Сергей Герасимов - Власть подвала

– Так в чем же дело? Сбой программы?

– Нет.

– А что еще?

– В игру включилась третья сторона.

– Третья сторона?

– Она сильнее людей и сильнее нас. Точнее она будет сильнее нас, если позволить ей вырасти и развернуться. Она вскоре убьет людей, чтобы освободить себе пространство. А потом она убьет и нас. Сейчас она питается людьми, она сидит на мозге человечества, как большой клещ. Если люди вымрут сейчас, она исчезнет вместе с ними. Тогда все прочие миры останутся живы.

– А если люди не вымрут сейчас? – спросил я.

– Тогда они все равно вымрут через три или четыре десятилетия. Здесь ничего не изменить. Но вместе с людьми исчезнут все остальные расы и миры. Из вселенной исчезнет разум. Подумай: разум – лишь одна из ступеней бесконечной лестницы эволюции – бесконечной и в ту, и в другую сторону. Следующая ступень, какой бы она ни была, не будет иметь разума и не будет в нем нуждаться. Это не будет сверхразум, это будет не-разум, нечто принципиально иное. Это значит, что разум – единственная эпоха, в которую вселенная может увидеть сама себя через мои глаза и через твои глаза. Пройдет время и она навсегда ослепнет и забудет о собственном существовании. Смотри, пока можешь.

– Я должен стать ангелом смерти?

– Ты должен уничтожить все человечество земли. И женщин, и детей, и стариков. И героев и уродов. Всех рожденных и нерожденных. И даже память о людях пусть перестанет существовать.

– Обязательно так?

– Обязательно так.

– А если?

– «Если» уже не осталось.

Мы летели в ночной вышине, летели в сторону одного из собраний черепов.

Учитель летел впереди, раздвигая воздух так, как умел только он. Несмотря на большую скорость, ветер не чувствовался.

– Сколько их там? – спросил я.

– Не знаю. Никто не считал. Столько, сколько нужно. По нескольку сотен в день и уже много десятилетий.

– Почему только черепа? Куда деваются остальные кости?

– Перерабатываются и идут в пищу. Людей ведь нужно чем-то кормить.

Этой ночью мы посетили лаборатории, в которых выращивалась смерть. Мы шли по длинному, широкому, полутемному коридору с прозрачной, плавно изгибающейся стеной – и за стеной были стеклянные клетки с людьми, которые не видели нас.

Клетки были залиты резким желтым бестеневым светом, явно не электрической природы. Некоторые люди кричали, некоторые катались по полу, некоторые вырывали на себе волосы, некоторые колотили в прозрачные, но, похоже, мягкие стены. Были и такие, что сидели в ступоре, уставив пустые глаза в пространство – но и эти страдали не меньше других. Были люди, сплошь покрытые язвами; были скрюченные, свернутые, искривленные, будто пластилиновые тела. Были существа, едва-едва напоминавшие людей: раздутые, сморщенные, вытянутые, сплющенные, зверообразные, с прозрачной кожей и будто сделанные из синего студня. Клеток оказалось очень много; клетки просматривались метров на сто вперед и конца им не было видно; к счастью, их стены не пропускали звук. Под потолком коридора искрили и вились фиолетовые разряды, а стена слева от нас медленно пульсировала с глухим звуком – как будто за нею билось умирающее сердце мощностью в миллион лошадиных сил.

Когда мы говорили, сердце начинало биться быстрее и от этого веяло жутью как веет прохладой от вентилятора.

– Успокойся.

– Что с ними? – спросил я. – Неужели они все с земли?

– Это люди. Настоящие, стопроцентные люди. Мы испытываем на них разные варианты смерти. Не возражай: чтобы спастись от нашествия крыс, люди земли испытывают на лабораторных крысах крысиные болезни. Здесь тоже самое. Ни больше, ни меньше.

– Их украли с родной планеты?

– Никак нет. Все добровольцы.

Я окинул взглядом клетки. В ближайшей из них человек с сосредоточенным выражением лица пальцами вырывал кусочки собственной руки и бросал на их пол.

Плоть отрывалась легко, как будто тело было сделано из мясного фарша. Он поднял глаза и встретил мой взгляд. Потом снова продолжил свое занятие.

Прелестный доброволец.

– Не могу в это поверить.

– Они видят летающее блюдце и принимают нас за инопланетян. Может быть, они и правы. Но мы никогда никого не принуждаем. Мы даже не просим и не предлагаем покататься. Они просятся сами. Тогда мы катаем их, чуть-чуть. В благодарность они позволяют провести над собой некоторые безвредные опыты и проходят тесты.

Потом мы их отпускаем. Но они сами просятся, они говорят: «возьмите нас с вами». Тех, кто явно не подходит, мы, конечно, не берем, а остальных предупреждаем, что возвращение не гарантируется. Некоторые отказываются и идут домой. Но некоторые соглашаются на полет. Тогда мы предупреждаем, что возможны стечения обстоятельств, при которых они погибнут. Мы даже даем примерную вероятность смерти – восемь процентов. Большинство идет и на это. Тогда мы берем их с собой и проводим полный генетический анализ. Примерно восемь процентов из желающих прокатиться попадают сюда.

– А остальные?

– Остальные получают отличную экскурсию и возвращаются домой. Правда, мы стираем их память. Не полностью, только на девяносто девять процентов. Этого достаточно.

– Они все умрут?

– Разумеется. Но по-разному. Тот, кто переодолеет болезнь, все равно будет умервщлен и препарирован. Мы ведь должны знать как он умер и как он умирал.

Здесь мы выращиваем новые болезни. То, что вы называете биологическим оружием.

Но это совсем не то биологическое оружие, которое пытаетесь создать вы. Дело в том, что настоящий конец света должен быть не просто катастрофой. Он должен быть убедительным. Люди должны поверить в необходимость смерти. Они должны перестать бороться и принять неизбежное.

– А если нет?

– Если они будут бороться за жизнь, то наша задача усложнится стократно.

Поэтому все, что мы делаем, должно совпадать с библейскими и прочими пророчествами. Для этого нужно многое. Например, нам нужен ангел из апокалипсиса, который даст людям семь язв – то есть, семь болезней. Эти болезни будут посланы свыше, а значит, неизлечимы. В этом главная трудность. Стоит кому-то вылечиться, и легенда об ангеле сразу рассыплется на мелкие черепки.

Язва должна быть действительно язвой и должна быть непобедима. Пока созданы лишь две язвы из семи. Посмотри на этого человека. Как ты думаешь, чем он болен?

Несчастный лежал на груде белого медицинского тряпья, лицом вверх. Пальцы его широко раскинутых рук беспорядочно шевелились. Его запрокинутая голова была столь странной формы, что я даже засомневался в том, что вижу человеческое существо.

– Это опухоль? – спросил я.

– Нет. Это модификация обычного кариеса. Да-да, того самого, который разъедает сейчас твои зубы. А сделано это очень просто. Есть бактерия, которая питается человеческой костью. Мы берем ее и усиливаем. Болезнь протекает примерно так: заражение через зубы, очень редко через ногти. Потом… Болезнь проявляется вначале на передних зубах нижней челюсти. Больной случайно языком или кусочком твердой пищи проваливает ямку с внутренней стороны зуба. Ямка довольно глубокая идет в глубину; она у самой десны. Внутри черная жидкость напоминающая нефть, но с другим запахом; она почти не пахнет или пахнет, как ни странно, сандалом. Но пока ее немного, трудно сказать, на что она похожа.