Изяслав Кацман - Я, Великий И Ужасный [СИ]

— Он двоих успел избить? — с сомнением в голосе уточняю у переводчика.

— Да — подтверждает Охуш-Чикмай, переспросив у Утунхо.

— Бывает всякое — моё недоверие вполне понятно: каким бы здоровым лбом ни был этот Гынбу, но, кажется, что капитан решил отделаться малой кровью, выдав только одного из виновных. Ну да ладно, примем версию тагирийской стороны на веру — мне, по большому счёту, на хрен не нужно скрупулёзное отправление правосудия с поиском и наказанием всех виновных и причастных, достаточно будет продемонстрировать и чужакам, и своим, что Сонаваралинга стоит на страже законности и порядка. Во избежание, так сказать, эксцессов в будущем. Поэтому я говорю: "Его судьбу, равно как и о наказании того, кто ранил "чёрного", буду решать завтра".

Как раз первая половина дня у меня отведена под разбор жалоб и споров подопечного населения. Вот первым номером и пойдёт дело о массовой драке, повлекшей телесные повреждения. А на сегодня мой рабочий день уже закончен.

Все чужеземные моряки, кроме тут же взятого под стражу верзилы, удалились. А тому ночевать пришлось в уже готовой стараниями Сектанта тюрьме. Камер там было целых четыре. Обычно они почти всегда пустовали. Иногда даже там ночевал кто-нибудь из гостей Цитадели, когда таковых было слишком много — при открытых дверях, разумеется. Сегодня же случай практически исключительный — ранее заключёнными никогда не были заняты сразу две камеры.

Возможно, набившаяся в Цитадель публика рассчитывала на шоу, но я жестоко обманул ожидания почтенных, и не очень, мархонцев и гостей порта. В нескольких фразах изложил суть дела, поинтересовался у присутствующих, не желает ли кто-нибудь поправить, дополнить или в чём-нибудь опровергнуть меня, уточнил о состоянии здоровья серьёзно потерпевших с обеих сторон, удостоверившись в том, что жизнь их вне опасности. Потом подсудимые дали признательные показания. После чего я вынес решение: местному оболтусу по имени Похотонку — учитывая явку с повинной, год "улагу" в Бунсане. Тагирийцу — работать на семьи пострадавших от его рук, в соответствие с папуасскими обычаями. Тут же пришлось сделать заявление, адресуясь как к тем, на кого назначенному соотечественниками "козлом отпущения" предстояло пахать ближайшие месяцы, так и к его соплеменникам: "Пусть семьи дареоев Топирикуру и Такни помнят, что чужак, который будет работать вместо их родственника, находится под защитой Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками и её верного слуги Сонаваралинги-таки. Я буду следить, чтобы Гинбу выполнял только такую работу, которую не стыдно выполнять мужчине, а также за тем, чтобы чужака не оскорбляли и не причиняли ему никакого вреда, за исключением случаев, когда тот сам будет зачинщиком". И недобро посмотрел на кучку родственников пострадавших мархонцев: дескать, случись что с чужеземцем, узнаю всю правду, и тогда, смотрите у меня…

На сём судебное заседание закончилось: Гынбу уныло поплёлся за туземцами, на которых ему ближайшие месяцы предстоит горбатиться, Похотонку вновь отправился в "камеру", дожидаться ближайшего этапа в Бунсан, тагирийцы по быстрому предпочли свалить на берег, к своему кораблю. Капитан Утунхо напоследок поинтересовался через вохейца, может ли он со своими людьми отправляться домой, получив ответ, что да, могут на все четыре стороны катиться.

Ну а я занялся остальными делами. Ничего серьёзного не было, потому разобрался до наступления полуденной жары. Так что информацию о том, что тагирийцы спускают свой корабли на воду и грузят полученные накануне связки тонопу , до меня донесли быстро.

"Пусть плывут" — равнодушно прокомментировал я сообщение бойца из "макак", примчавшегося с берега. Кирхит, который командовал охраной на берегу, уже в курсе, что "чёрные" выдали преступника, и вроде бы нужды удерживать их нет, но всё же решил подстраховаться и уточнить.

Мне же никакой разницы нет — сыты тагирийцы нашим гостеприимством, и собрались домой — это их дело. Вохейцы, по словам Охуш-Чикмая, также намерены пережидать сезон штормов в Тсонго-Шобе. Ну, этих то понять легко — с началом навигации они доставят на Пеу новую порцию коровьего молодняка, опередив остальных на несколько недель, и снимут все сливки.

То есть, это им кажется, что они, как самые первые, смогут лучше коллег-конкурентов расторговаться. На самом деле у них есть неиллюзорный шанс получить кучу обесценивающихся ракушек, ещё не зная о "сюрпризе", подготовленном палеовийцами.

Не знаю, каким уж образом про грядущее открытие торговли с Южным архипелагом пронюхали тенхорабиты, но кроме моих друзей-сектантов (по крайней мере, в Тагире) больше никто не слышал. Шонек вслед за Хишттой при этом был в информации уверен на все сто процентов, упорно отшучиваясь насчёт её источника….

— Значит, так и сказали? — уточнил я.

— Да, так и сказали — подтвердил Хурак-Чикна слова Хиштты — Говорят, корабль тагирийский. А вывоз чибаллы в "Страну чёрных" запрещён.

— А почему в самой Кабирше не задержали? Почему на Икутне?

— Не могу знать — вохеец, служивший помощником капитана на арестованном судне нашей "Оловянной компании", ответил несколько виновато. Хотя никакой его вины в произошедшем не было. И добавил чуть помедлив — Когда Тунбал-Пакхыр и Хиштта стали узнавать, можно ли договориться с тамошними портовыми чинами по-хорошему, то оказалось, что за всем стоит сам господин Шиншой-Тушха, наместник Повелителя Четырёх Берегов.

— Но что-нибудь известно? — продолжаю пытать обоих — Зачем, почему?

— Увы… — вохеец мотнул головой — Слухи ходят самые разные. Но точно никто ничего не знает.

— Да, так и есть — добавил Хиштта — Я попросил наших братьев узнать подробнее. Но за те дни, что оставались до отбытия корабля Кушмы-Чики, никто ничего нового не сообщил. Разве только, что наши слова о том, что "Пять перьев топири " принадлежит правительнице острова Пеу, приняли к сведению. В том числе, и из-за того, что почтенный Кушма-Чика свидетельствовал в нашу пользу. Поэтому и обошлись к командой достаточно мягко — не стали их бросать в тюрьму, как обычно поступают с теми, кого ловят на провозе товара, запрещённого волей Повелителя Четырёх Берегов. Только, как сказал старший писец при господине наместнике, свидетельства одного человека будет мало. Вот когда на Икутне появится кто-нибудь из иных вохейцев, которых я перечислил как свидетелей покупки корабля у тагирийцев, тогда решат его судьбу. А когда эти купцы появятся? Бухшук-Мишка и Охуш-Чикмай уже успели уплыть к "чёрным", а остальные вообще на Икутне в этом году не появлялись. Этих двоих ждать придётся несколько месяцев, а других вообще неизвестно где искать: Шщукаба большая, а на юге в этом году делать нечего.