каждый день в больницы поступали пациенты с огнестрельными, колотыми, режущими и тупыми ранениями. Грабежи, перестрелки, убийства, потасовки, насилие и изнасилования – всего этого хватало в изобилии. Город изрядно потряхивало.