Роберт Силверберг - Новая весна

Земля под их ногами была плодородной и покрытой зеленью. Множество потоков в послеполуденном свете казались каналами расплавленного серебра. Это была отличная плодовитая местность. Если ее немного осушить, то она, возможно, могла бы поддерживать такой огромный город, как Доинно. Фа-Кимнибол не мог понять, почему Саламан до сих пор не оккупировал и не разработал этот район. Он находился не так уж далеко от Джиссо.

«Как это похоже на Саламана, — с презрением подумал он, — оставлять под паром такую плодородную землю. Замкнуться, отказавшись от экспансии, и забраться за свою нелепую стену».

«Симфала Хонджинда прав, — сказал он себе. — Ведь ты по сей день ненавидишь Саламана.»

Нет. Нет. «Ненавидеть» — это слишком сильно сказано. Но несмотря на то, в чем он убеждал Симфала Хонджинду, он подозревал, что былые обиды где-то в глубине души еще не остыли.

В Доинно традиционно считалось, что он пытался оспорить с Саламаном право на трон Джиссо. Но это мнение было ошибочным. Фа-Кимнибол очень рано осознал, что никогда не будет править в городе, основанном его отцом. Когда Харруэл погиб в битве с джиками, Фа-Кимнибол был слишком юн, чтобы занять его место. Тогда единственной подходящей кандидатурой был Саламан. А однажды познав вкус власти, он несмотря на всю доброту сердца вряд ли согласился бы отказаться от нее в пользу Фа-Кимнибола, когда тот достигнет зрелого возраста. Это понимали все. Фа-Ким-нибол признал в Саламане короля с самого начала. Всего, чего ему хотелось, — так это уважения, которого он заслуживал как сын первого короля города: соответствующего положения, приличного жилища и почетного места рядом с Саламаном на торжествах.

На какое-то время Саламан предоставил ему все это. Пока он не достиг средних лет и не стал более раздражительным и беспокойным — новым мрачным Саламаном, резким и подозрительным.

Тогда, только тогда Саламан вдруг решил, что Фа-Кимнибол замышляет против него какую-то интригу. Фа-Кимнибол не давал для этого никаких поводов. Возможно, что кто-то из его врагов нашептал королю на ухо всякие выдумки. Но какой бы ни была причина, ситуация ухудшалась. Фа-Кимнибол ничего не имел против того, что Саламан больше, чем ему, стал благоволить своему сыну Чхаму: этого следовало ожидать. Но потом за королевским столом его оттеснил и второй сын, и третий; а когда Фа-Кимнибол попросил позволения жениться на одной из дочерей короля, ему было отказано. После чего последовали и другие проявления неуважения. Он был королевским сыном. Он заслуживал от Саламана больших почестей. Последняя капля в чаше терпения была такой незначительной, что Фа-Кимнибол даже не мог вспомнить, что это было. Они разругались, Фа-Кимнибол замахнулся на короля кулаком и пытался ударить его. Тогда он понял, что в городе Джиссо для него все кончено. Он ушел в тот же вечер и больше никогда не возвращался.

— Посмотри, Дьюманка кое-что добыл нам к обеду, — сказал он Симфала Хонджинде.

Интендант покинул свою карету. Пронзив копьем на берегу ручья, находившегося к югу от дороги, какое-то животное, он уже охотился за вторым.

Фа-Кимнибол был рад отвлечься. Разговор с Симфала Хонджиндой подействовал на него удручающе, напомнив о трудных минувших днях. Теперь он понимал, что хотя и мог не принимать во внимание ссору с Саламаном — забыть и простить было труднее, как бы он ни притворялся, что сделал это.

— Дьюманка, кого ты поймал? — сложив рупором руки, прокричал Фа-Кимнибол.

— Кэвианди, принц. — К тому моменту интендант — мускулистый и непочтительный потомок кошмаров, носивший потрепанный, помятый, бенгского стиля шлем, который был специально подвешен на плечи — убил второго зверька. Он гордо поднял вверх руки, в каждой из которых держал по одному пурпурно-желтому телу. Они безвольно свисали, раскинув свои пухленькие лапки, и по их гладкому меху стекала кровь. — Для разнообразия свежее мясо!

— Принц, как вы считаете, это правильно убивать их? — спросил сидевший рядом с Фа-Кимниболом Пелифроук, молодой офицер знатного происхождения, протеже Симфала Хонджинда.

— Почему бы нет? Это же просто животные. Мясо, как и все остальные.

— Мы тоже когда-то были просто животными, — проговорил Пелифроук.

Фа-Кимнибол удивленно повернулся к нему:

— Что ты хочешь сказать? Что мы не лучше, чем кэвианди?

— Совсем не это, — отозвался Пелифроук. — Я имел в виду то, что кэвианди могут оказаться совсем не теми, за кого мы их принимаем.

— Эго слишком дерзкое заявление, — сказал с тревогой Симфала Хонджинда. — Мне оно совсем не нравится.

— Ты когда-нибудь видел кэвианди вблизи? — с отчаянной и опрометчивой настойчивостью спросил Пелифроук. — А я видел. Их глаза светятся по-особому. А руки похожи на наши. Думаю, что если попробовать проникнуть в их сознание с помощью внутреннего ока, то мы удивимся, насколько они разумны.

— Я согласен с Фа-Кимниболом, — фыркнул Симфала Хонджинда. — Это просто животные.

Но Пелифроук зашел уже слишком далеко, чтобы отступать.

— Но разумные животные! Я считаю, что им требуется лишь толчок, чтобы подняться на следующий уровень. Вместо того чтобы охотиться и есть их, нам следовало бы обходиться с ними более уважительно — учить говорить, а может быть, писать и читать, если они в состоянии это делать.

— Ты тронулся, — констатировал Симфала Хонджинда. — Должно быть, ты набрался этого от Креша. — И, повернувшись к Фа-Кимниболу и с тревогой посмотрев на него, словно бы в замешательстве от дикой болтовни своего подопечного, сказал: — До сегодняшнего утра я считал этого молодого человека одним из лучших наших офицеров. Но теперь понял…

— Нет, — возразил Фа-Кимнибол, подняв руку. — Он говорит об интересных вещах. Но нам еще рано заботиться о том, как научить писать и читать других созданий, — смеясь, сказал он Пелифроуку. — Прежде чем делать цивилизованными обитателей полей, мы должны побеспокоиться о своей безопасности. Какое-то время кэвианди придется самим позаботиться о себе. Какое-то время животные будут тем, чем являются сейчас. Ну а что касается твоего утверждения, что мы тоже звери, пусть так. Мы тоже животные. Но сейчас вся разница в том, что мы относимся к тем, кто ест, а они — к тем, кого едят.

Дьюманка, за время их беседы успевший подойти к экипажу и прослушавший все с непроницаемым лицом, швырнул кэвианди к ногам Фа-Кимнибола:

— Принц, я разожгу костер. В течение получаса мы поедим.

— Отлично, — отозвался Фа-Кимнибол. — Спасибо Пятерке, это будет приятным завершением разговора.

Да, мясо кэвианди было исключительно вкусным. Фа-Кимнибол съел свою долю без сожалений, хотя на какой-то миг в его мозгу промелькнула мысль, что Пелифроук мог быть и прав, что эти проворные маленькие создания, ловившие в быстрых потоках рыбу, на самом деле могли иметь разум, социальный строй, язык, имена, богов и даже свою историю, о которой никто не знал. Кто мог утверждать наверняка, какие существа были просто животными, а какие разумными тварями? Он не мог, поэтому отогнал эту мысль прочь. Хотя заметил, что Пелифроук оставил свою порцию нетронутой.