Георгий Краснов - Треснутая трубка

— И бабушка еще жива?! — засветились счастьем Верины глаза.

— Разменяла восьмой десяток, но пока держится. Только месяц назад побывал я у нее. Да ты же и не знаешь, что отец и мать наши приехали в Одессу из чувашской деревни на Суре. И бабушка перед войной с нами была. Все эти годы она о тебе только и запоминает…

Потом Виталий рассказал сестре о судьбе отца и познакомил ее с Павлом Ефимовичем Тарасовым. Опять пошли расспросы и ответы, воспоминания. Возбужденные, взволнованные, они не замечали, как бежит время. Когда массивные часы над столом инженер-капитана ударили трижды, Вера, спохватившись, стала всех приглашать к себе домой.

— Мама, наверное, заждалась там и, конечно, не находит себе места. Андрей тоже, так зовут моего мужа, — улыбнулась Вера Виталию, — уходя утром в порт, наказал: «Без брата не возвращайся!». А дети еще даже не подозревают, что у них появился такой знаменитый дядя…

— Одну минутку, Вера. Я созвонюсь с лаборанткой экспедиции, скажу ей, что нашел сестру и друга отца.

Синичкин, связавшись по телефону с Реной, сообщил ей, что сегодня привезет на базу самых дорогих своих гостей, а заодно попросил ее отозвать ушедших в море дельфинов в бассейн и записать их доклады в журнал.

Прислушиваясь к заботливо-предупредительному тону брата, который минут десять назад как бы полушутя назвал себя «старым холостяком, с головой ушедшим в биофилологию», Вера догадалась, что та девушка на катере занимает в сердце Виталия далеко не второстепенное место.

Вскоре они все четверо, выйдя из здания пароходства, направились к просторной набережной. Впереди, взявшись за руки, шли Вера и Виталий; немного поотстав и оживленно переговариваясь, шагали Быков и Тарасов.

— До следующего рейса мы с Андреем возьмем отпуск, и ты повезешь нас на родину отца и матери, — говорила Вера, сжимая руку брата. — Боже мой, раньше даже в мыслях не бывала я в том далеком и теперь вот самом близком и родном краю!

— Не оставим и Олесю Михайловну, — добавил Виталий. — И Павла Ефимовича. А племянников? Без них нельзя ни в коем случае! Бабушка ни за что не примирится с этим. Пошлю-ка я ей сейчас же телеграмму!

— А может, возьмем и Рену? Мне показалось… — лукаво улыбнулась Вера, но, заметив, что брат не принял ее шутки, быстро заговорила о другом: — Ах, сколько мне еще хочется рассказать тебе! Не знать друг друга тридцать лет и вдруг…

— И мне, сестренка, есть что рассказать. Теперь у нас времени для этого будет достаточно… Если задуматься, помог ведь нам встретиться отец, его увлечение дельфинами. Не стань я биофилологом, не оказался бы и в Одессе. И где бы тогда нашел тебя?.. А Рена… надеюсь, она понравится и тебе, и бабушке…

Они шли по широкому тротуару. И солнце в небе, и выстроившиеся ровными рядами деревья, и цветы на газонах, и многолюдная улица — все, что было вокруг, казалось, излучает добрую улыбку и приветствует их, разлученных в лихую военную годину и встретившихся вновь в этот счастливый час.

Шел сентябрь 1939 года.

Ранним субботним утром по набережной столицы одного из скандинавских государств шагал человек в надвинутой на лоб старой шляпе. Город уже просыпался: пожилые мужчины в широких фартуках лениво сгоняли метелками с тротуаров мокрые листья. Со стороны пирса доносился монотонный гул моря. Было тихо. Покойно.

Ничто не говорило о том, что в заморских странах земля охвачена пожаром войны, которая грозит разрастись до невиданных в истории человечества масштабов. И какое было дело портовому механику, возвращающемуся с ночной смены, до того, что идущий навстречу человек, увидев его, торопливо натянул шляпу на самые глаза. А приглядись портовой механик повнимательнее, то наверняка заметил бы, что мужчина этот и лицом, и телосложением немножко отличается от истинного скандинава, что и одет-то он чуточку по-иному, что и шляпа у него сшита по старой немецкой моде и что направляется он прямо в сторону английского посольства…

Но человек не задержался перед зданием посольства. Он пошел мимо него, чуть сбавив шаг, дошел до кафе на перекрестке, обшарил улицы лихорадочно блестевшими глазами и, прикрыв лицо воротником полупальто, повернул обратно. Вот та же чугунная ограда, вот примеченная дверь… Но человек вытащил из нагрудного кармана плоский сверток, быстро опустил его в почтовый ящик и, не оглядываясь, уже спокойными размеренными шагами направился в сторону порта…

Помощник секретаря посольства, начав разбирать утреннюю почту, сразу обратил внимание на толстый голубой пакет, выпавший из кипы газет.

«Что такое? — насторожился он, взяв пакет в руки. — Почему на конверте нет адреса и никаких почтовых штемпелей?»

И письмо, написанное на чужом языке, уже через несколько минут легло на стол военно-морского атташе. Седоволосый контр-адмирал бросил взгляд на первую страницу и тут же приказал принести немецко-английский словарь. Но словарь не помог — письмо было переполнено научно-техническими терминами.

— Срочно приведите переводчика! — прохрипел взволнованный пока еще неясным предчувствием адмирал.

Переводчик, прочитав не подписанное никем письмо, начал нервно подправлять задрожавшими пальцами безукоризненно подвязанный галстук.

— Что в письме? Кто автор? — нетерпеливо спросил атташе.

— Фамилии автора нет, но… — Всегда стерильно-спокойный голос переводчика дрогнул, и он провел рукой перед глазами, словно отгоняя какое-то кошмарное видение.

После того, как он все же перевел текст письма.

Даже у перевидевшего виды адмирала дыбом встали волосы. Залпом выпив стакан холодной воды, он попросил переводчика еще раз прочитать то место в письме, где говорилось о Голубой радуге. А выслушав, жестко приказал:

— Сейчас же позвоните на аэродром. Чтобы через час… нет, через сорок минут самолет был готов к вылету в Лондон!

Удивительное письмо в тот же день было доставлено в Лондон на специальном самолете помощником военно-морского атташе майором Дином Маккойлом. В английском разведывательном штабе письмо пытливо изучали известные инженеры и профессора, специалисты по баллистике и астрономии. Маршалы авиации и адмиралы, военные специалисты и поседевшие за время работы в штабе разведки чиновники лишь качали головами да разводили руками, удивляясь необычному посланию.

Его автор сообщал, что научный авиационный центр фашистов приступил к изготовлению ракетных снарядов, что база по изготовлению этих ракет и другого сверхсекретного оружия находится на полуострове Варнемюнде. Сообщал он и о том, что ненавидит гитлеровских фашистов и всех их приспешников и что в дальнейшем будет прилагать все силы для срыва их человеконенавистнических планов. К письму были приложены разные карты и схемы, чертежи и таблицы. Так, благодаря мужеству неизвестного ученого (англичане приняли его за физика или химика), в руки английской разведки попали документы, которые, надо полагать, пуще глаза хранились фашистской контрразведкой и агентурной сетью СС. Но… Но англичане не поверили в возможность проникновения одиночки — пусть и героя — в святая святых германской контрразведки. Да и научные выкладки неизвестного были столь невероятны, что даже лучшие английские ученые лишь разводили руками, давая понять: их автор либо гений, либо… И английский разведштаб решил, что письмо это опущено в ящик их посольства немецкой разведкой. С тем, чтобы запутать их, англичан, планы…