П Джунковский - В глубь веков [Таинственные приключения европейцев сто тысяч лет тому назад. В дали времен. Том III]

Дети и европейцы с одинаковою поспешностью окружили хозяйку, которая очень добродушно каждому предоставила совершенно свободный выбор провизии.

Юное поколение этого первобытного племени, конечно, не было голодно, а потому к выбору провизии относилось с большой осмотрительностью, желая получить во время этой неурочной раздачи наиболее вкусные вещи. Захватив, наконец, свои порции, дети отбежали к сторонке и, усевшись в кружок, принялись за лакомства, которые в то же время служили им и в качестве игрушек. Тогда, оставив корзину в полное распоряжение европейцев, хозяева со старшим сыном отошли на несколько шагов и завели между собой тихую беседу, предметом которой, конечно, были их необыкновенные гости.

— Так вот каковы люди другого берега, — задумчиво и тихо произнес отец семейства.

— Да, это другая порода, — заметила и его жена.

— Это не одна порода, — прибавил их старший сын. — Люди одной породы все одинаковы, а они нет; значит, этот длинный другой породы, а этот круглый еще другой.

— Зачем надели они на головы и на ноги эти корзинки из листьев и из прутьев? — спросил отец, обращаясь к юноше.

— Длинный человек, — отвечал тот, — говорил мне, что кожа на их ногах очень плохая и что на ней нельзя ходить, а на голове у них мало волос, и от солнца им очень больно.

Отец и мать рассказчика с большим сожалением покачали головами, очевидно, вполне сочувствуя бедственному положению европейцев.

— Да, — продолжал снова юноша, — это плохие, очень плохие люди, носами и ушами они слышат плохо, глазами видят тоже плохо; они три раза наступили бы на «большую змею», если бы я не шел с ними. Сами они не могут жить у нас — их в одну ночь съедят звери.

Все эти подробности о пришельцах не только повергли местных жителей в крайнее изумление, но и вызвали в них чувство глубокого сострадания к столь обездоленным существам, которые так нуждались в посторонней помощи. После живого обмена мнениями по этому предмету, старшие члены семьи, очевидно, пришли к решению, каким именно образом могут они помочь нашим друзьям, — а оказать им помощь они, как видно, считали просто чем-то вроде долга или обязанности, так как вопрос об этом даже и не поднимался.

Поэтому, когда проголодавшиеся путешественники кое-как утолили свой голод, отец семьи снова подошел к ним и объявил, что теперь всем необходимо приняться за приготовление к ночлегу, так как солнце начало уже спускаться к западу и до вечера оставалось уже недалеко.

Ночлег, по его проекту, должен был быть устроен на дереве, соседнем с их собственным, для чего на его ветвях надлежало устроить помост, или платформу. Нечего и говорить, что со стороны Иоганна предложение это вызвало взрыв негодования, который, однако, мало-помалу утихал по мере того, как местные жители знакомили его с названиями тех чудовищ, которые по ночам имели неприятное обыкновение разгуливать у корней этих деревьев-великанов. Перечень этот далеко еще не был окончен, когда всемирный гастроном, как называл его Курц, заметил, что тратить времени попусту нечего и что к постройке этой площадки необходимо приступить как можно скорее.

Таким образом, работа под руководством главы семейства, как говорится, закипела и еще за полчаса до захода солнца на ближайшем дереве уже была готова довольно обширная площадка, сплетенная частью из ветвей того же дерева, частью из других палок и прутьев. Сверху это нехитрое ложе было устлано толстым слоем мягкого мха, в который можно было зарыться для защиты от утренней свежести. В устройстве этой воздушной постели принимало участие все общество, не исключая даже детей, которые с большим интересом помогали переносить и подымать на дерево необходимый материал.

Усталые и непривычные к такой работе, друзья наши оказывали в ней лишь очень сомнительную помощь своим хозяевам, почему еще больше уронили в их глазах свое человеческое достоинство.

Наконец все приготовления были окончены и завершены всеобщим ужином, который, как и обед, состоял, конечно, из тех же плодов, а после ужина хозяева предложили всем немедленно же отправляться на покой, так как солнце уже скрылось и короткие тропические сумерки готовы были смениться быстро надвигавшейся ночью.

Ганс и Бруно помогли Иоганну и дяде Карлу кое-как взобраться на их помост, где, утомленные событиями этого дня, его волнениями, непривычным костюмом и работой, европейцы наши поспешили зарыться в мох.

— Ну, вот мы и устроились! — довольным тоном произнес профессор. — Не знаю, как вы, друзья мои, но я начинаю приспособляться к первобытной культуре.

— Не извольте беспокоиться, господин профессор, мы следуем за вами; с завтрашнего дня я начинаю учиться каркать по-вороньему, что в этом гнезде будет приличнее немецкой речи…

Вероятно, в другое время эта фраза была бы началом бесконечного пререкания, но теперь разговор на ней и оборвался. Усталость взяла свое. Все умолкли, чувствуя приятную истому отдыхающего тела и всем существом отдаваясь сладостному отдохновению, а через две-три минуты все четверо спали уже глубоким сном, которым закончился этот первый день, проведенный ими среди первобытных людей. И что бы ни ожидало их впереди, в этой таинственной области минувшего, но сейчас к ним слетел тихий и глубокий сон, и своей властью, властью великого утешителя всего живущего, отогнал от их мыслей все тревоги и все заботы.

а другой день европейцы проснулись довольно поздно, и почувствовали себя совершенно разбитыми. Их кожа, обожженная солнцем и горячим ветром, нестерпимо горела; все члены ныли, словно после долгой болезни.

С большим трудом спустившись с дерева, они нашли местных жителей давно уже вставшими. Трое детей весело плескались в речке, тогда как трое старших хлопотали над сооружением новой корзины. Плели они ее без всякой системы, как придется, скрепляя между собой неровные и сучковатые прутья, и при этом укладка каждого из них представляла для этих людей совершенно самостоятельную и подчас нелегкую задачу.

Гостей своих они встретили очень радушно и сейчас же заметили их болезненное состояние, которое и было причиной того, что предположенная на сегодня экскурсия за плодами была отложена назавтра.

— Идите купаться, — вам будет лучше, — посоветовал им юноша.

— А потом поешьте плодов, они стоят вот там, под деревом, — ласково прибавила хозяйка, с необыкновенным сожалением глядя на жалкие фигуры путешественников.

Последовав этим заботливым советам, дядя Карл и его спутники действительно почувствовали себя значительно лучше, так что к концу завтрака у них завязалась даже довольно оживленная беседа.