Алексей Лебедев - Рассказы

— Что случилось?

— Вы солгали мне. Вы — не Люк Патерсон. Прошу немедленно покинуть мой дом. Иначе я вызову полицию.

— Вы тоже солгали, — покачал головой самозванец. — Вы никак не могли видеть свет в конце тоннеля. Там была лишь тьма, непроглядная тьма…

Дэвида прошиб холодный пот. Он не мог оторвать взгляда от огромных черных глаз незнакомца и его хищной улыбки. Старый сон воплощался в реальность.

— Вспоминаете? Да, мы виделись там, по ту сторону жизни и смерти. Я сам занимался вашим делом. Вы заявили, что принесете больше пользы в качестве агента, а не бессмысленной жертвы. Вы подписали договор, и все эти годы честно исполняли его условия.

Но срок истекает.

— Нет! Не может быть…

— Вы прекрасно служили делу Великого Разрушения. Вашими героями стали люди, отрицающие все ценности и условности, еще сохранившиеся в человеческом обществе. Они последовательно и безнаказанно реализуют свои желания и фантазии, даже самые безумные и изощренные, достигая в этом поистине демонических высот. Какой замечательный пример юношеству! Их противников вы выставили жалкими идиотами и лицемерными ханжами. Как вы сумели утереть нос критикам! Толпа всецело на вашей стороне. Недаром вы получили премию за утверждение идеала свободы слова. Вы сумели воспеть самые отвратительные пороки. Да, тринадцать лет вы служили нам, не покладая рук. Мы довольны вашими трудами.

— Погодите… — в голове у Дэвида шумело, он пытался собраться с мыслями. Должен быть какой-то выход. — Нельзя ли продлить договор? Я буду служить и дальше…

— А вам не откажешь в здравом смысле. Что значит коммерческая жилка! Однако вынужден вас разочаровать: такое предложение было рассмотрено, но отклонено. Во-первых, ваше материальное тело уже слишком изношено, активность головного мозга угасает. Проще говоря, вы стареете. Вам трудно будет продолжать в том же духе. Во-вторых, мы уже нашли вам замену.

Теренс Файер — вам о чем-нибудь говорит это имя?

— Нет. Не помню…

— Странно. А ведь это его рукопись лежит в левом ящике вашего стола. Именно она послужила основой вашего бестселлера «Ночь без конца», который принес вам несколько миллионов.

Правда, некоторые, самые лучшие на наш взгляд, места вы опустили

— потому, что не поняли. Теренс пойдет дальше вас…

— Но он ведь совсем мальчишка!

— Да, наивный мальчишка. Он принес вам свои творения как учителю. Ему хотелось услышать слово мастера. А вы попросту украли его труд. Несчастный молодой человек пытался покончить с собой…

— Боже мой!

— Не говорите чепухи. Вы давно убили Бога в себе.

Приготовьтесь к переходу. Добро пожаловать в ад!

— Нет, я не хочу…

Дэвид хотел бежать, но ноги не слушались. Гость воздел руки в жесте концентрации мощи. В голосе его уже не было ничего человеческого:

— О Князь мой, Повелитель Миров, отверзни уста Твои и прими душу раба Твоего! Зазас, Сатанадас…

Дэвид Брокман чувствовал, как с каждым словом заклинания когтистая лапа все крепче сжимает его бьющееся в ужасе сердце.

Перед глазами плыли темные круги, нечем стало дышать…

Тело мешком свалилось на пол гостиной. Гость молча стоял над ним какое-то время, потом брезгливо пнул труп и вышел из дома. Его ждали машина и ее водитель — молодой человек в темных очках:

— Ну, как он?

— Готов.

— Я же говорил, все будет о'кей.

— Да, Теренс, ты молодец.

— Ты тоже — парень не промах.

Друзья обнялись и весело расхохотались.

Ярко светило солнце.

Ад шел по земле.

Гигантский металлический краб медленно полз по изменчивым просторам Нового Мира. Восемь членистых ног двигались в едином ритме, четыре телескопических глаза таращились в белый свет. Он двигался по выжженной плазменными эмиттерами дороге, которая уже начала зарастать травой-хамелеоном, встречавшей незваного гостя ядовито-красным цветом ненависти и боли. Подвижные стебли жадно набрасывались на металл, и их выдирало с корнем.

Так, шаг за шагом, я возвращался на Базу.

Кругом клубился фосфоресцирующий туман.

Видимость была неважная, но сигнал маяка шел четко.

Внезапно прямо передо мной земля выплюнула белый неуклюжий росток в полметра толщиной, который тут же разросся в такое же мертвенно-белое дерево. На нем вырастали безволосые человеческие головы, заходящиеся нечеловеческим воем огромных ртов, плюющихся слизью. Когтистые руки росли и ветвились, обшаривая пространство вокруг. Вытянулись и задергались толстые обрубки ног с венчиками извивающихся щупалец на культях.

Омерзительно-завораживающее зрелище, словно ожившие (очень некстати) картины Сальвадора Дали…

В наушниках раздался искаженный помехами девичий голос:

— Краб, я База, как слышите меня? Прием!

— База, я Краб. Слышу нормально. Возвращаюсь.

— Краб, я База. Что-нибудь нашли?

Остатки надежды в голосе. Жаль разочаровывать…

— Ничего хорошего.

— А почему остановился?

— Здесь дерево ужасов выросло, прямо на дороге.

— Нужна помощь?

Господи, ну какая там помощь! Сам справлюсь. Интересно, она действительно беспокоится лично за меня или это чувство долга? И если я ее беспокою, то в каком качестве? Проклятые мысли!

Я даю залп по адскому дереву, и обращаю его мерзкую плоть в жирный черный пепел. Просто и быстро.

— Все в порядке. Иду по пеленгу.

— Вас понял. Продолжайте движение.

Как трогательно у нее получаются эти казенные фразы!

Пытаясь отвлечься, размышляю об увиденном.

Похоже, протоплазма пытается имитировать человеческое тело.

Только получается у нее плохо. Зачем ей это вообще надо — хочет войти в доверие или издевается? Я усмехаюсь про себя: во мне еще жив ученый, который хочет изучать неведомое, а не палить в него из плазменных пушек. Но как быть, если объект изучения съел твой родной мир?

Вот и База. Так мы зовем теперь это место.

Голубоватое мерцание энергетического купола, а под ним — родное здание Института, недовытоптанный газон, асфальтовые дорожки да чахлые деревца (настоящие!).

Все, что у нас есть. Все, что осталось с прежних времен.

Мой краб-вездеход проходит очищение сверкающим холодным огнем. Купол впускает его, и вот я дома. Не снимая мой легкий скафандр (мне почему-то кажется, что в нем я лучше смотрюсь), я топаю на пост наблюдения.

И вижу Ванду. Как она хороша в этой форме цвета хаки, пусть даже и не по размеру! А ее светло-русые волосы, короткая стрижка «под мальчика»… О, моя хрупкая амазонка!

— Ну что? — Ванда смотрит на меня своими огромными глазами цвета морской волны. Как мне угадать, что таится в их глубине?

— Ничего хорошего, — повторяю я. — Везде такой же бардак.