Захар Дичаров - Искатель. 2001. Выпуск №5

Вернувшись в отдел, Сергеев собрался доложить о результатах своей встречи с туристом, однако полковника Прозоровича не было на месте. Он появился только к концу рабочего дня, но к этому времени в списке загадочных происшествий появилось еще одно.

На рассвете минувшего дня во дворе многоэтажного жилого здания, расположенного невдалеке от Центрального железнодорожного вокзала, обнаружили труп.

Молодой, лет двадцати шести, мужчина, одетый в удобный рабочий комбинезон, лежал у стены, возле самого фундамента. Предполагая, что он находится без сознания, вызвали “Скорую помощь”, но прибывший на место врач определил, что человек этот мертв, смерть наступила часа полтора-два назад по причине перелома основания черепа, скорее всего вызванного падением с высоты. Следы насилия, во всяком случае, отсутствовали.

Но откуда он мог упасть?

Тщательный опрос тех, кто проживал в квартирах на всех девяти этажах, расположенных по вертикали над местом гибели неизвестного, ничего не дал. Человек этот не был знаком кому-либо из проживающих здесь, никогда ранее тут не появлялся. Упал ли он в действительности и разбился здесь, или погиб в другом месте и потом его подбросили сюда, оставалось неизвестным.

Примет чьего-либо пребывания на крыше здания тоже не обнаружили: ни следов обуви, ни отпечатков пальцев. Поисковая собака, которой дали понюхать одежду мертвеца и пустили по кровле, след не взяла. Погибший, как видно, туда не поднимался.

Однако и это было еще не все.

На девятом этаже, в квартире, окна которой выходили как раз на ту сторону, где нашли мужчину, царило смятение. Исчезла фамильная реликвия: браслет, принадлежавший когда-то великой актрисе. По ее завещанию он передавался из поколения в поколение той юной девушке, которая, следуя семейной традиции, шла на сцену. И дело было не в том, что он осыпан бриллиантами: на нем было выгравировано имя первой его владелицы, и как реликвия он обладал ценностью исключительной.

Браслет исчез бесследно, доказательств преступного похищения не было. Все двери и окна оставались в целости. Была ли между этими двумя происшествиями – обнаружением трупа и пропажей браслета – какая-либо связь, пока ответа не было.

Когда на стол капитана Сергеева легли первые документы расследования и он пошел с ними к полковнику Прозоровичу, ему по-прежнему нечего было сказать: он не знал, что может пролить свет на эти три кражи, происшедшие на протяжении сравнительно короткого времени.

– Ну а что-нибудь общее во всех этих трех ЧП имеется? а, капитан?.. Как считаешь?

Сергеев помолчал в раздумье, а затем сказал:

– Да. Кое-что, товарищ полковник, есть. Во всех трех случаях пропали вещи небольшие по объему и легкие. Это раз. Второе: каждая пропажа почему-то происходила в квартирах, расположенных на последнем этаже, на седьмом, девятом… Да вот, пожалуй, и все пока.

– И следов никаких?

– И следов никаких.

– Ага. Это, я полагаю, – тоже общее для них, а?..

Сергеев не ответил: слишком уж это неопределенная и неконкретная общность. Хотя, конечно, как посмотреть…

– Криминалистика учит, – сказал полковник

Прозорович, – что преступлений, при совершении которых не оставалось бы никаких следов, не существует. Другое дело, что мы, следственные работники, не всегда способны их обнаружить. Это – наша слабость, наш просчет. Вот ты смотри: в трех случаях исчезают вещи, как бы это сказать – одного ряда: очень ценные, легкие, малые по объему и обязательно из квартиры на высоком последнем этаже. И все эти три дома – не кирпичные, а панельные. Через дверь преступник не входил – следов нет. Через крышу или потолок тоже не пробирался, с крыши не спускался. Остается только одно: через окно.

– Так ведь все до спичечки проверяли – не было такого! А как сумели подобраться к окну, товарищ полковник? Только с крыши, на веревке?.. – Ну-у таких акробатов у нас еще не было, чтобы… Да ведь и целы все окна, заклейка, конопатка зимняя – все на месте.

– Да, разумеется, но это мы изнутри выясняли. А как обстоит дело снаружи? Поглядели снизу, полюбовались сверху и все?..

Нет! Нужно каждый квадратный сантиметр осмотреть там, где подоконник, переплеты, рама, с наружной стороны стены.

Сергеев откинулся на спинку кресла и уставился на начальника отдела удивленным взглядом. И решил, что в этом случае можно и пошутить.

– Ростом я не вышел, товарищ полковник. Не Дотянусь до седьмого или девятого этажа. А то бы, Конечно…

Полковник посмотрел на него без улыбки. Шутка не была принята.

– Ну ростом ежели не вышел – это полбеды. Важно, чтобы вышел умом! – И тоном сугубо деловым распорядился: – Значит, так: вызвать из горкоммунхоза или откуда там автомобиль-вышку, а нет – так пожарную машину или кран-площадку взять от строителей, и тот участок стены, что тянется над местом, где нашли труп мужчины, – осмотреть. И особенно – на последнем этаже, там где…

– Понятно, понятно! – поспешно сказал Сергеев, мысленно ругая себя за то, что и сам не догадался сделать то же. Но не удержался от того, чтобы не высказать сомнений: – Однако, товарищ полковник, не муха же этот самый икс-игрек?.. Не ползал же он по стене вверх-вниз?

Но на эту реплику Прозорович не отреагировал. Сказал коротко:

– Выполняйте! – давая понять, что разговор закончен.

Спустя час Сергеев подъехал к злополучному дому, где уже стояла в ожидании телескопическая вышка. Вместе с помощником, лейтенантом Мироненко, Сергеев забрался по узкой лестнице на огороженную перилами площадку. С ними было все необходимое: фотоаппарат, принадлежности для взятия мазков, сильная лупа.

Включили мотор, и площадка медленно поползла вверх, минуя этаж за этажом, напротив окна девятого этажа она остановилась. Прямо перед взором оперативных работников находилось окно той самой квартиры, откуда исчез знаменитый браслет, о котором Сергеев теперь знал и еще кое-что: он был, оказывается, подарен великой актрисе не менее великим итальянским тенором в 1834 году.

Осмотрели раму и переплеты, полого спускающийся подоконник, – нигде ничего. Сделали несколько фотоснимков и спустились. С лица Сергеева не сходило саркастическое выражение: как он и думал, с этой стороны никаких следов быть не могло.

Он сидел у себя в кабинете, когда лейтенант Мироненко принес проявленные и отпечатанные снимки. Вид у него был взволнованный.

Он положил на стол четыре фотографии рядом, сунул в руку Сергеева лупу и показал пальцем:

– Посмотри-ка, посмотри!

Оба склонились над снимками. Там, где кончался подоконник и уходила вниз стена, обозначались неглубокие бороздки. Четыре, на расстоянии полусантиметра одна от другой, слева от срединной линии, и точно такой же пучок – четыре бороздки – справа. Оба эти пучка шли строго параллельно, промежуток между ними составлял 32 сантиметра. Длина бороздок не превышала четырнадцати сантиметров, а далее, книзу – они исчезли и более не обнаруживались.