Сергей Павлов - Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

“Ругался? Йонге? Невероятно… А ты?”

“Я молчал. То есть… ну… сам понимаешь”.

“Диалог, значит, не состоялся… А знаешь, мой милый… ты и Йонге — два чудака! Ведь это же превосходная дальняя связь”.

“Мне и Йонге связь не нужна”.

“Да? Ну прости… Я и забыл, что вы друг с другом не очень–то ладили. Еще тогда я не мог понять почему. Правда, ходила какая–то сплетня, будто бы ты оставил Йонге в хвосте своей внезапной женитьбой…”

“Мы ладили, Тим. Только нам никакая связь между собой не нужна. В сфере моего воображения ему просто нечего делать. Так же, как мне… в его…”

“Ладно, Дэв, с тобой все ясно. И меня ты, конечно, считаешь продуктом собственного воображения…”

“Но хотелось бы, Тим, чтобы это была действительно честная “дальняя связь”…”

“Кстати, Лорэ тоже не верил и недавно приехал ко Мне на Памир выяснить отношения лично”.

“Поверил?”

“Думаю, да. Ты бы видел, как он на меня посмотрел когда я, словно бы мимоходом, обронил кое–какие фрагменты наших “эфирных бесед”!.. Впрочем, есть и другие способы проверки. Скажем, по почте. О, придумал! Я отправлю тебе карточку–квитанцию, которая удостоверит факт сверхдальней церебролюбительской связи. И знаешь, что на ней нарисую? С одной стороны рукопожатие континентов, с другой — систему Урана. Но в образе Оберончика там будет этакий плешивый череп с дыркой в лысине и с двумя косточками крест–накрест…”

“Заткнись!”

“Это ты мне или своему воображению?”

“Заткнись, говорю!..”

“Кстати, Дэв, как будет в нашем случае правильнее: говорю или чувствую?”

“Правильнее будет: думаю, мыслю”.

“Умница. Вот и давай, мыслитель, посоветуемся, как нам дальше жить…”

“Повеселее ничего придумать не мог?”

“Ах ты, телячий хвост! Повеселее!.. Не развеселит ли тебя новость, что Управление космической безопасности очень интересуется старыми оберонцами?”

“Да? Я так и думал… Все утро я только об этом и думаю”.

“Понятно…”

“Что понятно?”

“Ну, прежде всего то, что наши мозговые извилины неплохо настроены в унисон. Отсюда и связь… Ладно, дело в другом. Суть дела, видишь ли, в том, что нас на Земле всего четверо, но каждый из этой четверки предпочитает мыслить, упрятав голову в песок…”

“Погоди, погоди!.. Сдается мне, ты абсолютно убежден, что все четверо… одинаково…”

“Нет, ты не просто мыслитель, Дэв, ты выдающийся мастер этого дела!.. Впрочем, каждый из нас, по–видимому, воображал себе, что именно он самый феноменальный урод на планете. И каждый страдал в одиночку. Мыслители…”

“Предлагаешь страдать коллективно?”

“Я предлагаю что–то решить. Ведь так продолжаться дальше не может. Хотя бы по той весьма заурядной причине, что наше уродство уже не секрет для космической безопасности”.

“А что они, собственно, знают?”

“По крайней мере им известно даже то, чего не было известно до недавнего времени мне”.

“Ты мог бы выразиться яснее?”

“Видишь ли, каждый из нас знает все о себе и ничего об остальных. Функционеры из космической безопасности знают хотя и не все, но понемногу о каждом. О тебе, правда, речь пока не идет. Но стоит ли рассчитывать на то, что там работают дураки?”

“Нет, не стоит…”

“Я тоже так думаю. Не сегодня–завтра и тебя зацепят. Просто так тебе не отсидеться в своей коровьей крепости. Вместо того чтобы сообща обдумать свое положение, мы ломаем друг перед другом комедию. Вот ко мне приехал Лорэ… О чем, ты думаешь, мы говорили? О погоде. Об эволюции климата Средней Азии и Средиземноморья. И если не считать моего ответа на его вопрос, почему я до сих пор не женат, никакой новой информацией обо мне он не обзавелся. Я понимал, что его привело на Памир, но сам он не сказал мне об этом ни слова. Зато я очень подробно узнал, как менялся климат на Адриатике в период между палеогеном и антропогеном… А о том, что этот адриатический климатолог способен демонстрировать перед публикой великолепные образцы “черных следов”, я узнаю в Управлении космической безопасности. Кстати, Дэв, как с “черным следом” дела обстоят у тебя?”

“Может, сначала ты объяснишь мне, что это такое?”

“Именно это я и имел в виду, когда напомнил, что мы обожаем ломать друг перед другом комедию. Но ты не смущайся и продолжай. Положение обязывает”.

“А знаешь, мой дорогой, в чем разница между нами? Между парочкой “я и Лорэ” и парочкой “ты и Йонге”?”

“Впервые ты заговорил со мной поучающим тоном…”

“Разница в том, что Йонге и ты еще не женаты, а я и Лорэ, как нарочно, до сих пор еще в состоянии брака”.

“Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что вам искать выход труднее, чем нам?..”

“Ты очень правильно понимаешь. Для неженатого ты просто невероятно смекалист и проницателен… Ну что ж, пусть Удача сопутствует тебе в поисках выхода”.

“Спасибо. Но с тех пор, как мы оказались перед входом в зону СК, куда нас прижали, я утратил веру в удачу. Мы стоим у самых ворот и смотрим на них такими глазами, как будто эти ворота не имеют к нам никакого касательства. “Вы случайно не знаете, для кого приготовлена эта новая зона спецкарантина?” Слушай, Дэвид, ты притворяешься или действительно не понимаешь, что новая зона приготовлена для тебя?”

“Говорят, поэтами рождаются, а ораторами делаются. Ты счастливый человек, Тим. И поэтом родился, и оратором сделался…”

“Шизофреником я скоро сделаюсь. И немалая заслуга в этом будет твоя и Лорэ. Эх, знать бы все это заранее!.. Я долго еще флиртовал бы с мадам Внеземелье”.

“Как это делает наш упрямый и самоотверженный Золтан Симич?”

“Золтан… Золтан уже ничего не делает…”

“Шутишь?..”

“Вчера сообщил мне один мой друг… из УОКСа. И ситуация–то, в общем, была как будто нехитрая… Трехместная коробочка пошла на вынужденную в Горячих Скалах… ну, выручали ее и нарвались на кольцевую могилу. В тех местах это раз плюнуть…”

“Понятно… И сколько?”

“Двое. Золтан и его напарник”.

“Н-да… Тело Золтана удалось найти?”

“Там не находят, Дэв. Когда проваливается этакий серповидный участок метров пятьсот шириной, там ничего не… Кроме лавы, естественно, и перегретых газов, паров. Кислотных, серных, ртутных, рутениевых… всяких. Взрывы бухают. Видимость — ноль… Одним словом, каша. И никакими локаторами…”

“Знаю, Тим. Даже знаю, что и тебе довелось этого блюда отведать. Но ведь ты как–то выкрутился?..” о

“Мне повезло — моим напарником был Йонге. Вот вдвоем мы и выкрутились… Совершенно нелепое происшествие. Едва мы вывели из опасной зоны группу афродитологов, у одного из них лопнуло что–то в системе воздушного обеспечения. Из атмосферы, видимо, кое–что просочилось в скафандр, и парень так отравился, что стал способен на мелкие чудеса. Схватил ни с того ни с сего камнерез и пропорол багажный отсек дисколета… Ну, пришлось побегать за ним, и он затащил нас в “кольцо”. А там уже все шевелилось… Еле поймали! Хорошо Эдуард догадался треснуть его по затылку. Да так треснул, что бедняга только на базе очнулся. Потом медикологи говорили, что потеря сознания и спасла его. А вот как нам вообще удалось уйти оттуда живыми, этого ни один медиколог тебе не расскажет. Золтану не удалось… И сегодня я не в состоянии избавиться от мерзостного ощущения. В том смысле, что не следовало торопиться в отставку. В конце концов, будь я напарником Золтана, все сложилось бы по–другому…”