Роберт Янг - Буря над Содомом

Нину охватила паника. Ну ничего, она свое возьмет. Времени еще много. И у нее есть оружие, которое Джоан даже не снилось. Сегодня ночью во время вахты Бедфорда она пойдет к Коллинзу. И после того, как он переспит с ней, он не захочет смотреть на других женщин. Сегодня же ночью. Пусть будет так.

Они свернули лагерь и продолжили путь. Бедфорд, как обычно, шел впереди. Плато плавно поднималось навстречу первой зеленой волне предгорья. Островки деревьев встречались все чаще, и, наконец, слились в подобие лесопарка.

Собакоподобные существа были повсюду, под каждым деревом. Они гонялись друг за другом, да так отчаянно, как будто от этого зависела их жизнь. Бедфорд начал подмечать некоторые детали, которые прежде ускользали от его внимания. Почти человеческие лица этих странных животных различались, у них были собственные черты, причем некоторые явно женские, а некоторые — мужские. Ну что ж, логично, подумал Бедфорд. Более того — именно у мужских особей были заостренные уши и копыта на задних лапах.

Холмы плавно поднимались все выше, и, когда компания остановилась, чтобы разбить лагерь, в воздухе уже явно ощущался холодок. Первая вахта досталась Коллинзу, вторая — Бедфорду. В два часа ночи он заступил на пост. От дыхания шел пар, Бедфорд подбросил дров в огонь и придвинулся ближе к костру.

Тепло усыпляло, и он чуть не задремал. Внезапно он услышал звук. Открыв глаза, увидел Нину. Она застегивала за собой молнию палатки. Потом побежала, совершенно нагая, с развевающимися черными волосами. У палатки, где в одиночестве спал Коллинз, она остановилась. Опять скрежет молнии — и вот девушка уже исчезла внутри. Замок закрылся.

Бедфорд скорчил гримасу. Одна готова, подумал он.

Ранним утром они увидели город. Он лежал далеко внизу, сияя, как капля росы в зеленой ладони долины. Позади него последний изумрудный холм поднимался к изножью горы.

Джоан наклонила голову, прислушиваясь. И тут все они услышали звуки музыки, долетавшие из долины с утренним ветерком. Бедфорд глубоко вздохнул.

— Значит, там все-таки есть жизнь… Но почему же они не вступили с нами в контакт? У них должны быть продвинутые технологии и современные системы коммуникаций. Посмотрите на эти вышки. А вот та полоска — это, скорее всего, аэропорт или что-то вроде.

— А те маленькие пятнышки — припаркованные самолеты, — догадалась Нина.

— И все полеты отменены, — заметила Джоан. — Иначе мы увидели бы, как они взлетают и садятся.

— Может быть, из-за погодных условий, — предположил Коллинз.

— Вряд ли из-за здешних, — добавила Нина.

Внезапный порыв ветра принес новые всплески музыки.

Она была полна бурной, бунтарской радости.

— Праздники! — осенило Бедфорда. — Трех или четырехдневные каникулы. Это все объясняет.

Джоан кивнула.

— Каникулы или что-то вроде фестиваля. Например, празднование рождения их цивилизации или… — она умолкла, потому что прямо перед ней бешеным галопом промчалось собакоподобное существо. Тут же появился и преследователь — с высунутым языком и выпученными глазами. Парочка скрылась в кустах.

Щеки Джоан порозовели.

— Надеюсь, хозяева ведут себя более цивилизованно, чем их домашние любимцы, — проговорила она.

— Эти собаки не похожи на домашних, — сказал Коллинз. — Если они вообще собаки. — Он повернулся к Бедфорду. — А ты что думаешь?

Бедфорд вдруг с удивлением понял, что не хочет обсуждать эту тему.

— Трудно сказать, — ответил он. — Идемте. Если поспешим, доберемся еще до темноты.

И он направился вниз по склону. Джоан шла следом, за ней Нина. Шествие замыкал Коллинз. Он шел, не в силах отвести глаз от соблазнительно покачивающихся ягодиц Нины. Пальцы у него задрожали, виски начали пульсировать.

— Боже! — прошептал он. — Не думал он, что на свете бывают такие женщины, а ведь повидал их немало.

Его так и подмывало поделиться с кем-нибудь подробностями прошлой ночи, да вот только с кем? С Бедфордом — пустой номер. Рассказывать такое Джоан — глупее не придумаешь. Тоска, да и только. Ведь это же половина удовольствия — рассказать кому-то о своих невероятных любовных приключениях! Ну да ладно, бывает и хуже. Посмотрите на этого Бедфорда — типичный сексуальный неудачник, заходится от жалости к самому себе. Ему уж точно нечего делать в постели с такой горячей штучкой, как Нина! Коллинз едва не расхохотался.

Потом перевел взгляд на Джоан. Вон она, впереди, идет прямо за Бедфордом. Нина Ниной, но если Коллинз кого-то и хочет — так это Джоан. С такими, как Нина, ты проводишь веселые часы в дешевых отелях. А вот Джоан — из тех, о ком мечтаешь всю жизнь, мечтаешь и не можешь заполучить. Впрочем, она станет исключением из правила. Со вчерашнего вечера она с ним очень холодна — непонятно, почему, разве что из-за его насмешек в адрес классической музыки? С тех пор она ведет себя как-то агрессивно, хоть и молчит. Но это неважно: все равно она станет исключением. Бедфорда в расчет не берем. Отказавшись тянуть жребий, он просто приблизил неминуемое.

Внезапно Коллинз увидел, что Джоан идет уже не позади Бедфорда, а рядом с ним. Он почувствовал мгновенный укол ревности, но затем подумал: они, скорее всего, говорят о луне. Или о звездах. Она витает в облаках так же, как и он.

Взгляд Коллинза вернулся к роскошным ягодицам Нины. И снова у него застучало в висках. И снова задрожали пальцы. А что если они вдвоем немного отстанут… здесь полным-полно укромных уголков. Например, вот эти кусты…

Он рванулся вперед, чтобы ее догнать. И почувствовал, что бежит уже не на двух, а на четырех ногах.

Бедфорд шагал, глядя перед собой и не произнося ни слова. Тишина, как и прежде, беззвучно шла рядом с ними. На этот раз, однако, Джоан не делала никаких попыток нарушить молчание, и, наконец, не в силах больше это терпеть, Бедфорд заговорил сам.

— Если считать город надежным критерием, — начал он, — то мы найдем свидетельства существования расы, столь же развитой, как и мы сами. Некоторые здания очень впечатляют, они похожи на произведения искусства.

— Архитектура — не искусство, — сказала Джоан. — По крайней мере, не в исконном смысле этого слова. Она слишком материальна. Слово «искусство» в его прямом смысле неприменимо к зданиям и инженерам. Но мы лишили слова их настоящих значений, выхолостили их, слишком часто применяя в разговоре о не столь высоких видах деятельности. Я все жду, когда же рытье канав начнут называть «ваянием земли киркой и лопатой» или «прикладной археологией».

Она засмеялась. Зубы твои — как стадо овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними [3] Цитата из Песни Песней Соломона. .

— А что вы… — начал Бедфорд, но умолк. Он собирался спросить, кем она была тем, на Земле, чем занималась, во что верила, чем увлекалась. Но это бы означало зарождающуюся интеллектуальную близость, от которой один шаг до эмоциональной, а потом и до физической. Он не хотел делать этот шаг, потому в глубине души знал: ответного движения с ее стороны не последует, отношения продолжатся на чисто интеллектуальном уровне, и она будет искать душевной и физической близости на стороне, чтобы доказать ему свое превосходство.