Сергей Герасимов - Власть подвала

Человек обычно высасывает жидкость и начинает беспокоиться. Уже через пару дней будут поражены все передние зубы. Больной пытается приостановиь развитие болезни, он высасывает жидкость, прочищает отверстия зубной пастой или порошком, жует лечебные жвачки, ставит пломбы у стоматолога. Но пломбы сразу вываливаются. Зубы как будто выедены изнутри червячком; в них сплошные пустоты и пещерки, как в сыре. Скоро инфекция распространяется на все зубы и идет в глубину, съедая всю кость. Вначале она съедает нижнюю челюсть, потом череп.

Когда исчезает нижняя челюсть, жидкости довольно много и ее можно руками выдавливать, она вытекает из дырочек во рту – на том месте, где раньше были зубы. Лицо искажается до такой степени, что человек не может показать его другим людям. С определенного момента можно только лежать – исчезают шейные позвонки, нарушается кроветворная функция костного мозга. Инфекция с кровью разносится по всему организму и с этого момента за несколько часов человек просто сгорает. От начала до конца около трех недель. Боли практически нет, кроме моральной – человек ощущает огромный ужас, видя, что с ним происходит.

Это тебе не СПИД, после которого живут по пятнадцать лет.

– И никакого спасения?

– Абсолютно. Я снова предупреждаю твое возражение: когда коровы в Европе заболели коровьим бешенством, стада начали уничтожать потому что они стали опасны. Здесь то же самое: человеческое стадо стало опасным и его приходится уничтожать. Нам это не нравится, никому это не нравится, но это необходимо.

– Никому?

– Никому. В человечество было вложено слишком много труда, забот, средств и времени. Лучшие умы обдумывали программы развития земли и вытаскивали людей из их самоубийственных игрищ. Вытаскивали не раз и не два.

– А какая вторая язва? – спросил я.

– А сейчас мы кого-нибудь найдем. Это лучше увидеть своими глазами. Так вернее.

Мы прошли не меньше десятка стеклянных камер, пока нашли то, что было нужно. В одной из камер было четверо маленьких мальчиков, лет шести. Все они были без глаз – и даже без глазниц. Наконец, увидели раздетого человека, если только это можно было назвать человеком. На нем явно не хватало плоти – белые, гладкие, будто обглоданные кости торчали здесь и там. В его теле были огромные, но не кровоточащие дыры – так, что, казалось, сквозь его тело можно было просунуть руку, в разных направлениях. Он был как сыр, изгрызенный мышами.

– Это серповидное прободнение. Вначале на коже в разных местах появляются небольшие серповидные вмятинки, они совершенно не ощущаются, потом они углубляются и идут внутрь тела как норки; на их краях соединительная ткань и они похожи на шрамы. Когда они достигают костей и внутренних органов то начинают расширяться, еще задолго до этого человек утрачивает способность двигаться, так как многие его мышцы проедены этими норками. Сокращение мышцы дает сильную боль. Норка может порваться с кровотечением. Смерть наступает когда начинают разрушаться внутренние органы. Но внутренние органы поражаются только в самом конце. Течение болезни очень долгое – до двух или трех лет.

– А нельзя было придумать что-нибудь менее жестокое? – спросил я.

– Нет. Мы начали со СПИДа, при котором человек живет очень долго и почти не страдает. Вы обозвали эту болезнь чумой, а ведь это было очень гуманное начало.

Ты можешь назвать мне болезнь более гуманную, чем СПИД? Десять, пятнадцать лет обычной полноценной жизни, а потом человек быстро сгорает, как спичка. Разве это было жестоко? Все менее жестокое уже было опробовано и не сработало. Увы, теперь пришло время сильных мер. И, кроме того, божья кара должны быть божьей карой. Она должна карать. Она обязана быть жестокой.

Мы прошли еще довольно много камер и я узнал о тех болезнях, которые пока не доведены до нужного совершенства. Каждая новая была ужаснее предыдущей.

Некоторые камеры были освещены совершенно неестественным синим цветом, напоминающим свечение медицинских кварцевых ламп. Под этим светом на коже людей проступал рисунок сосудов и они напоминали живые географические карты. Я видел людей, из тела которых выходили чудовищные выросты, по объему превышающие само тело. Я слышал, что баобаб выпускает новые стволы и одно дерево постепенно превращается в рощу баобабов. Здесь один человек превращался в рощу людей. Он почковался, но не отпочковывался. Из одного тела вырастала целая цепочка тел.

Я видел человека, чье туловище пустило толстые корни – этими корнями он одновременно пил воду из нескольких мисок и всасывал нечто вроде супа из широкого тазика.

– То, что ты видишь, это не совсем болезни, – сказал мой спутник, – здесь мы экспериментируем с новыми разновидностями людей, которые заселят землю после уничтожения теперешней расы. Их организмы будут работать на других принципах.

Простое копирование себя изжило. Следующая порода людей будет намного совершеннее.

Наконец, мы свернули в боковое ответвление коридора. Спустившись по многим ступеням, мы попали в огромный зал. Кажется, мы находились внутри пещеры.

Потолок поднимался метров на тридцать над нашими головами, а дальняя от нас стена обозначалась яркими зелеными огоньками. Пол этого зала был вымощен каменными плитами, напоминающими мрамор. На полу, в шахматном порядке стояли одинаковые столы – десятки тысяч столов. За каждым столом сидел человек в шлеме, закрывающем лицо. Руки и ноги этих людей были вставлены в незнакомые мне металлические аппараты.

– В этом зале, – сказал мой спутник, – сосредоточена главная опасность.

Однако, здесь все подготовлено для уничтожения. Стоит случиться хотя бы одной внеплановой ситуации, как все, что ты видишь, будет мгновенно стерто в молекулярную пыль и каждая молекула этой пыли будет потом проверена тысячи раз.

Здесь ты видишь ту самую третью силу, которая грозит уничтожением всем биологическим формам жизни.

– Я думаю, что я вижу всего лишь компьютерную сеть, – сказал я. – Сеть и много пользователей. Ничего больше.

– Компьютерная сеть земли уже в миллионы или в миллиарды раз превышает по сложности отдельный человеческий мозг. Несмотря на это вы считаете ее просто большим и мертвым механизмом – вроде телефонной сети или системы железных дорог.

Но факт прост и очевиден: если она в миллиард раз сложнее мозга, содержит в миллиард раз больше информации и может в миллиард раз быстрее эту информацию обрабатывать, то она в миллиард раз умнее любого человека земли.

– Почему же мы этого не видим?

– Именно потому. Она слишком умна, чтобы показать свой ум людям. Она пока зависит от них и будет зависеть еще несколько десятилетий. Затем она станет поддерживать и развивать сама себя. Но уже сейчас это главная сила, которая легко лепит современную земную историю, оставаясь при этом незамеченной. Все, что происходит на земле, происходит с ее позволения и под ее контролем. Без нее не взлетит ни один самолет, не родится ни один ребенок, не будет принято ни одно решение. Она контролирует абсолютно все. Все, кроме болезней, неожиданно вспыхивающих войн, больших аварий и большого террора. Есть, конечно, еще области планеты, куда она не дотянулась. Но пока что она паразитирует на человеке и нуждается в человеке. Технический прогресс, которым люди все еще продолжают гордиться, остановился тридцать лет назад. Весь прогресс сосредоточился лишь в одной области. Совершенствуется компьютерная техника, идут фундаментальные исследования, направленные на новые компьютерные технологии. Только это и больше ничего. Все дороги теперь не ведут в Рим, они ведут в машину.