Антон Ульянский - Путь колеса [Роман]

В первой комнате Деб остановился и посмотрел на Креза с сомнением. Комната на три четверти была вывезена. Крез оглядел остатки мебели, окна без штор и темные квадраты на стенах на месте картин, и сделал знак, что в этом нет ничего неожиданного.

— Это значит только, что у Ривара есть семья и слуги, которые позаботились об имуществе. Но ведь не ради этого хлама Ривар за час до прохода колеса нанимал аэроплан, чтобы прорваться сюда.

В жилых комнатах вещи стояли на местах. В спальне Крез заглянул в шкафы и предложил их вниманию Тарта.

— Здесь вы найдете все, что вам надо. Хуан Ривар был не выше и не толще вас.

Он мимоходом выдвинул ящик ночного столика:

— Здесь бритва и остальное…

Крез никогда не бывал раньше в доме Ривара, во отлично знал, где у него что лежит. Он потрогал краны в ванной, пожалел, что в доме нет горячей воды, и исчез.

— Можете не торопиться, — сказал он, появляясь снова. — Полиция явится не скоро. Но не забудьте сжечь свою старую одежду. Иначе собака впоследствии поймает именно вас.

Он появлялся еще не раз, чтобы взглянуть, как идет переодевание, и сейчас же, прислушавшись к звукам из кабинета, исчезал. Он вел себя как человек, у которого где-то в другой комнате стояло на огне молоко, и он боялся прозевать момент, когда оно закипит.

Действительность не вполне совпадала с созданным им планом. Шкаф, который они нашли в кабинете, оказался пустяковым, обычной конструкции. Деб трудился над ним и был близок к концу, но Крез чувствовал трещину в своих построениях и беспокоился.

Платье Ривара также не совсем годилось для Тарта. На портретах, висевших в спальне, он выглядел худощавым, но осанистым стариком. На самом деле его осанка была вся на вате, и Тарту эту вату пришлось выпарывать.

Хуан Ривар любил сниматься. В комнате было несколько десятков его портретов. Они висели вдоль стены в хронологическом порядке, наглядно показывая, как он из года в год разрушался. Было непонятно, для чего он их повесил. Он словно всегда хотел иметь перед глазами доказательства того, что он стар и скоро умрет. Странный, болезненный интерес к вещам, о которых другие предпочитают не думать.

Несколько женских портретов висело во втором ряду. Их было немного, и они висели через неравные промежутки, соответствуя каким-то годам в жизни Ривара. Возраст их шел в обратном порядке. Чем старее становился Ривар, тем моложе была женщина. Последний портрет изображал девушку восемнадцати лет с цыганскими глазами и нежным искривленным профилем.

Тарт оделся и собрал в узел старое платье. Его надо было сжечь. Он обошел дом, но нигде не нашел приспособлений для отопления. Дом отоплялся изнутри стен, и только в угловой комнате был камин, красивый и ненужный, нарочно восстановленный предмет старины. Кто-то любил сидеть на ковре у камина и смотреть на огонь, и судя по обстановке комнаты, это была женщина.

От нее осталась продавленная кушетка, туфли на полу, географический атлас, пюпитр радиоэкрана. Все это можно было достать рукой с кушетки, на которой женщина, по-видимому, проводила жизнь. Она не любила также, чтоб ей мешали: на двери, кроме внутреннего замка, открывавшегося с той и с другой стороны, был еще грубый железный крючок. Другой крючок, поменьше, также висел на двери, но он был сломан и свернут на сторону.

Тарт развел в камине огонь, и пока платье тлело, занялся просмотром фотографий в ящиках стола. Все они изображали одно и то же лицо — последнюю женщину Хуана Ривара.

Каждый ящик показывал эту женщину с новой стороны. Снимаясь, она делала над собой опыты. Она сама снимала себя, изучая лицо в зеркале. Но в ее грусти не было глубины, а улыбки были испорчены любованием собой. Она не знала, что для того, чтоб быть красивой, надо прежде всего забыть о своей красоте.

Хуже всего были карточки, где она училась носить драгоценности. Это искусство ей давалось с трудом, и много улыбок пропало у ней даром, пока она научилась носить жемчуг, не выпячивая грудь, и скрывать в глазах удовольствие от блеска камней. Все ее драгоценности, собранные вместе на полке шкафа, также были сняты на карточке и составляли солидную мертвую кучку.

Эта женщина копила улыбки с такой же аккуратностью, с какой Хуан Ривар регистрировал свои морщины. Что связывало их? Ни дневника, ни писем в ящике не было. Два листка бумаги, найденные Тартом в столе, ничего не объяснили ему. Судя по этим листкам, Ривар и женщина не разговаривали друг с другом, но объяснялись записками.

«Я не люблю молчания, — писал Ривар. — Почему вы не верите мне?»

Женщина отвечала на том же листке одной фразой:

«А кто сломал крючок?»

«Вы в сотый раз вспоминаете о нем, — снова писал Ривар. — Это была вспышка, и я за нее уже достаточно наказан».

Второй листок был в другом роде:

«Тип ходит около дома. Это мне не нравится. Это напоминает мне обстоятельства нашей первой встречи. Не вздумайте повторять их. Тогда я растерялся. Сейчас у меня другие мысли»…

Тарт пошевелил платье в камине. Оно еще тлело. Он встал, чтобы идти. Разгадывать мысли Хуана Ривара у него не было охоты. Крез встретился с ним в дверях. Он вошел подавленный, с кривым лицом.

— Шкаф пуст, — объявил он. — Ценности вывезены. Старик надул нас. Между тем перед смертью он играл с такой бесподобной искренностью…

Действительность была против его теории, но в этой теории был пункт, которого он не хотел уступать.

— Ривар торопился домой… — бормотал он, бегая по комнате. — За каким же чертом он торопился домой?

Тарт достал из ящика фотографию драгоценностей и протянул ему:

— Вот вещи, которые могли быть в шкафу…

Крез нехотя взял фотографию.

— Вы думаете, мне будет веселей, если я посмотрю на них?

Но, посмотрев, засмеялся, точно ему в самом деле стало весело.

Вошел Деб, одетый, с чемоданом в руках. Он считал дело конченным и торопился поспеть в другое место. Его удивляло, что Крез бегал по дому и не собирался уходить.

— Черт меня дернул связаться с психологом, — сказал он не то злобно, не то довольный тем, что имеет право смеяться над своим другом. — Самое лучшее время пропало. Если в дело вмешается психология, это значит — ничего не выйдет…

— Ты дурак, — сказал Крез, оправившийся от подавленности. — Моя психология верна от точки до точки. Вся штука в том, что мы взломали не тот шкаф. Эту древнюю колымагу Ривар нарочно оставил для дураков. Взгляни на фотографию. Ценности лежат в стенном шкафу. Стена подымается на полтора метра. Это очень серьезный шкаф.

Он обежал комнаты, сличая рисунок на обоях с рисунком на фотографии, и когда нашел подходящий, выстукал в этой комнате стены. В одном месте стена дала резонанс. Деб, снова приступивший к исполнению обязанностей, прощупал границы резонанса.