Сергей Никонович - Алькурд Пардес I. День Мира.

Яркое рубиновое сияние переливалось ярче любого находящегося в гроте фонаря. В их сторону стали бросать заинтересованные взгляды. Полли поёжилась под уколами пристального внимания.

Внезапно свечение разрезала ломаная линия. Подобно молнии ветвящаяся полоска огненно-красного света растянулась от головы до ног Карла Лесанти, чуть выше его самого. Следом множество линий размером помельче, стали оплетать и разделять на маленькие неровные участки кажущееся в сравнении тусклым рубиновое свечение.

— Когда гибнет протектор, снова происходит раскол, — продолжил Вэй. — Без него душа начинает разрушаться. Теряются воспоминания, путаются мысли, зачастую подводит рассудок, исчезают эмоции и чувства. Пропадает всё то, что делает человека человеком. Кто-то в таком состоянии может сопротивляться разрушению души дольше, кто-то меньше, но итог всегда один. Человек превращается в овощ, живое растение.

Вэй, похоже, знал, о чём говорил. По крайней мере, Полли не приходило в голову подвергать его слова сомнению. Наверное, кинтиец видел подобное не раз.

— Но как же вы… все вы, — Полли пробовала подобрать слова.

— Заклинатели душ не проходят “процедуры” — правильно понял девушку Вэй. — Мы используем медитации, тренируемся с самых ранних лет, пока душа ещё не успела застыть. Прохождение процедуры возможно только до двадцати лет. До этого срока душа ещё остаётся эластичной и есть высокая вероятность успеха. После — вмешиваться в душу очень опасно. В большинстве случаев это приводит к полной утрате связи с Течением Жизни. У заклинателей душ нет нужды получать силу в один момент. Протектор — лишь одна из граней внутренней энергии. Использование его в качестве оружия опасно и разрушительно для души.

Последнее предложение Вэй проговорил с нескрываемым осуждением. Будто ему претило то, как миротворцы используют дарованную им же пара-магическую силу.

— Почему тогда миротворцы вынуждены проходить через “процедуру”, если она такая опасная. Почему просто заранее не обучать студентов этим вашим медитациям и…

— Спросишь у своего директора, — грубо прервал девушку Вэй. — Это было его решением.

Ломаные линии света тускнели, сливаясь с рубиновым сиянием.

— И что вы делаете сейчас? — не отставала Полли. — Возвращаете протектора?

— Нет, конечно. Погибшего протектора невозможно вернуть, — с лёгкой грустью объявил Вэй. — Я скрепляю осколки его души. Штопаю их на скорую руку.

Однородное рубиновое свечение плавно, но стремительно гасло. Когда оно пропало совсем, Вэй поднялся, слегка брезгливо встряхнул руки и обтёр их о штанину.

— Теперь всё в порядке? — с надеждой уточнила Полли.

— Да. Настолько насколько может быть в порядке душа, испещрённая глубокими шрамами.

Лежащий прямо на полу фонарик бил прямо в глаза.

Шики, прищурившись, повертел головой — в шее хрустнуло несколько вправленных позвонков. Боль в затылке нарастала волнами, и первое время сильно мешала думать. Яркий жёлтый свет проникал сквозь ресницы, раздражая и усиливая приступ мигрени.

Вскоре вернулось ощущение собственного тела. Дильс сидел на каменном холодном полу, вытянув перед собой ноги. Сведённые за спиной руки оказались перехвачены толстыми браслетами тяжёлых наручников. Шики дёрнулся — больше для проверки, нежели на что-то надеясь. Руки поддались на несколько сантиметров, а потом с пружинящей силой их потащило в обратную сторону. К старым кандалам была приделана цепь, которая вгрызалась в каменную стену.

Шики хмыкнул. Уголки губ чуть поднялись, намечая ироническую улыбку.

— Ну что, проснулся? Давай рассказывай! — в уши ворвался настойчивый громкий голос Рена.

— Подожди. Успокойся, — шикнул на него Локк. — Дильс, ты меня слышишь?

— Да, Никро, слышу, — ответил Шики, и на секунду полностью разлепив глаза, борясь со слепящим светом, рассмотрел три тёмных силуэта, стоящих напротив.

Никро присел, чем-то клацнув, и свет фонаря переместился правее. Перестав бить в глаза, он давал приличное количество света, чтобы осветить всё окружающее пространство целиком. Помещение было маленьким, давящим, тесным. Здесь едва хватало места на четверых. Помимо Никро и Рена, напротив Шики застыл Тагирон, настороженный и готовый к нападению, будто сторожевой пёс.

— Как тебя по-настоящему зовут, сволочь? — напористо продолжал Рен.

— Да какая разница как его зовут?! — резонно возразил Никро. — Что тебе-то с того?

— Интересно, — всё ещё разгорячено, но не слишком уверенно объяснил Рен, выбрав из двух причин, вертевшихся в его голове, наименее глупую. Вторая была ещё хуже — именно с этого вопроса начинали допрос пойманного шпиона в большинстве фильмов.

— Нам нужны сведения о противнике, его вооружении, количестве, — вступил в разговор третий голос, принадлежащий Тагирону О’Хейлу.

Шики оскалился улыбкой хитрого лиса.

— Вы, ребята, по-моему, не до конца понимаете сложившуюся ситуацию, — с лёгкой издёвкой в голосе пояснил он.

— Нет, он точно возомнил себя бессмертным! Можно я ему наконец-то врежу?! — возмутился Траст.

— Рен, прекрати! — осадил Рыжего Никро.

— В связи с чрезвычайностью положения я прошу лидера группы делегировать полномочия дознания мне, — официально отчеканил Тагирон, введя снайпера в некоторый ступор.

— Чего? — не понял Рен.

О’Хейл молчал, демонстративно поглаживая рукоять висящей у пояса катры. Никро медленно кивнул, не сразу осмелившись на такое решение.

— Пойдём, Рен, — тихо позвал за собой Локк.

— Что? Что вы вообще задумали? — начал было верещать Рен, но Никро, пользуясь его замешательством, вытолкнул Траста за дверь. Внутрь на секунду заглянул обеспокоенный Сторл, оставленный снаружи дежурить у двери. Покусывая скуренный до фильтра бычок, он вопросительно посмотрел на Никро. Снайпер в ответ покачав головой, переступил через порог, закрывая за собой массивную дверь.

В карцере остались двое.

Тагирон опустился на пол. Голубые льдинки глаз пристально вгляделись в лицо предателя. Шики смело держал тяжёлый взгляд. Он не строил из себя великого партизана на допросе, но лёгкая полуулыбка говорила о том, что он будто бы и не воспринимает происходящего всерьез.