Владимир Савченко - Странная планета

И вообще, не хватит ли выгадывать, надвариантник? Твое знание не для выгод, это ясно.

Темнеет. Поднимаюсь, иду к своим биокрыльям. Сворачиваю их, складываю плоскости, застегиваю в нужных местах ремешки… Во что-то превратится этот пакет утром, в рюкзак? Ложусь, подкладываю его под голову. Впереди, на холмах, загораются огни, вверху звезды.

…Мой путь под горку. В свою «лунку». Но все-таки хорошо, что вернулся надвариантным, прошедшим из края в край по Пятому. А то ординарный А. Е. Самойленко, что греха таить, излишне озабочен, выбив Пашу, занять его место. Не в месте счастье!

…Никакого прекрасного будущего время нам не приготовило. Верование, что XXI век окажется лучше XX, того же сорта, что и убеждение, будто одиннадцатый час утра лучше десятого. Чем лучше-то, в обоих по шестьдесят минут!

…Но и ни одно усилие не пропадает. Всегда возможно свернуть, сдвинуться решениями-выборами по Пятому к «будущему», которое уже есть.

…Однако и ни одну ошибку, ни одну нашу слабость время тоже не прощает. Все включает оно в логику своего развития, в логику потока.

Пахнут цветущие липы. В фиолетовом небе множатся точки звезд. Ночь будет теплой. Я достаю Люсин жетон, поглаживаю пальцами рифленую поверхность. Засыпаю, сжав его в руке.

Где-то я проснусь завтра?..

1980–1990 гг.

СВЕТОВАЯ полоска медленно ползла по шкале приемника. Эфир по-воскресному был наполнен до отказа. При малейшем смещении полоски из динамика вырывались звуки новых станций: слова, музыка, потом снова слова, но уже на другом языке. В последние известия вмешивались фокстроты, внушительная речь обозревателя прерывалась опереточной арией. Наконец, полоска доползла до отметки 25,7 метра и остановилась. Из приемника поплыли величественные звуки органа — католическая радиостанция передавала богослужение.

Человек, сидевший у приемника, начал задумчиво постукивать по столику небольшим камертоном. Когда с его тоном совпадали звуки органа, камертон отзывался на высокой ноте, и человек ставил на бумаге значки. Продолжительные звуки он отмечал черточками, короткие — точками. На листке появился телеграфный текст. Музыка кончилась. Человек выключил приемник и прочел:

«Любыми путями сорвите полет Ильина. Действуйте.

Человек тщательно сжег листок и решительно снял телефонную трубку.

— Технологический отдел? Здравствуйте, Иван Николаевич. Это я говорю. Я только что проверил рабочие чертежи и вижу — вкралась ошибка. Не указаны гнезда для втулок у основания кадмиевых стержней. Да, надо выточить Какое назначение? Чисто конструктивное. Но мы не имеем права на ходу изменять проект. Пожалуйста, Запишите размеры…

С утра 24 июля 1977 года к Тушинскому аэродрому устремились из Москвы потоки людей. И хотя старт был назначен на 21.00, уже к шести вечера толпы зрителей заполнили все пространство вокруг обширного поля, огороженного металлической изгородью.

В самом центре этого поля высилась белая трубчатая башня, а внутри нее опираясь на хвост стояла ракета. Сейчас она была похожа на гигантский наконечник етрелы, в котором сама ракета занимала только небольшую часть острия. А все остальное было предназначено для старта И продолговатое тело «стрелы», и длинные скошенные под острым углом назад крылья, и расположенные на них мощные стартовые двигатели — все это должно было отпасть и опуститься на парашютах, как только будет набрана достаточная скорость.

Развешенные повсюду на столбах алюминиевые репродукторы-»колокольчики» повторяли зрителям пояснения радиодиктора:

— Сегодня будет дан старт первому в истории человечества межпланетному кораблю, который поведет в пространство не радиолуч, а человек. Корабль облетит вокруг Марса, выполнит подробную съемку этой планеты с близкого расстояния и, не производя посадки, вернется обратно на Землю ровно через год, 24 июля 1978 года Право вести ракету правительство предоставило руководителю группы конструкторов Андрею Петровичу Ильину.

Ракета оторвется от Земли с помощью стартовых жидкостно-реактивных двигателей. За пределами атмосферы начнет работать атомно-реактивный двигатель межпланетного корабля. В нем за счет энергии урана будет нагреваться аммиак. Раскаленные газы с температурой в несколько тысяч градусов, вытекая через дюзы, будут толкать ракету в противоположном направлении. Следует сказать, что запасы жидкого аммиака составляют 89 процентов взлетного веса корабля, а корпус, баки, двигатель кабина, инструменты и жизненные припасы — только 11 процентов.

Зрители слушали со вниманием. Сквозь толпу, как влага через фильтр, просачивались мальчишки и собирались у изгороди. Изгородь, а также дорога, ведущая к стартовой башне, были густо оцеплены милицией. И это была очень разумная мера.

День старта вообще был тяжел для милиции. Начальник Тушинского отделения, охрипший и распаренный, жаловался по телефону:

— Я бы, понимаешь, этих научно-фантастических авторов привлекал бы согласно Уголовного кодекса. Портят юношество, понимаешь. Что ни повесть, или роман, у них там обязательно заяц. На Марс ли, понимаешь, под воду, или там, как говорится, в недра Земли — везде у этих авторов заяц. Да еще к тому же и пионер. Для развлекательности, чтобы ей пусто было. И что мы теперь имеем по ведомости на сегодняшний день? С электропоездов, с самолетов, автомашин и прочего транспорта, прибывающего в Москву, снято зайцев — 18 650, при попытке проникнуть через загородку к ракете задержано 785 Одного, понимаешь, из дюзы вытащили. Лет 12, в коротеньких штанишках, в портфеле — компас, термос и две булочки. В космос, понимаешь, собрался «Ты, — говорю, — дурачок куда пoлeз? Ведь сгорел бы.» Молчит, плачет. Просто бедствие.

Между тем в небольшом домике, на краю аэродрома, шли последние приготовления. В одной из комнат лежал, полузакрыв глаза, сам Андрей Петрович Ильин — невысокий, худощавый и черноволосый человек.

В комнату заглянул председатель стартовой комиссии. Ильин порывисто приподнялся.

— Что, пора?

— Нет еще, Андрей Петрович, лежите, голубчик.

— Да не могу я лежать. Загнали меня сюда врачи, уложили на койку и приказали не волноваться. Так хуже волнуешься. Что там делается? Атомное горючее загрузили?

— Скоро начнем загружать. Решили в последний раз осмотреть ракету. Все таки, знаете… Сейчас там внутри все ваши помощники Сергейчук, Браге и Рюмин — по принципу взаимного контроля. Вы не возражаете?

Председатель ушел. Ильин взглянул на часы. Еще полтора часа, а он уже устал от ожидания. Снова закрыл глаза и попытался думать о чем-либо постороннем… Интересно, успеет ли прилететь Юлька из Владивостока? На всякий случай они уже попрощались по телевизефону. Она пошутила: «На этот раз ты налетаешь больше меня.» Ильин улыбнулся — «летчица моя!» Он гордился своей женой — она была одной из немногих женщин-реактивниц, летала в далекие и трудные рейсы. Он сам раньше был летчиком, потом стал конструктором. А жена испытывала его модели, почти все… кроме этой, межпланетной.