Борис Мишарин - Сибирский Робинзон (СИ)

— А если электричество отключат? — не сдавалась Светлана.

— Главное, чтобы день не отключили, — почему-то рассмеялся Илья, — там светодиоды стоят — днем энергию накапливают, ночью расходуют. Срок годности пожизненный, после смерти требуется замена.

— Ладно, — согласилась Светлана, — не стану спрашивать тебя о сроке жизни светодиода. Когда твои родители нас посетят, когда ты нас познакомишь?

— Твои работают и мои работают. Можно вечером, но я за день выматываюсь и хочется побыть с тобой. В выходные, полагаю, самое удобное время, приглашай на субботу своих, а я своих — будем знакомить родню между собой и с нами.

Зима так и не разыгралась большими морозами. В декабре температура доходила до минус тридцати одного градуса и, словно упираясь, ни разу не перескакивала эту границу. Тридцатка стояла уже две недели непрерывно, но синоптики обещали небольшое потепление к Новому Году.

Однако, Антон Иосифович Кораблев озаботился совершенно иными проблемами. Его совершенно не интересовала погода и предстоящее празднование Нового Года. Друзья и коллеги не понимали его — никаких проблем нет и чего волноваться заранее? Но Кораблев хорошо понимал, что когда проблемы возникнут, то волноваться уже будет поздно, как и сушить сухари. Замечательно развитая интуиция помогала ему всегда и не всегда на правопослушной почве. Еще в конце восьмидесятых годов он начал создавать группу из проверенных и надежных юнцов для совершения преступлений. Небольшая группа из боксеров, каратистов, борцов, у членов которой были свои конкретные основные функции. Кто-то отвечал за транспорт, кто-то за оружие и физическую расправу при необходимости… Но все-таки Кораблев сел на пять лет, в тюрьме получил кличку Швондер и по выходу в девяностых создал собственного ОПГ. С количеством кровавых преступлений рос авторитет, его короновали. Обладающий умом и «чуйкой», он один из первых начал легализовываться и сейчас уже мало кто вспоминал о его статус вора. В депутаты он, конечно, пройти не мог и не пытался, всегда ссылаясь на то, что необходимо заниматься делом, а не болтологией. Частенько спонсировал детские учреждения, широко освещая свои «благие» намерения в прессе. Народ верил ему больше, чем полиции, которую он блестяще «поимел» на телевидении. Швондер заявил публично: «Меня часто спрашивают или даже упрекают, что я не участвую в политической жизни области. В полиции, прокуратуре и следственном комитете считают, что я вор, не дружу с Законом и поэтому не могу занимать определенные посты. Я всегда считал и считаю, что необходимо заниматься конкретными делами, а не болтать попусту. Мои предприятия общепита кормят людей, гостиницы дают приют командировочным, я на свои личные сбережения построил детский садик, который посещают малыши близлежащих домов. Может быть кто-то из полицейских кормит людей, дает приют и строит детские садики? Они кормят ложью, приют дают тюремный и строят лишь козни. Если я вор, то почему я не в тюрьме? Или я проплатил свою свободу тем же полицейским? Вы уж определитесь господа полицейские со своим статусом — или вы оборотни-взяточники, или обыкновенные брехуны, у которых на меня ничего нет»?

Многие понимали опасную игру Швондера с полицией, их тоже лишний раз злить не стоит. Но обыватель, которого большинство, рассуждал просто и был на стороне вора, кем фактически и был Швондер. Он занимался наркотиками, крышевал практически всех проституток города, работающих в гостиницах, ресторанах и частных квартирах. Не трогал только дорожниц, отдавая их полицейским из ППС и ОВО. Своими руками он ничего не делал, показания на него никто не давал, предпочитая отсидеть, а не быть «петухом» или на том свете.

Давно отлаженный бизнес на проститутках и наркотиках не беспокоил его. Швондер не совсем законно выиграл тендер и сейчас его предприятия занимались реконструкцией и новым строительством важных дорог в области. Все проплачено, но он хорошо понимал, что в определенной ситуации каждый станет спасать свою личную шкуру. И ситуацию эту может легко создать Борисов, если выберет его для своей очередной передачи «Настоящее расследование». Он может реально сесть, никакие угрозы и проплаченные полицейские, следственные и прокурорские связи ему не помогут. Выход один — сработать на опережение.

Швондер уже дал задание свои бойцам провести разведку и осмысливал полученную информацию. Родители Борисова проживают в городской двухкомнатной квартире, отец — средней руки адвокат, мать работает продавцом. Сам Борисов весь день мотается по разным фирмам, предприятиям и гражданам, создавая очередную передачу в эфир. Просчитать его предстоящие поездки невозможно. Живет в коттеджном поселке с гражданской женой Поливановой Светланой, которая нигде не работает. Ее родители проживают рядом, через два дома, и она в течение дня часто посещает свое прежнее жилье. Родители — фактические мизерные конкуренты Швондера по общепиту.

Взять в заложники родителей Борисова? Потом выпустить под честное слово, что никакой телепередачи в отношении его не будет? Чушь полная — слово даст, соберет информацию и жди конторский спецназ на дому или офисе. Надавить и разорить родителей жены? Тоже нет уверенности на будущее. Швондер пришел к выводу, что гарантию дает только одно решение. Лучше это замаскировать под ограбление с убийством. Отправить трех человек, двух своих положить в доме Борисова, якобы погибших в ходе перестрелки. Третьего убрать позже и никаких концов. Нет Борисова, нет телепередачи, нет ничего.

Илья лежал с закрытыми веками. Уже за полночь, а он все не мог заснуть, вспоминая далекую дикую тайгу. Скоро Новый Год и там стоят морозы не тридцать, а пятьдесят градусов. Снег… деревья потрескивают от холода и, кажется, жизнь замерла. Но это только кажется. Рыщут по тайге волки в поисках добычи, скачут зайчишки, белки, охотятся рыси и росомахи, лось залегает в глубоком снегу для согрева и встает в сильные морозы только для приема пищи. Приспособились зверушки к холодам, глубокому снегу, скудности еды, выживают в экстремальных условиях сибирского севера.

Выживает и Бэе, его Олеся, привыкшая к морозам и диким условиям. Как она там без Ильи? Наверняка тепло в доме, но ей хочется родного и прохладного чума. Настреляет за несколько лет оленей и построит из их шкур чум прямо внутри двора. Многовековую привычку трудно искоренить. Поэтому и не взял Олесю с собой Борисов, зная, что она завянет в городе без таежного воздуха, задохнется от городской вони, не ощущаемой привычными жителями. Надо бы навестить ее, подарить оленьи шкуры и брезент для чума.

Ностальгические мысли внезапно прервались. Илья почувствовал опасность, глянул на спящую рядом Светлану. Она безмятежно раскинулась на своей половине кровати и, казалось, улыбается во сне каким-то собственным ощущениям. Счастливая девочка — рядом любимый мужчина, а в доме холсты на подрамниках и мольбертах. Они интегрировались, выплескиваясь в живописи и любви. Илья встал тихонько, спустился из спальни на первый этаж…