Александр Лучанинов - Где они все? (СИ)

Томас не слышал, он, сидел на маленьком раскладном стульчике, который после операции на колене таскал за собой везде, и, облокотившись спиной о колонну, поддерживающую навес над бензоколонками, спал.

— Чертов лодырь, — пробухтел Каплински и решительной походкой человека, задумавшего ссору, направился к выходу, — вечно дрыхнет на работе. Я ему что, за сон плачу?

Подойдя к парню, Яков пнул носком ботинка прямо через ткань сиденья его прямо по заднице. От неожиданности Том всхрюкнул и, подскочив на ноги, тут же схватился за больное колено. Слишком мало времени прошло, и оно все еще стреляло при резких движениях.

— Во-первых, — начал Каплински, — я тебе плачу не за сон.

— Но мистер… — начал оправдываться Томми.

— Никаких но! — громкость его голоса поднялась на пол тона, — В следующий раз замечу, что ты спишь, не посмотрю на то, что мы с твоими родителями друзья и вышвырну тебя к чертовой матери. Буду пинать тебя до самого дома, а потом, в присутствии твоей матери, дай бог ей здоровья растить такого олуха, выскажу все что думаю. Ты понял?

— Понял, сэр, — кивнул Томми, а затем добавил так быстро, чтобы старик не успел его снова перебить, — Посетителей все равно нет.

За что тут же получил увесистую оплеуху.

— Если их нет, это не значит, что ты должен бить баклуши, — извечная упертость паренька выводила Каплински из себя сильнее всего, и от напряжения у него на виске вздулась огромная синяя вена, — Запомни раз и навсегда, ты мой помощник и в твои обязанности входит не только заправка автомобилей, но и поддержание здесь порядка. И видит бог, ты не справляешься ни с тем, ни с другим. Сколько я просил тебя быть внимательным во время инвентаризации? В этот раз не хватает двух бутылок газировки в третьем холодильнике. Кто, по-твоему, за них заплатит, я?

— Мне просто хотелось пить, вот я и взял… — Томми заметил, как раскрасневшееся от злости лицо мистера Каплински вдруг приобрело нездоровый зеленоватый оттенок, будто его вот-вот стошнит прямо здесь, — С вами все в порядке? Вы странно выглядите.

— Не съезжай с темы, Томас, — Яков сам прекрасно знал, что выглядит нездоровым, он и чувствовал себя не очень, но остановить раскрутившийся маховик конфликта уже не мог, — я вычту их из твоего жалования. В последний раз я терплю твои… — он запнулся, потому, что у него в глазах потемнело. С ним иногда такое случалось, когда он резко вставал со стула, возраст уже давал понемногу о себе знать, но, чтобы вот так, ни с того ни с сего да на ровном месте?

— С вами точно все в порядке? — переспросил Томми, увидев пустой и блуждающий взгляд начальника, словно тот был в стельку пьян, — Может, присядете?

Он показал на свой раскладной стульчик, но Яков только небрежно отмахнулся.

— Даю тебе последний шанс, Томас. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но, ты остаешься за главного. Я пока пойду в подсобку, прилягу, переведу дух, а ты следи за кассой, как за своей треклятой табуреткой и не хами посетителям, понял меня?

— Понял, мистер Каплински, — затараторил Томми, — не волнуйтесь, все будет в лучшем виде.

Он не любил эту работу настолько, насколько только можно было ее не любить, но терять ее ему было категорически нельзя. Только получая какой-никакой заработок, он мог оставаться жить в подвале родительского дома, и если Каплински вздумает его попереть на улицу, то мать, возможно, еще сжалится, а вот отец — точно прибьет. Сначала прибьет, а потом еще из дому выпрет.

— И пересчитай уже, наконец, эту чертову воду как следует, — выдал напоследок Каплински и, прижав ладонь ко лбу в попытке понять повышенная ли у него температура, неуверенной походкой побрел к минимаркету.

Пройдя между рядами с закусками, Яков снова испытал то, давно забытое ощущение из далекой, бурной молодости. Ощущение, которое часто настигало его, когда он шел спать после очередной бурной пьянки. Зажав рукой рот, он резко свернул с намеченного пути и вместо подсобки на полном ходу ввалился в уборную. Его рвало. В тот момент он думал, что это обычное отравление, и для таких мыслей были все основания. Озноб, слабость, тошнота. Что еще, как не отравление? Да, скорее всего так и есть. Наверняка что-то было не так с завтраком, который он съел в «Обеде». Он даже собирался предупредить старика Луи, чтобы тот проверил бекон на свежесть, но обстоятельства не позволили, ведь недуг его был гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.

После того, как взбунтовавшийся желудок немного успокоился, Яков, скомкав немного туалетной бумаги, как смог, прибрал беспорядок, который сам же и развел, и, обессиленный потащился в подсобку. Там он свернул свою ветровку в подобие небольшой подушки и, подложив ее под голову, улегся на расставленные в углу паки с газировкой. Пластиковые крышечки неприятно давили в ребра и позвоночник, но, даже не смотря на такое неудобство, он очень быстро уснул.

На памяти Томми это был один из самых скучных дней. Привыкший к сумбурной и насыщенной событиями жизни он до сих пор не мог принять тот факт, что эта самая насыщенная жизнь шла дальше, но уже без него. Красавицы девчонки из группы поддержки, друзья по команде, студенческое братство, все это осталось в прошлом. В настоящем же его ждал раскладной стул и три набитых под завязку холодильника с водой, которую нужно было пересчитать. А потом, когда он закончит ненавистную инвентаризацию, ему нужно будет бессмысленно сидеть за кассой и ждать неизвестно чего, ведь посетителей он точно не дождется. И вообще, мистеру Каплински следовало бы трижды подумать, перед тем как открывать заправку в этой богом забытой глуши. Но Томми никогда не выскажет старику эту претензию. Родительский подвал всяко лучше картонной коробки под мостом.

Пока всеми силами старающийся оправдать оказанное ему доверие Томас боролся со сном сидя за кассой и подперев рукой щеку, в темной подсобке, подхвативший доселе неизвестную человечеству болезнь, Яков постанывал и ворочался на твердых бутылках. Он и спал, и не спал одновременно. Его иммунитет все еще держался, пытаясь изолировать инфекцию, но быстро сдавал свои позиции, и состояние стремительно ухудшалось. Неизвестно, сколько бы еще продлилась эта борьба, если бы не вмешавшийся в нее ребенок, который пустил в подсобку свет.

Из полудремы Томми вывел гул мотора, едва слышный, но явно приближающийся.

— Первый посетитель за сегодня, а сейчас всего три часа. Ну и суматошный выдался денек, — парень улыбнулся собственной шутке и нехотя поковылял на улицу.

С подъездной дороги на небольшую парковку возле бензоколонок выруливал желтый школьный автобус с целой ватагой галдящей детворы внутри. Как только он остановился, его дверь тут же распахнулась, выплевывая наружу взъерошенную женщину лет тридцати пяти. Ее прическа потеряла форму и вырвавшиеся из строгого узелка на макушке пряди, подхваченные осенним ветром, извивались словно живые.