Аркадий Стругацкий - Извне. Путь на Амальтею. Стажеры. Рассказы
- Название:Извне. Путь на Амальтею. Стажеры. Рассказы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Текст
- Год:1991
- Город:М.
- ISBN:5-87106-007-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Аркадий Стругацкий - Извне. Путь на Амальтею. Стажеры. Рассказы краткое содержание
Старшего к тому времени жизнь уже покрутила. Была работа — с шестнадцати лет, учеба в артиллерийском училище и Военном институте иностранных языков (японский и английский языки, специальность — переводчик- референт). Была армейская служба на Дальнем Востоке — дивизионный переводчик, преподаватель в военной школе.
Демобилизовался в 1955 году, поселился в Москве, работал редактором, начал пробовать силы в литературе.
Жизнь младшего сложилась много проще: школа — Ленинградский университет — в двадцать два года, то есть все в том же 1955, стал звездным астрономом и попал на работу в знаменитую Пулковскую обсерваторию, что под Ленинградом.
Чуть позже Аркадий и Борис начали писать вместе, и в январе 1958 года была опубликована их первая повесть — «Извне».
Аркадий Натанович не увидел первого тома первого собрания сочинений братьев Стругацких. Он умер 12 октября 1991 года.
Извне. Путь на Амальтею. Стажеры. Рассказы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Другая тема, другая всеобщая болезнь, о которой последние годы мы буквально кричим: отношения человека с живой природой. Писатели подняли ее, когда в нашей стране никто не слышал и не думал о подступающей экологической катастрофе и самого слова «экология» большинство еще не знало. Едва ли не первыми в мировой литературе они изобразили биологическую, то есть слитую с живой природой, цивилизацию. И уж точно первыми написали роман-предупреждение, в котором без экивоков и с удивительной отвагой обвинили пресловутую командно-административную систему в уничтожении природы: «...За два месяца превратим там все в... э-э... в бетонированную площадку, сухую и ровную».
Еще одна мучительная проблема: личность и общество. Тема колоссальная и вечная, она, в сущности, охватывает все остальные людские проблемы, от свободы личности до государственного устройства. Стругацкие в каждой книге выхватывают — как профессиональные фотографы — новые ракурсы этой темы и давно уже нашли свой. Так до них практически никто на мир не смотрел. Это стремление к потребительству — не в том, разумеется, виде, о котором пишут в газетных фельетонах. Не о мебельных гарнитурах речь. Писатели четко отделяют естественную тягу людей к комфорту от тупого ожидания подарка, от убежденности, что комфорт должен объявиться как манна небесная — мол, общество обязано его даровать. Эту тему они также затронули четверть века назад, когда с высоких трибун нам талдычили: слушайтесь начальства, сидите тихо и с открытыми ртами, манна сама посыплется...
Я намеренно не указываю, в какой из книг что написано, — читатель сам все поймет, если даст себе труд задуматься.
Стругацкие как раз и призывают нас к мысли, усердной и постоянной. Мысль, соединенная с добротой и благожелательностью, — их ключ к любым шкатулкам Пандоры, что бы там ни было запрятано. В этом один из секретов обаяния Стругацких — для интеллигентного читателя, но здесь же и некоторая опасность: ленивый разум не все поймет или поймет навыворот.
Беда наша: мы привыкли думать готовыми формулами, лепить ярлыки. Как редактор, которого я уже поминал: бои на мечах — значит, это мушкетерский роман. Понять и признать, что другой человек, писатель или философ, отринул готовые формулы и ушел вперед, очень трудно. Иногда — невозможно. Забывается даже, что его профессия и состоит в том, чтобы думать по-иному. На такой внутренний порог многие наталкиваются, читая вещи Стругацких, которые проходят по разряду коммунистической утопии. Писатели не пожалели ярлычков и наклеек — герой то назовет себя коммунаром, то объявит, что коммунизм надо выстрадать, и есть соблазн принять все это за чистую монету. Но вдумчивый читатель довольно легко сдирает ярлычки, ему понятно, зачем они наклеивались: иначе рукописям не видать бы печатных машин, а писателям — белого света.
Утопическое «завтра» Стругацких не имеет ничего общего с официальной идеологией и отнюдь не вытекает из нашего социалистического «сегодня». Речь идет о совсем иных ценностях. Они были бы близки, например, американскому экономисту Джону Гэлбрайту, который предсказывает, что в будущем взамен денег главной ценностью станут знания. Писатели не пытались конструировать коммунизм — и вообще некое общество утопии. Они просто населили Землю хорошими людьми: свободными духом, ответственными, доброжелательными, интеллигентными. Из них, живых душ, и складывается мир будущего. Чистый экологически и духовно, веселый и добрый, во всем противоположный грязному и недоброжелательному миру, в котором реально живут читатели.
На самом деле Стругацкие не пишут о будущем. Они показывают нам, как не нужно жить сейчас.
К их утопическим картинам очень точно подходит определение Виктории Чаликовой: «Утопия враждебна тоталитаризму потому, что она думает о будущем как об альтернативе настоящему». Эту враждебность еще в шестидесятые годы уловили правые критики, верные режиму. Один из них объявил, что Стругацкие «...обесценивают роль наших идей, смысл нашей борьбы, всего того, что дорого народу». Уловили и восприняли на свой лад сотни тысяч «простых» читателей — не такими уж простыми они оказались, сейчас многие из них отчаянно дерутся за новую жизнь... Но есть читатели и критики, даже самые интеллигентные и «левые», которые так ничего и не поняли. Как бы загипнотизированные ярлычками и наклейками, они считают Стругацких едва ли не сталинистами и приписывают им соответствующие грехи.
Крайности сходятся. Что же, это в российской традиции — как и яростные споры о литературе. Она неотторжима от жизни нашего народа, слово художника значит очень много, на него отзываются радостно и гневно, честно и лукаво.
Стругацкие укрепили традицию русской литературы. Они из тех, «кто в годы бесправия... напоминал согражданам о неуничтожимости мысли, совести, смеха» — так сказал о них один, не слишком благожелательный, критик.
Скажу больше: они подтолкнули нас к разрыву со средневековьем, к прыжку в будущее.
Будем читать их книги, надо двигаться дальше.
А. Зеркалов
Извне
повесть в трех рассказах
1. Человек в сетчатой майке
Рассказ офицера штаба Н-ской части майора Кузнецова
Вот как это было. Мы еще летом собирались совершить восхождение на Адаирскую сопку. Многие наши офицеры и солдаты и даже некоторые из офицерских жен и штабных машинисток с прошлого года щеголяли эмалевыми сине-белыми значками альпинистов первой ступени, и эти значки, украшавшие кители, гимнастерки и блузки наших товарищей, не давали спокойно спать Виктору Строкулеву. Лично я за значком не гнался, но заглянуть в кратер потухшего вулкана мне очень хотелось. Коля Гинзбург, глубоко равнодушный и к значкам, и к кратерам, питал слабость ко всякого рода «пикникам на свежем воздухе», как он выражался. А майор Перышкин… Майор Перышкин был помощником начальника штаба по физической подготовке, и этим все сказано.
Итак, мы собирались штурмовать Адаирскую сопку еще летом. Но в июне Строкулев вывихнул ногу в танцевальном зале деревенского клуба, в июле меня отправили в командировку, в августе жена Перышкина поехала на юг и поручила майору детей. Только в начале сентября мы смогли наконец собраться все вместе.
Было решено отправиться в субботу, сразу после занятий. Нам предстояло до темноты добраться к подножию сопки, заночевать там, а с рассветом начать восхождение. Виктор Строкулев выклянчил у начальника штаба «газик» и умолил отпустить с нами и шофера — сержанта Мишу Васечкина, сверхсрочника, красивого молодого парня; майор Перышкин взял вместительный баул, набитый всевозможной снедью домашнего приготовления, и — на всякий случай — карабин; я и Коля закупили две бутылки коньяку, несколько банок консервов и две буханки хлеба. В шесть вечера «газик» подкатил к крыльцу штаба. Мы расселись и, провожаемые пожеланиями всех благ, тронулись в путь.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: