Захар Дичаров - Искатель. 2001. Выпуск №5

Монотонно запел телефон. То ли его пальцы заплелись в галстучном узле, то ли он шел слишком медленно, но трубка не отозвалась.

Геннадий Федорович достал раздутую папку, уже начавшую приобретать архивный вид. Рукопись брошенной книги. Название показалось несовременным: «Сопряжение школьного и семейного воспитания». Что за «сопряжение»?

Телефон опять загудел. Теперь Геннадий Федорович успел, трубку снял во время и даже успел поаллокать. Но ему опять не ответили.

Он сел за письменный стол, который у них с женой был общим: она здесь почти не работала, проводя все время в фирме. От папки шел запах дерева, вернее, лежалой бумаги. В большом конверте топорщились разномерные листки с записями. Почему он их отложил? Не шли к теме воспитания…

Телефон-трубка, положенная рядом, заурчала. И уже в третий раз не ответили на его голос: видимо, кто-то ошибался номером и не хотел в этом признаться.

Геннадий Федорович взял эти мелкие записи, они не годились к вопросу о школьно-семейном воспитании. Но не из таких ли поступков со временем зреет криминал? Трехлетний ребенок смотрел по телевизору боевик, а когда экран выключили, подошел к своему любимому синтетическому Мишке и начал избивать его ногами – как в боевике.

Звонил телефон. Геннадий Федорович взял трубку, полагая, что вновь ошиблись. Но женский – или юношеский? – голос попросил:

– Можно Евгению Маратовну?

– Ее нет.

– А когда будет?

– Она уехала на дачу. Что-нибудь передать?

Но его уже не слушали. Геннадий Федорович пожал плечами и погрузился в заметки. Школьники стали получать записки: положи за доску пять рублей, принеси из дому фонарик, с тебя две бутылки пепси-колы, положи за цветочный горшок свои часы, спрячь под третий подоконник один доллар, под твоим столом должны лежать три пачки чипсов… За невыполнение – кара. От иголочных уколов до яда в чай. Детский рэкет?

Трубка звонила. Он предположил, что звонившая девушка решила-таки договорить. Звонившая девушка зевнула. Геннадий Федорович раздраженно отключился.

Следующая заметка была немного смешной.

Западня. Ребята выкопали полуметровую яму, поставили в нее ведро с водой и сверху замаскировали. Провалился физрук. Решили, что это детские шалости.

Звонила трубка. И опять молчала, даже зевков не было:

– Что же вы молчите?

Вот теперь, в ответ, зевнули протяжно и откровенно – даже хрустнула какая-то кость, видимо, в шейных позвонках. Геннадий Федорович не выдержал:

– Сперва проспись.

Положив трубку, он вытащил новую заметку. И мгновенно вспомнил случай, ославивший его школу. Мальчишки надели на кошку полиэтиленовый мешочек и смотрели, как она задыхается. Почему эту историю он старался замять всеми силами? Ведь не потому, что боялся за свое место. Вспомнил: потому, что мальчишки объяснили – они видели в кино, как таким образом бандиты расправились с человеком. А они всего лишь с кошкой…

Трубка звонила. Геннадий Федорович решил ее не брать. Но она звонила упорно и как-то надсадно. Поздняя мысль точно его спохватила – могла звонить из машины Евгения.

– Да-да!

– Учитель? – спросил мужской голос басовито-насмешливо.

И Геннадий Федорович мгновенно догадался: жена рассказывала про эти угрожающие басовитые звонки. Помолчав, он согласился:

– Ну, учитель.

– Сидишь без работы?

– Допустим.

– Это еще цветочки, а ягодки впереди.

– Что вам нужно? – почти прикрикнул бывший директор, как иногда повышал голос на хулиганов.

– Когда твоя баба возьмется за ум?

– Я сейчас этот разговор запишу на пленку.

– Интеллигент хренов. Его бабу берут в клинч, а ему все по солидолу.

Геннадий Федорович, хорошо знавший дела жены, задал прямой вопрос, надеясь на логику:

– Что теперь вам от нее нужно? Контракт украден, подписывать нечего…

– Учитель, теперь дело не в контракте.

– А в чем же?

– Пусть освободит место.

– Какое место?

– Директора.

– Как это освободит?

– Для других, для правильных пацанов. Посоветуй ей, учитель: пусть она косяк не порет.

– Господин бандит, нас ты не запугаешь!

– Ну пока, фантик. Передай привет своей бабе. – Он помолчал и добавил с какой-то ужимкой. – Если только ее увидишь.

Трубка умолкла. С минуту Геннадий Федорович немо смотрел на нее, пока не осознал, что жене сегодня что-то угрожает. Надо немедленно с ней связаться. Он схватил злополучную трубку и почти минут сорок названивал – Евгения не отвечала.

Встречных автомобилей почти не было – все ехали за город. Теплый ветерок, обдувавший невозмутимые сосны, врывался в окошко и заносил в салон молекулы коры и смолы. Стрелка спидометра ровнехонько держалась на восьмидесяти. Тихая, ненавязчивая музыка, казалось, льется в машину вместе с сосновым запахом.

От квартиры до дачи ровно пятьдесят километров. Дача… Летний домишко из комнаты, кухни и веранды. Старенький, стоявший на краю садоводства у самой дороги. Она могла бы на его месте построить современный коттедж, которые обезобразили пригороды и все живописные места. Но домик построил отец. Теперь домик стал теперь для нее чем-то вроде музея.

Каждая досочка прибита его руками – со вкусом, старательно. Диковинные стулья из пеньков, кресло-качалка из какой-то коряги, стол на сосновых пеньках, панно из шишек и сухих ягод рябины…

Евгения Маратовна непроизвольно притормаживала, когда на запредельной скорости ее обгоняла машина с ревущей музыкой – лишь мелькали запрокинутые головы с бутылками в зубах. Варвары ехали на природу.

Дача… Как ее продавать или перестраивать, если земля шести соток была просеяна руками отца? Он не сажал ни морковки с капустой, ни огурцов с помидорами, ни ягодных кустов… Только яблони и травы меж ними разные, лекарственные, непонятные, луговые: мята, чабер, лук такой и сякой, зверобой, топинамбур, ромашка египетская…

Евгения Маратовна думала о даче не только потому, что ехала туда – она была благодарна любой отвлекающей мысли. Отвлекающей от сидевшего без работы мужа, от устрашающих звонков, от бандитских выходок, от пропавшего контракта… Она только что договорилась с одним заводом о покупке большой партии ферросилиция, в сущности, сырья стратегического, необходимого для многих марок стали; нашла зарубежную фирму, готовую купить это сырье – прибыль миллионная. Она уже приказала готовить контракт и теперь пожалела о спешке: если бандиты узнают, то могут опять возникнуть. Тут куш пожирнее, чем по пропавшему контракту. Оставалась сладенькая надежда на защиту милиции.

Евгения Маратовна вздохнула. Где-то она прочла или слышала, а может, и сама додумалась: свою жизнь мы задаем своими мыслями. Ее мысли были ясны и конкретны. Честный бизнес, верность мужу и здоровый образ жизни – все.