Януш Цыран - Голос Лема

В начале второй декады XXI века начинается стремительное развитие внутрисистемной астронавтики, а поскольку выясняется, что после долгого пребывания в космическом пространстве многие люди начинают страдать от синдрома Кольеров, Лемер — признанный исследователь измененных состояний сознания и бессознательности, находит востребованность в качестве специалиста по астропсихологии и терапевта космического персонала. Появление мании собирательства у бывших астронавтов ученый объясняет длительным воздействием пустых пространств космоса на человеческий разум. По его мнению, астронавты накапливают предметы, чтобы заполнить психический дефицит контакта с естественным для нашего вида материальным пространством. Этот дефицит возникает во время длительных полетов в скудной среде космического транспорта.

В качестве астропсихолога Тибор Лемер вскоре становится астронавтом и как бортовой психолог, наблюдатель, терапевт сопровождает многие экипажи в космических полетах. О своем переходе на пенсию киборг-хранитель рассказывает следующее: «После многих лет тяжелой службы в моем белковом теле начали накапливаться разные отложения в результате изменения материи, говоря простыми словами — я начал умирать. За многочисленные заслуги мне предложили провести экспериментальную киборгизацию моего тела, и я согласился. Мне заменили невралгические органы новыми, но стоимость операции была так велика, что теперь я должен отрабатывать долги в качестве хранителя. В этой глухомани о приличном сервисе, конечно, пришлось забыть, поэтому я вынужден сам себя ремонтировать, при необходимости используя то, что есть под рукой. Между нами говоря, этот модуль торса, например, изготовлен из части старинного Lunar Excursion Module [11] Лунный посадочный модуль ( англ. ). , использованного в программе «Аполлон»; я нашел его среди экспонатов музея астронавтики. Живя здесь, среди коллекций никому не нужных предметов, я, давний исследователь и терапевт силлогоманьяков, сам постепенно стал закоренелым собирателем всевозможного барахла и хлама, мусорщиком космического пространства, коллекционером выброшенных на свалку музеев, коим нет места на Земле, которой в постоянном карнавале потребления ни память, ни размышления о прошлом уже не нужны. Как я предвидел, будущее оказалось страшным и одновременно неинтересным».

Когда выясняется, что гостящая у киборга Тихе — лишь сдальник, управляемый знаменитым путешественником и открывателем Тихоном Ио, хранитель поначалу принимает его доброжелательно, но вскоре между гостем и хозяином вспыхивают бурные ссоры во время научных и философских дискуссий. UR-2, который оказывается пессимистическим и скептическим правдолюбом, а также брюзгой, категорически настаивающим на своей точке зрения по любому вопросу, находит в лице Тихона Ио достойного противника. Ио является вспыльчивым мегаломаном, оптимистично верящим в разум и науку, при этом абсолютно уверен в уникальности собственного ума. Дискутанты соглашаются лишь в том, что человечество опустилось, никто не в состоянии распознать и понять настоящих гениев.

Поскольку Ио требуется отремонтировать свой космический корабль, это задерживает отлет, и резкие споры продолжаются. Один из самых сильных скандалов возникает, когда Тихон рассказывает о своем пребывании в цифровом мире ботов. UR-2 доказывает ему, что это путешествие имело чисто виртуальный характер.

«Мой дорогой, хотя и не слишком проницательный друг, я неоспоримо убежден, что дигитализации твоего разума не было, а впечатление о том, что так было, ты вынес из обычного фантомата, в который тебя поместил твой выдающий себя за журналиста товарищ, который на самом деле был агентом ООН. Вы открыли галактическую автостраду, и тогда для безопасности ты оказался в машине, творящей иллюзорную действительность, полную космических приключений, а агент Лестик (→ЛЕСТИК САМУЭЛЬ) занялся исследованием найденного сооружения чужих (…). Доказательством этого, косвенным, но довольно мощным является теория рамы (Frame Theory) Уилфрида Холизмера, который убедительно расправился с концепцией переливания человеческой личности на цифровой носитель.

По мнению этого мыслителя, мы постоянно забываем, что являемся телесными существами и что наш ум опирается на тело и содержится в нем. Эта ошибка вытекает из постоянно присутствующих в культуре платоновских заблуждений, в которых на место души мы поставили абстрактный ум, представляемый как некая сущность, способная отделиться от тела. В действительности наша закрепленная в мозгу личность находится в прочной сети телесных интеракций и регуляций, и никакого «чистого разума» из этой системы выделить нельзя. Попытка изъятия ума из тела с сохранением его работы напоминает идею добывания из материального тела некой алхимической эссенции; это чистая мистика. Сопряжения между мозгом и остальным телом имеют решающее значение для нашего сознания и психического здоровья, а наше мышление в значительной мере протекает в категориях моторной деятельности, связанной с мышечной активностью, для контроля которой — а не для мышления — и используется значительная часть мозга. Не следует забывать и о гормонах, выделяемых во многих органах и влияющих на мозг. Впрочем, список этих связей намного длиннее.

Так что, если бы мы вздумали вынуть из себя лишь сознание и мышление, это напоминало бы попытку извлечения одного «чистого пищеварения» из пищеварительной системы — с отказом от лишних, несовершенных телесных приспособлений, заполняющих наш организм. Как не может быть «чистого пищеварения» без требухи, так и «чистый разум» человеческий не может существовать без тела.

Чтобы представить эту зависимость, Уилфрид Холизмер описал человеческий ум как материальную раму картины, раму и только раму, без абстрактного и способного отделиться от ней функционального «центрального разумного полотна», существование которого постулируют неоплатоновские когнитивисты. Сами для себя мы являемся материальной рамой и наш ум со всеми его телесными детерминантами также является частью этой рамы, поэтому абстракцию разумного центра, по мнению создателя Frame Theory следует отбросить, ибо не существует никакой автономной картины, которую можно было бы выделить из рам нашей телесности. Однако, если человеческий ум и тело человека являются нераздельной единицей, это не означает, конечно, что единственно возможным типом сознания является только человеческое. Вероятно, и в цифровом мире может возникнуть мышление, но даже если это произойдет, то не вследствие отдельного творческого акта или копирования какого-то органического образца, а лишь в результате действия естественного отбора. Если такое сознание появится, оно наверняка не будет напоминать человеческое, поэтому мы должны избегать простой антропоморфизации и визуализации разумных цифровых существ.