Андрей Стригин - Плато чёрного спелеолога

— Мне не нужны убийства, людей и так мало, — сверкнул глазами Идар, — что-то другое придумай.

— Лишь жертвенная кровь даст веру людям, — с нажимом произносит старец. Или ты хочешь, что бы безбожники снесли твою власть? Только страх удержит их от произвола и поселит в их душах любовь к богу… и к тебе, правитель, — старец вновь смеётся, каркая как простуженный ворон.

— Это мне решать, как меня будут любить люди, — властно произносит Идар, а старец вновь заходится в кашле. — Ты болен, старик, — без сожаления добавляет он.

— Нет, это не кашель, это смех, — старец внезапно поднимает взгляд и внутри у Идара, словно прошипел раскаленный металлический прут. — Я здесь, прежде всего, чтобы служить Богу, а ты его избранник, но можешь впасть не в милость, — шамкает старец Харитон.

— Ты вздумал мне угрожать? — неприятно удивляется Идар, нехорошая дрожь пробегает по коже.

— Безусловно… нет, — старик опускает взгляд и Идар украдкой вытирает холодный пот со лба, — что я, такой же слуга как и ты, но я честно выполняю волю всесильного Бога, а он может вмиг выдуть душу у любого… и даже у тебя… правитель. Осмелюсь дать тебе совет, я помогаю тебе укрепить власть, а ты не вмешивайся в его божественные дела.

— И всё же, старик, ты наглеешь, — Идар незаметно цепляет пальцами курок автомата, мысль свербит, как шило в мягком месте, а может пустить очередь, прямо в его рот и головной боли конец?

— Братан, ты борзеешь! — из дальнего угла грота, где как крысы притаились зеки-людоеды, вырывается отважный голос Витька. Лучше бы он смолчал, злая очередь швырнула в него горячий рой из пуль, разрывая его рот до ушей, и Витёк становится похожим на страшного клоуна.

Старец Харитон даже не дёрнулся, лишь поджал сухие губы и укоризненно хмыкнул: — А говорил людей у тебя мало и бросает воспалённый взгляд на вскочивших со своих мест зеков и те безвольно опускаются на корточки у истекающего кровью трупа.

— Ему смешно, а мне уши заложило, — с мрачностью во взоре заявляет Идар, с интересом рассматривая разорванный рот Витька.

— Сволочь, — слышится безвольный голос Вагиза.

— На то воля великого Бога, — старец прилежно крестится.

В грот врываются бойцы, с копьями наизготовку, но Идар жестом решительно останавливает и те застывают, с ужасом глядя на сгорбленную спину старца, а затем замечают труп Витька.

— Нерадивые слуги бывают в каждом доме, — бросает Идар и стремительно уходит из душного грота, а за ним спешат его люди, судорожно сжимая копья вспотевшими пальцами. Едва все уходят из пещеры, как слышится кашель старика, он смеётся.

— Кто у нас из людей подойдёт на роль жертвенного барана? — Идар оборачивается к Дмитрию и тот уныло опускает плётку. — Чего молчишь? — грозно глянул он на надсмотрщика.

— Старику уже жертвы нужны? — осторожно спрашивает Дмитрий. — Не нравится мне это, совсем с ума сходит. Может, лучше убить его?

— Время придёт, убьём, — соглашается Идар, — но пока хочу понаблюдать за процессом, а вдруг в этом есть своё рациональное зерно? Пусть дед потешится, а заодно и народ мой развлечётся. Есть кто у нас на примете?

— Есть, — Дмитрий опускает голову, а в глазах появляется страх.

— И кто? — замечает его состояние Идар и настораживается как питбуль перед броском.

— Идар, кое-что произошло, — надсмотрщик, словно перед смертью глотает воздух, — диверсанты проникли на наш объект, где хранятся надувные танки.

— И что? — напрягается Идар, глаза темнеют, ноздри хищно раздуваются.

— Пост, что их охранял, я арестовал, — заикаясь, еле выговаривает Дмитрий. Затем, хмуро добавляет: — Всё изрезали, суки, ни одного резинового танка не осталось.

Идар некоторое время молчит, от бешенства по телу пробегает судорога, но он сдерживает себя и как кобра смотрит на надсмотрщика.

— Ты меня убьёшь? — с обречённостью спрашивает Дима, и щёки колыхнулись, словно у огорчённого борова.

Идар с удивление глянул на него, пожимает плечами: — Я что, зверь поганый? Пока нет, работай, но ещё один прокол старику отдам. Когда это произошло?

— Совсем недавно, — Дмитрий с удовольствием стегнул воздух плёткой, — изделия всё ещё сдуваются.

— Погоню организовал? — нетерпеливо говорит Идар, со странным выражением глядя на надсмотрщика. Дмитрий вновь скисает под его взглядом, засовывает плётку за пояс, нерешительно произносит: — Так мы бежали к тебе доложить, а потом выстрелы, зека ты замочил.

Идар морщится: — Не надо мне блатняк разводить, мочиться ты будешь в сортире… если сможешь, — непонятно произносит он.

— Идар, ты не злись, — колыхнул щеками Дмитрий, — мы давно знаем, друг друга, всякое было между нами, но даже когда ты работал на меня, я не срывался на тебе.

— А я, что, срываюсь? — Идар в удивлении округляет глаза, лёгкая улыбка пробегает по губам, но в глазах застыло нехорошее выражение. — В последнее время ты каким-то странным стал, жрёшь много, говоришь много, баб всех переимел, что-то цацкаюсь я с тобой не по делу, вот и результат, диверсанты у нас шкодить стали. Знаешь, вот что я сделаю, — Идар уже не улыбается, — ты пока каменщиком поработай, а Сеня, пусть вместо тебя посуетится, а там посмотрим.

— Идар, за что? — помертвел Дима.

— Временно! И ещё, с этой поры я для тебя Идар Сергеевич. Надеюсь, ты понял?

— Да, Идар Сергеевич, — опускает голову Дмитрий Леонидович.

— И ещё, чуть не забыл, свой дом освободи, пусть мент пока в нём поживёт, а ты со всеми, в бараке.

Идар повёл глазами и улавливает довольные улыбки солдат: — Что скалитесь, волки, за мной! Кто первый увидит диверсантов, дом подарю, — Идар перехватывает автомат и метнулся к воротам, которые уже поспешно открывают.

Небольшая бухточка, окружённая остроконечными утёсами, радует своей первозданной чистотой. Море гладкое и ровное, словно прямая извилина прапорщика из анекдотов, чайки с важностью переваливаются у сдувающейся резиновой техники. Стволы надувных танков потеряли стояк и вяло свесились, пугая мир некой отрешённостью и безразличием, баллистическая ракета противно выхрюкивает остатки воздуха, съёживается и превращается в медузообразное полотно, которое уже заполняет морская вода и первые рыбки обследуют образовавшиеся ванночки.

Идар с усилием гасит в груди прилив бешенства, кусает губу, даже кровь брызнула, посылает бойцов к ближайшему лесочку, а сам спускается в бухточку, рыщет в округе, пытаясь разглядеть следы. С первого взгляда он понимает, это были профессионалы, работу выполнили безупречно и даже камушек, случайно подцепленный ногой, аккуратно положили на место, а густую траву выровняли, словно никто и не продирался сквозь неё. Но Идар достаточно опытен и эти мелкие хитрости с толку не сбивают, но весьма настораживают, он узнаёт своего брата по ремеслу. Он свистит, подзывая бойцов, часть из них посылает прочёсывать берег, а сам, взяв с собой пару человек, уверенно идёт по едва различимому следу.