Оксана Демченко - ХЗ. характер землянина [Litres, СИ]

– Не показывай коренные зубы в улыбке. А то кажется, что ты голоден.

– Кажется, что я Ливси. Твоя кровь бодрит, – подмигнул киборг. – Я меняюсь. Всегда хотел научиться беззаботности. Понимаю смысл сказанного пациенткой, еще не получившей лечения: мир цветной. Ярко цветной! Он прекрасен сам по себе, глупо при любом интеллекте пытаться его улучшить. Глу-по! Прежде я пытаться вносить коррективы, и в мир, и в его население. То была ошибка. Машинная, логическая, ужасающая по вредоносности. Сима, я намерен сажать цветочки.

– Гос-споди, и этот туда же! Сиди, а то совочек не выдам. Вдохни, выдохни, вернись к теме. Мы начали перетирать что-то важное о Максе.

– Да! Фе-но-ме-наль-но! Он обошел важнейшую блокировку. Он лгал и не испытывал торможения до шока.

– Лгал? Макс? Мне?

– Ложь во спасение, знаю термин, ощущаю соответствующие вибрации. Ключевым в недосказанности было слово «значимая». Смысл умолчания не уловил. Но умолчание – тонкая ложь. Оговорка. На-ме-рен-на-я! Между тем, в проекте специализации данного образца…

– Черт, – я сдулась и обняла колени. – Я же знаю ответ. Значимая часть. Конечно. Катастрофа грохнет по полной. Планета – крематорий… Но Макс уверен в будущем: он запихнет меня, Зэйру и нянь в зону ЦК. Или еще куда… где надежно. Киборги пересиживали прежние планетарные пожары, да? Он запрет нас, чтоб не рыпались. На себя ему начхать. Ливси, ты молодец. Давай, скажи: он не надеется ничего глобального построить в срок?

– Я не инженер. Не обладаю компетенцией…

– Тогда лечи Тиа и прочих, я поговорю с клонами и мы наладим к тебе очередь. Оборудование требуется?

– Не наблюдаю проблем экстренного порядка. Прочее я решу за счет встроенных ресурсов.

– Как ты пережил прошлую катастрофу?

– Надёжная защита мозга, – Ливси потрогал глянцевый череп-кепку. – Я ценный… основательно экранирован. Я хранился на нижних ярусах. Верхние повреждаются очень сильно. Затем приходят простейшие и выедают нас. Набеги страшнее иного, – Ливси накрыл голову ладонями. – Ужасно быть мозгом и все знать о своей участи. Каждый раз ждать, наблюдая, как гаснут знакомые.

Мы замолчали. Зэйра тоже вела себя образцово тихо. Сидела, осматривала комнату, трогала пол, свой костюм, мою руку, локоть Ливси. Терла лоб тыльной стороной ладони. Пробовала ощупать голову и оценить состояние прически, длину волос, цвет.

– Гений, – вдруг сообщила она с некоторым придыханием. Вскинулась, глянула на нас вроде свысока. – Мой Макс – гений. Мой Макс. Сразу поняла, что мой. Я спутница. Это предназначение. Это не работа, не увлечение, не задание. Я – спутница. Я так и говорила. Всегда объясняла. Но меня признали бракованной. Очень страшно быть бракованной. Одиночество. Презрение. Насилие. Неволя. Но мой Макс не мог не найти меня.

Она кивнула, спокойно улыбнулась и легла, прижав к груди ладонь, сжатую в кулак и хранящую тепло руки Макса. Я шало уставилась на доктора, он опять лыбился, он такой мог бы рекламировать зубную пасту динозаврам.

– Ливси, – выдохнула я. – Ливси, а что надумает Макс, если он гений и мы врубим ему атипичность на полную катушку? Он же тогда – ого-го! Он и сейчас ого-го, если честно. Только сейчас он гоняет мысли по плацу и ни шагу вовне. Ну, разве его вконец достанут и вытеснят с плаца. Так и было, когда он сюда попал и когда Зэйра поставила его перед фактом. А?

– Снять блокировки можно, – не улыбаясь, признал Ливси. – Но я на это не пойду. Результат непредсказуем. Мозг взрослый, шок может его уничтожить. Тип сознания четко сложился. Логика, следование нормам и…

– Ливси, спрошу прямо. Хочешь опять на склад? Так и получится! Утиль заполыхает, всем крышка. Давай, вруби самосохранение. За себя и за тех мозгляков, которые лежат и ждут худшего, без ножек-ручек. Ливси, я не готова выживать в ЦК, оплатив билет пятью десятками миллиардов трупов. Посмотри на Зэйру. Как она выживет и зачем. Ты слышал, она спутница. Понятно, чья.

– Это недопустимо.

– Пропусти обязательную часть до вздоха и сдавайся, зараза. Чем будем прошибать его на атипичность?

Ливси долго изображал лицом гримасы – видно, крепко его плющило… Затем повернул голову и уставился на Зэйру. Снова на меня.

– Согласен быть возвращённым на склад.

– Вот же ж… То есть уперся. Круто. Ты умеешь упираться, спорить с людьми. У тебя принципы. Еще ты способен спрятать зубы за губы.

– Что?

– Я поняла доводы, вот что. Но мне обидно. Я уже решила, что меня спасут, что можно посидеть и подождать, пока Макс напряжется. Ты не готов рискнуть его головой, которая сгорит через месяц? Ты прав. Я тоже не готова. Просто я верила, что он всемогущий. За его спиной уютно.

– За спиной, – мечтательно вздохнула Зэйра.

– Мозг очень тонкий инструмент, а ты желаешь немыслимые и крайне спорные результаты наблюдать сразу, в тот же день. Еще до формирования гипотезы, не говоря уж о процедуре, – огорчился Ливси. – Я осознаю, что времени мало. Ма-ло! Но доступные технологии не дадут нужного ответа. Здесь планета без энергозапасов, строительных мощностей, сырья. Это тупик. Я врач, но даже примерно не способен просчитать уровень атипичности, годный для работы. От полусотни единиц, полагаю, а это в природе не встречается, насколько мне известно. Плюс нужны альтернативные знания. Плюс…

– Шестьдесят два.

– Что? – бедняга начал бы страдать нервным тиком, моги киборг тикать глазом. – Мне сложно общаться. Слож-но! Сложно. Нуждаюсь в диагностике. Длительное хранение при слабой подаче кислорода.

– Атипичность у меня. Ну, шестьдесят два. По переаттестации двухмесячной давности. Не выкатывай глаза, будто я монстр. Меня и так научный сектор солидарно ненавидит за многократную неявку на тесты. Я игнорирую их после истории с Дэем. Матом игнорирую. Они мата не знают, но суть уловили с первого письма. Да, я такая. Атипичность выше интеллекта. Говорят, это так же нормально, как рождение четырехглавого круша или робкого мурвра.

Ливси, кажется, впал в кому. Он не двигался, стеклянно поблескивая глазами. Ужасно смотрится, когда лицо человечье, но кожа серо-тусклая, неживая. И кепка хромированного мозга. И неподвижный взгляд… Б-рр!

– Ты способна найти несуществующее решение, – выдавил Ливси, еще не вернув контроль над глазными мышцами. – Превышение атипичности над формальным показателем интеллекта дает ситуацию так называемого нулевого мозга, или мозга-губки. Сухая губка не впитывает знания, она исходно несмачиваема… Требуется, преодолевая сопротивление, подать в мозг совершенно новые знания. Прямая аналогия: сжать губку и погрузить в жидкость… то есть среду знаний. Но мозг, если говорить научно… стоп, так я уйду в поле высокой теории. Как обойти правило сухой губки? – Ливси вспыхнул идиотской улыбкой. – Пре-вос-ход-но! Я хранился и создал от скуки методику. Благодаря моей теории мы, разнородные и несинхронизированные по протоколам сознания в конструктивно различных мозговых коробках, смогли наладить общение в темном секторе. Индуктивная зарядка. Бесконтактная.