Антуан Вильм - Коралловые четки

— К разводу!

— Только к гражданскому, потому что римская курия признает ваш брак несостоявшимся.

— Да, вы правы.

Я не настаивал. Вследствие своей боязни показаться смешным, господин Делиль и не подумал о том единственном образе действий, который бы мог его спасти! Соображая с некоторым трудом, он теперь довольно долго старался представить себе возможные события и, я готов держать пари, высчитывал аплодисменты, которые выпадут ему на долю.

Он даже начал что-то напевать, настолько улучшилось его настроение. Я воспользовался его добрым расположением и сделал попытку узнать новые подробности о заключительной сцене сна господина Леира в ночь получения раны.

Нужно было действовать осторожно, так как господин Делиль до сих пор молчал о посещении старой хиромантки. Я предложил вопрос очень сдержанно:

— Вам покажется, может быть, нескромным, милостивый государь, если я предложу вам несколько вопросов относительно последних событий вашего пребывания в Гранаде. Если вы не найдете неудобным ответить мне, то прошу вас это сделать.

— Спрашивайте, милостивый государь.

— Знаете ли вы, что господин Леир был тяжело ранен в ночь на 23-е марта?

Господин Делиль взглянул на меня с удивлением.

— Быть не может! — воскликнул он.

— Напротив, так оно есть. Я исследовал и перевязывал его рану; он до сих пор еще не поправляется; душа его так же ранена, как и тело.

— Это в высшей степени удивительно! — сказал господин Делиль. — Вы слышали недавно, что рассказывала моя жена господину Кенсаку; может быть, вы еще помните о старой цыганке? Вот что я могу вам о ней сказать: я пригласил ее прийти вечером на виллу. Меня поразила правдивость ее речей; когда госпожу Делиль в обмороке перенесли в экипаж, я вернулся в залу и попросил цыганку сейчас же прийти ко мне для переговоров. Она обещала это сделать.

Когда она вошла в комнату, где я находился, то приблизилась ко мне и осторожно вложила в мою руку нож, шепча мне на ухо:

— Дух здесь; он сидит у ног духа вашей жены; ударьте ножом рядом со стулом, который стоит за вами.

Я отказался; она взяла у меня нож и продолжала шепотом: «Я вас освобожу от него; дайте мне двадцать дуро». Я дал их, не раздумывая долго. Тогда старуха бросилась к месту, которое мне только что указала.

В это время, милостивый государь, произошел из ряда вон выходящий случай, сначала меня чрезвычайно поразивший. Госпожа Делиль испустила ужасный крик и без сознания упала на свою постель; я бросился к ней; на левом рукаве ее платья были кровавые пятна. Старуха подошла к кровати, показала мне лезвие ножа, покрытое кровью, и сказала:

— Я, должно быть, убила или смертельно ранила его.

Очень недовольный этим происшествием, я простился с цыганкой, оставившей мне свой кинжал. Понемногу красные пятна на руке жены улетучились без следа; сам кинжал на следующее утро был по-прежнему чист. Я ничего не говорил об этом глупом приключении, так как исчезновение кровяных пятен подало мне мысль, что старая цыганка обрызгала руку моей жены и лезвие кинжала каким-нибудь составом своего приготовления, чтобы ввести меня в заблуждение. Но ваш рассказ о необъяснимой ране господина Леира вновь приводит меня в недоумение.

Я задумался о странном объяснении, данном мне аббатом Жога, о таинственных явлениях отражения, так часто упоминаемых в процессах колдунов. Господин Делиль, удивленный моим молчанием, спросил, что я думаю о его рассказе.

— Еще одним таинственным происшествием больше в странном приключении господина Леира и госпожи Делиль, — отвечал я. — Невольно возникает вопрос, не стоим ли мы перед явлениями, превосходящими наши знания и даже наше воображение. Говорили вы об этом случае отцу Фюрстеру?

— Да.

— Что же он сказал?

— Он задумался, так же, как и вы, и сказал мне, несколько времени спустя, что цыганка меня, должно быть, обманула; возможно, что он ничего не знал о ране господина Леира.

— Неужели баронесса Франшар не сказала вам ничего? Я телефонировал ей в тот же день, когда господина Леира так опасно ранили.

— Она не сказала ни слова.

— Нужно будет посоветоваться с бализакским священником: он хорошо знаком с такими делами, — продолжал я. — Но вернемся к первоначальному разговору. Что вы рассчитываете делать, если положение вашей супруги настолько серьезно, как я предполагаю?

— Думаю убедить ее, чтобы она не отчаивалась; скажу ей, что мы вместе будем просить о расторжении нашего церковного брака, и что найдется средство расторгнуть и гражданский союз. Я выкажу себя ее другом, готовым на всякие жертвы, чтобы вернуть ей здоровье.

— Вы правы. Это будет лучше всего.

Мы приехали. Я прошел к госпоже Делиль; госпожа Франшар находилась в комнате молодой женщины.

Состояние этой бедняжки было крайне плачевное. Чрезвычайно исхудавшая, она казалось, утратила всякую жизненность. В сознание она еще не пришла и дышала с трудом и очень медленно. Члены ее были неподвижны и холодны, как лед, пульс — едва слышен.

Что было делать? Передо мной находилась больная чрезвычайно впечатлительная, нервная, чувствительная. Я счел неосторожным вызвать резкое пробуждение при помощи обыкновенных средств, например, давления на яичники, и предпочел испробовать смешанный метод, правда, не такой верный, но, в случае неуспеха, не приносящий никакого вреда. Я начал делать поперечные пассы по лицу и по груди госпожи Делиль и слегка дул ей в глаза и на область надбрюшия. Четверть часа спустя, она стала дышать свободнее: каталептическая неподвижность исчезла; еще через десять минут она открыла глаза.

— Ах, это вы, господин Эрто? — сказала она. — Очень рада вас видеть.

— Ваш муж и друг, — прибавил я, подчеркивая это слово, — приехал за мной сегодня утром. Я думаю, что ваши испытания пришли к концу. Теперь нужно серьезно лечить вас.

— Слишком поздно, господин Эрто!

— Что за мысль?! Господин Делиль привез вам целебное средство.

— Да, дорогая Люси, — заговорил тут муж. — Я должен просить прощения у вас за то, что не пожелал вернуть вам вашего слова. Вы, наверно, простите меня, так как я не в силах был отказаться от счастья стать вашим супругом. Если бы я мог подозревать настоящее положение вещей, то будьте уверены, я первый посоветовал бы вам остаться свободной. Но еще не все потеряно. Мы, кажется, можем просить о расторжении брака. Мне горько будет потерять вас; но я так вас люблю, что всякая жертва для вашего здоровья доставит мне радость. С сегодняшнего дня я перестаю быть вашим мужем, чтобы остаться искренним и преданным другом. Мне нетрудно будет отказаться от прав, которыми я не пользовался, — прибавил он со смехом.

Госпожа Делиль протянула руку мужу.