Сергей Никонович - Алькурд Пардес II. День Солнца.

— Надо бежать, — бросил Заннинс Магде.

Женщина кивнула, непроизвольно дернула рукой, словно хотела схватиться за сердце, а потом опомнилась и рысью поспешила за крестоносцем.

Соулривер вскочил на подножку джипа, с ходу распахивая дверцу.

Сидящий внутри служащий аэропорта непроизвольно отшатнулся и потянулся к кобуре. Он был молод, еще не успел превратиться в бездумный механизм, работающий строго по инструкции. Юнец так и не дотронулся до пистолета, открыл было рот, чтобы спросить в чем дело, но Арлиен перебил его криком:

— Вы все слепые что ли?! Не видишь мой плащ?! Я крестоносец Святого престола! У вас в аэропорту колдун! А ну вон из машины! Ключи давай!

Перепуганного юнца точно ветром сдуло.

Соулривер высунулся в окно, криком подгоняя нерасторопных спутников. Ключ зажигания щёлкнул, утопая в замке…

— Его имя “Кетер”. Я встречался с ним во время одного из заданий, — с неохотой ответил Виктор. — Это было в тот раз, когда я должен был выступать экзаменатором.

Кела прикрыла рот рукой, давя рвущийся наружу стон. Тот случай произошел, когда она сам была ещё студенткой. Единственный раз, когда Луцию доверили студентов, которые должны были выполнить вместе с ним боевое задание, в качестве выпускного испытания…

На остров Алькурд Виктор вернулся один. Израненный и обессиленный. Никто кроме него не выжил. Такие случаи периодически случались, и хотя и зачастую отбивали у некоторых учащихся продолжать обучение в академии, были показателем того, что профессия миротворца вовсе не торговля ванильным мороженным.

После того случая Луция понизили в звании и на время отстранили от работы, но миротворец быстро вернулся в строй. Кела не могла забыть такого. Испуг перед предстоящим экзаменом едва не заставил её забрать из академии документы. Девушка не спала несколько ночей, пытаясь представить врага, который смог бы противостоять Виктору Луцию. Воображение рисовало ужасающих монстров.

А оказывается тем заклятым врагом оказался человек. И с ним девушка провела половину сегодняшнего дня.

— Чего он хотел?

— Он расспрашивал о Заннинсе, — зачастила Кела. — Это беленький мальчик из моей группы…

— Зачем он ему? — перебил Виктор.

— Я не уверена, — Кела смущённо посмотрела на мужчину. — Думаю дело в его сестре. Стилвелл считает, что она необычная.

— Как это?

— У неё странные способности, какие-то проявления предвиденья или что-то в этом роде. Девочка очень болезненна. Крестоносцы считают её одержимой, я слышала, что они уже требуют выдать её.

— Вот почему этот шут в плаще таскался тут всю неделю, — презрительно процедил Виктор. Крестоносцев он недолюбливал искренне и люто. — Где этот твой Заннинс, где его сестра?

— Не знаю, — пискнула Кела, пугаясь интонации Луция. — Я…Мы искали его. Ни на занятиях, ни в администрации, ни в общежитии его нет.

— А не думала, что он мог свалить с острова? — уточнил Виктор.

Кела округлила глаза.

— Но это же запрещено правилами. У него будут проблемы.

Луций фыркнул. Реакция девушки говорила сама за себя. Быстрым движением достав мобильный телефон, Виктор пару раз ткнул пальцем в экран и приложил трубку к уху. Несколько секунд он напряженно вслушивался в гудки.

— Это Виктор Луций, — наконец на том конце кто-то откликнулся. — Нужно проверить рейсы с острова… Да… Студент Заннинс…Нет…Когда? Кто разрешил?!

Кела пыталась прислушаться, но не разобрала и слова из тихой взволнованной речи собеседника Виктора. Миротворец даже не дослушав до конца, оборвал звонок и со злостью посмотрел на девушку.

— Улетели Заннинсы. Один и вторая. Вместе с крестоносцем.

— Но как же… У него же занятия сегодня, — Лейк никак не могла поверить в то, что её подопечный мог так легко сбежать.

— А я давно говорил, что у этих святош слишком много прав и привилегий! — голос Виктора срывался на крик. — Ему достаточно было козырнуть своими крестами, да заставить парня подписать согласие.

Кела Лейк почувствовала, как холодеют пальцы рук, а ноги деревенеют. Не уследила. Не досмотрела. Виновата во всём будет только она.

— Надо рассказать все директору! — выпалил Виктор.

— Постой! — испугалась Кела. — Я не думаю…Не считаю, что ему нужно знать.

— Почему это? — недоверчиво спросил миротворец.

— Дело в том, что… Саймон Стилвелл сильно заинтересован в этой девочке. Лилиан. Тратит деньги на медиков и исследования. Настаивал на том, чтобы она непременно присутствовала в Вергилле в тот день, когда подписывался договор. А потом именно её крестоносцы обвинили в атаке демонов. Я думаю у директора во всём этом есть свой интерес.

Кела и сама поразилась тому, как легко ей дались эти слова. Она действительно верила в то, что подобный поворот событий нельзя списывать со счетов.

— Ты думаешь, что директор Стилвелл в этом замешен? — с сарказмом спросил Виктор. — Ну и дура же ты! Я был о тебе лучшего мнения.

Кела Лейк почувствовала прилившую к щекам кровь. Сказанные слова обожгли обидой. Особенно болезненным было то, что именно Виктор оказался тем, кто сказал это Келе в лицо.

— Это точно то место? — недоверчиво уточнил Арлиен.

— Да, — ответил Зиг, слабо улыбнувшись.

— Ну и гадюшник, — буркнул крестоносец, обводя взглядом полутёмный галдящий бар.

На первый взгляд “Хромой Койот” ничем не отличался от сотен похожих заведений. В воздухе стоял запах кислого пива, пота, и дешевых крепких сигарет. Смог витал в воздухе и собирался небольшими облачками под потолком. Не верилось, что такой замутняющий глаза туман могут создавать несколько десятков людей с набитыми табаком бумажными палочками.

Какой-то пьяненький завсегдатай бросил “Свали” и, оттолкнув Соулривера с дороги, продефилировал мимо нетвёрдой походкой. Арлиен разражено опустил руку на меч. Зиг, волнуясь, что крестоносец и в самом деле может разозлившись обнажить оружие, ухватил того за руку.

— Давайте я всё улажу сам, — Заннинс заглянул Арлиену за плечо. Лилиан жалась к стене, у самого входа, придерживаемая за руку Магдой. Вид у девочки был смущенный, но заинтересованный. Толпа подозрительных субъектов, вливающих в себя алкоголь, под аккомпанемент грудного гогота и матюков, её совсем не пугал. Чего нельзя было сказать о медсестре. Женщина смотрела на окружающих с безмолвным ужасом и омерзением.