Оксана Демченко - ХЗ. характер землянина [Litres, СИ]

Я с прежним спокойствием хмыкнула без слов нечто ужасно циничное вроде «интеллект наконец попер, ага». Время перестало тормозить, я тоже. Пристрелив свое подобие, я враз нашла у трупа важнейшее различие от себя: дохлая сука, видно по знаку на костюме – габрехт. Без всяких «ут»!

Вывод ужасен и прост, я осознала это в одно мгновение… Пока меня носило невесть где, копия прибыла на место – точно в срок. Ее опознали, как Симу. Она сдала за меня экзамены и затем, в одиннадцать ночи, пришла к Тьюитю, чтобы после работы поблагодарить габмурга за оказанное доверие. Гос-споди, как эффективно работает мозг, если его… размозжить.

Трогаю мизинцем калаш, меняя параметры. Трассирующий рой выявил меня в момент выстрела и мчится выжигать. До настоящего напалма, по словам Билли, заряд в калаше не дотягивает. И все же атомарный окислитель с одномоментно реагирующим восстановителем и добавками неизвестной рецептуры – штука сильная. Вжимаюсь в нишу, почти успеваю лицом уткнуться в стену и закрыться рукой. Сектор коридора метрах в пяти от меня надувается адским шаром и лопается, как китайская пластиковая труба отопления… Мимо с воем прет ударная волна, сдирая с плеча лоскуты костюма, сминая ребра и обжигая до костей, кажется.

Могу гордиться: не уронила калаш, даже лежа на полу и мало что соображая. В глазах темным-темно. Защитная пленка на лице вроде порвана, что-то жжет скулу. Чувствую запахи, очень остро. Особенно мерзко воняет кровью и дымом. Дышу я так, что в соседней галактике слышны хрипы, а ведь грисхши обладают тончайшим слухом. Шипят, заразы, все ближе и ближе, тон уходит в ультразвук – надо думать, злы до остервенения. Ничего не вижу. Что гораздо хуже, рука с оружием не слушается. Пальцы чую, но управлять ими, конвульсивно сжатыми, не могу.

– Нарушение контракта, – басит клон.

Тошно слушать монотонность его речи. Очень тошно. Пристрелит – еще скажу спасибо, мне слишком плохо, чтобы мечтать о выживании.

– Объект охраны является носителем имитации внешности искомого гуманоида, – басит клон, упрямо не добивая меня. Голос раздается совсем близко, я чую обожжено щекой дыхание. – Идентифицирую агрессивного постороннего. Поправка. Особый параграф сохраняет силу. Объект в наличии.

Лучше бы все копии Симы Жук грохнули разом. Я полагала себя очень умной, я верила, что разобралась в происходящем! Между тем, прикончить меня решительно некому. Клоны – их уже три штуки накопилось рядом, если верно считаю вслепую – копошатся, ощупывают меня и пробуют оказать первую помощь. Соответствующей инструкции в мини-мозгах нет, клоны получают сведения прямо теперь и бубнят вслух. Нашли мою же аптечку и используют точно так, как сами и сказали себе…

От впрыснутого или вколотого голове сделалось невыносимо жарко, а желудок как будто свернулся ежиком. Меня вырвало насухо, если не считать желчи. Анестезия от страха перестала работать.

Стучу зубами, будто перетираю собственный мозг. Колочу сердцем по позвоночнику, на износ. А меня волокут под локти. Грисхши сипят выкипающими чайниками. И тоже не добивают Симу? О, хоть в них я не ошиблась. Начали злодействовать. Странно, что успехов маловато. Меня, все еще живую, буксируют с нарастающей резвостью, колени постукивают по полу и побаливают в такт галопу клонов. Грохот боя удаляется. Сознание гаснет.

– Биошлак! Полированные мозги!

Грохот. Сопение. Бормотание на три басистых голоса о кровопотере в пределах допуска и вероятности сотрясения мозга, дальше что-то бесконечное в процентах. Между прочим, я сижу и довольно уверенно осознаю, где верх и низ. Начинаю видеть пятна и тени. Не в фокусе, но хоть так. Особенно буйствует яркая амеба в середине поля зрения. Мечется, как муха в супе: не сожру, так загажу… И орет. Визгливо, бабски. Ей бы на площадь, материть политиков за пол-литра мутной. Выжившие после боя крупицы мозга втаптывает в бессознание: амеба не только визжит, но и стучит каблуками. Ничего не понимаю. Глоток тишины бы, я хоть какие мысли в совок смахну и вдумчиво переберу…

– Отродье ксяфа!

Не знаю такой расы. Но именно этот вопль меня взбодрил. Зрение проясняется, потолок опознаю, стены… амеба – она точно баба. Рыжая в перекись, мать его, водорода. Личико сердечком, кожа резинового барби-розового вида. Губы глянцевые. Блин, я в детстве не играла в куклы. В такие куклы. Ненавижу уси-пусек общего пользования. Как-то я приметила на мусорке две подобные – и устроила им казнь через отрубание башки. Ух ты ж… вспоминаю и даже теперь улыбаюсь, нет сил удержаться.

– Мозг не поврежден, – бормочет клоно-бас у самого уха. – Восстановление высшей нервной деятельности… фиксирую процесс.

– Встань в строй, ты, с мозгом бактерии! Фиксирует он. Да ты ни единого слова не понимаешь, жвачка трипсова!

Рыжее чмо умаялось бегать. Стоит на месте. Так ее наблюдать удобнее. Как все подобные, дрянь чертовски красива и ровно столь же отвратительна. Почему мужики ведутся на отъявленных сук, как рыба – на пустую блесну? Ладно, сейчас не до женской философии. Меня тоже изучают.

– Один вопрос, – поправив прическу, деловым тоном говорит безымянное чмо. – Где рабочие материалы по теме завещания интмайра Олера? Ты помнишь Олера, который лично тебе, ничтожеству, не оставил и пылинки? Ты год вкалываешь бесплатно, содействуешь его плану разрушения мира, понимая в своей роли меньше, чем сервисный клон. – Розовое лицо придвигается близко, острые синтетические ресницы чуть не прокалывают мне щеку. – Где?

– В галактике дрюккелей, – честно хриплю в ответ.

– Йслл… брхзьясь, – выплевывают глянцевые губы. Сомкнулись. Сложились в спокойную полуулыбку. – Общее внимание, команда к эвакуации, протокол экстренный. – Нижняя губа презрительно поджимается. – Кто бы мог подумать, что чучело в перьях не врет? Эта – гуманоид и таких я читаю в эмоциях без ошибки.

Я поморгала и сглотнула тошноту. Конечно, я не вру. Глупо врать, когда тебя читают. Но резиновая тварь не телепат, а если и может кое-что такое, то уровень ничтожный. Но играть в «тепло-холодно» умеет. Опять же, домыслы и никаких доказательств, но ее дар – не эмпатия. Вообще не понимаю, что за способность, а только врать резиновой нет смысла. Зато недоговаривать можно без осторожности, но с настроением. Что я и делаю.

Дрянь отстранилась, прошла туда-сюда, цокая каблуками. Между прочим, мы в одном из грузовых ангаров. Судя по высоте потолков и идентификационным шифрам, нижние ярусы. Грузы общего назначения. Хоть что-то я выучила.

Розовая рассмеялась, красиво приоткрывая рот и давая рассмотреть зубы – но не скалясь. Я резко вспомнила, что вообще-то шла искать и спасать Тьюитя. И – вот… доспасалась. Грисхши шипят с неустанной злостью. Вон они, лежат у стены в тени. Скалятся на меня. А только фигушки, нет приказа прикончить. Зато клонов тут – аж темно от них. Сотни три, наверное. Стоят ровными рядами, как солдатики в магазине.