Владимир Михайлов - Исток (сборник)

– Простая кинематика, – сказал А. М. Бык.

– Вот и давайте кончим этот волейбол и начнем говорить по делу.

– Умоляю, – сказал А. М. Бык. – Я весь – внимание.

– С ваших слов, – сказал капитан Тригорьев, – их было двое. Две женщины, так?

– Момент абсолютной истины, – подтвердил А. М. Бык. – Амелехина Пистолета Ивановна, а также…

Тригорьев остановил его жестом, как останавливают уличное движение.

– Отсюда, – раздельно произнес он, – вышли три человека: подраму… зева… подразумеваемые вами две женщины, а также один мужчина. Вот он меня как раз интересует. Так что давайте уж, будьте любезны.

– Какой мужчина? – спросил А. М. Бык с недоумением.

– Позвольте-ка вашу книгу, – вместо ответа проговорил Тригорьев и, не ожидая более, перегнулся через стол, взял синтетическую книгу и раскрыл ее.

Интересовавшее его место было заполнено вот какой записью:

«Амелехины, Револьвера Иоанновна, Альбина Пант-на. Дом. адрес: Первый Отечественный тупик, д. 17, кв. 26. Вид работы: чистый возврат. Источник информации: по местожительству заказчиков. Информация относится к: май 1980 г. Стоимость заказа: 335 руб. 80 коп. Заказ принят: 15.01.1990 г. Срок исполнения: 05.1990 г.». И уже другого цвета пастой в последней графе было занесено: «Заказ выполнен 13.06.1990 г. Заказчики извещены телефонно». Далее шла уже расписка – другим почерком, несколько прыгающими буквами: «Заказ получила 13.06.1990. Претензий не имею. К сему Амелехина Р.И.». Вот и все, что там было.

Не сказать, чтобы Тригорьев много понял в прочтенной записи. Однако он на всякий случай сделал вид, что все до последней точки ему ясно, да еще многое другое ясно, чего в записи не было. И, несколько более нахмурившись, инспектор произнес:

– Так, значит.

– Вот именно! – едва ли не воодушевленно подхватил А. М. – Сами видите, именно так, и никак не иначе. Никаких неясностей, недоговоренностей, намеков, подтекстов, а также надтекстов и междустрочий, и вообще никакого мухлежа. Простая, я уже сказал, кинематика!

– Так, – повторил капитан с ударением. – Скажите, Бык – ваша первая фамилия?

– Я не замужем, – охотно ответил А. М.

– То есть настоящая?

– Моему папе всю жизнь задавали этот вопрос.

– Где работали раньше?

– На заводе «Красный лом».

– А почему ушли? – И Тригорьев даже слегка пригнулся, как перед прыжком.

– А жить надо?

– Жить надо честно, – наставительно молвил инспектор.

– Всю жизнь! – убежденно ответил консультант. – Копейку найду на тротуаре – и ту снесу и сдам.

– А сто рублей? – круто спросил Тригорьев.

– А чтобы сто рублей найти, надо сперва потрудиться, чтобы другой их потерял.

– Так вот, – сказал Тригорьев сурово, в такт словам постукивая пальцем по все еще раскрытой книге. – Вы желаете добровольно объяснить, откуда взялся тот мужчина, которого я здесь застал? Учтите: темнить не надо. Нам ведь и так все известно.

– Я всегда утверждал, – заверил А. М. Бык, – что наша милиция на высоте. Поскольку она над преступностью. А преступность все растет. Лично же я никакого мужчины здесь не заставал. Исключая, конечно, работников кооператива.

Капитан понял, что сейчас больше ничего говорить не надо: спугнуть подозреваемых означало бы – испортить главное, если только не все. Поэтому он встал и, нависнув над столом своей ладной фигурой, проговорил лишь:

– Ну что же, так и запишем. А пока что посоветую вам…

Он не закончил, потому что дверь за его спиной – не та, в которую он вошел, но другая, что вела в глубь кооператива – шумно распахнулась, и капитан мгновенно повернулся лицом к возможному, как он полагал уже, противнику.

Из кооперативных недр в комнату широкими и поспешными шагами вошел человек лет пятидесяти, среднего роста, русоволосый с незначительной проседью, в очках, взлохмаченный и давно не стриженный и с выражением на лице сумрачно-отсутствующим.

Не обратив на присутствовавших ровно никакого внимания, человек этот подошел к столу, снял трубку телефона, набрал номер и, дождавшись ответа, негромко произнес:

– Мама, ты?

Соблазн услышать, о чем пойдет речь, был велик. Дело в том, что мысли капитана Тригорьева шли сейчас в одном определенном направлении и всякая вещь виделась с одной определенной точки зрения. Так что сейчас он готов был поверить в то, что «мама» на самом деле означало не степень родства, но было лишь блатной кликухой. И вместо того чтобы откланяться, Тригорьев снова взял конторскую книгу и стал медленно ее рассматривать, словно стараясь отыскать среди записей что-то крайне важное. На самом же деле он очень внимательно слушал.

– Да нет, ничего, – говорил тем временем стоявший у телефона. – Вот только что закончил… Нет, к сожалению. Да и чего можно было ожидать: столетняя дистанция, следов почти никаких… Ну, что-что: в раствор, конечно… Ничего, всякий опыт полезен… Да, выхожу. Ну какой же кефир в такой час?..

Капитан Тригорьев и еще послушал бы для пользы дела. Но А. М. Бык уже поднялся и принялся убирать все со стола, потом деликатно потянул из рук инспектора книгу, и тот лишь скользнул глазами еще по одной из множества записей:

«Перестук Борис Петрович… Полный возврат… Информация – по месту жительства… Дополнительная: Востряк. кл.»…

Где-то сегодня он уже слышал о Востряковском кладбище. Совпадение?

А. М. Бык уже застегнул свой пиджачок и готов был покинуть помещение, но не прежде капитана Тригорьева. Когда они вышли в предбанник, капитан очень негромко спросил:

– Это кто был?

– Землянин, – ответил А. М. Бык таким же средней громкости шепотом.

Эта явная насмешка рассердила капитана Тригорьева. Хотя и пахнуло на него от этого слова юностью – фантастикой, пришельцами, землянами и гиперпереходами, – сейчас это было вовсе некстати.

– У меня все, – сухо проговорил он и быстро двинулся вверх по лестнице.

Шагай он и дальше с такой скоростью, Тригорьев минуты через три оказался бы уже на троллейбусной остановке, а через пять – в метро. Но у него успел созреть совсем иной план действий.

Поэтому он дошел только до ближайшего перекрестка, свернул, вышел на кстати подвернувшуюся детскую площадку, в этот час опустевшую, уселся на скамейку и стал уговаривать самого себя и доказывать, что для блага закона приходится иногда этот самый закон нарушать, что моральное право (хотя, может быть, он и не этими именно словами думал) на его стороне и что он просто-таки обязан совершить замышленное в ближайшие полчаса, от силы час. Он просидел на детской площадке ровно столько, сколько понадобилось, чтобы убедиться, что А. М. Бык пересек перекресток и скрылся в переулке. Тогда капитан встал и решительно направился туда, откуда столь недавно вышел.