Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса

– Каор, Кантос Кан!

Он отпрянул со скоростью молнии, и, прежде чем я успел опустить руку, острие длинного меча коснулось моей груди.

– Ты кто такой? – прорычал он, но, когда я отскочил назад футов на пятьдесят, лезвие ткнулось в землю, и марсианин засмеялся. – Лучшего ответа и не нужно, потому что на всем Барсуме не найдется второго человека, способного прыгать, как резиновый мяч. Но ради матери дальней луны, Джон Картер, скажи, как ты здесь очутился и что за чудо изменило цвет твоей кожи?

Я вкратце описал ему свои приключения с того момента, как мы с ним расстались на арене в Вархуне.

– Ты меня напугал, друг мой, – продолжил он. – Если бы мое имя и город, откуда я явился, стали известны жителям Зоданги, я бы очень скоро оказался на берегах затерянного моря Корус вместе с моими почтенными ушедшими предками. Я нахожусь здесь в интересах Тардоса Морса, джеддака Гелиума, и занимаюсь поисками Деи Торис, нашей принцессы. Саб Тан, принц Зоданги, прячет ее в этом городе, потому что безумно в нее влюбился. Его отец, Тан Козис, джеддак Зоданги, хочет принудить ее к браку со своим сыном, а ценой этого союза станет мир между нашими странами. Однако Тардос Морс не принимает его требований и уже послал весть, что он и его народ скорее увидят свою принцессу мертвой, чем выходящей замуж против собственного желания, а сам он предпочтет, чтобы Гелиум сгорел дотла, чем соединит знаки своего дома со знаками Тана Козиса. Ответ джеддаку Зоданги был самым оскорбительным по форме, но народ лишь сильнее полюбил за это Тардоса Морса, и теперь его популярность в Гелиуме выше, чем когда-либо. Я здесь уже три дня, – говорил далее Кантос Кан, – но пока что не нашел, где прячут Дею Торис. Сегодня я собираюсь присоединиться к отряду флота Зоданги. Во время воздушной разведки надеюсь завоевать доверие принца Саба Тана, который командует этим подразделением, и таким образом разузнать о местонахождении Деи Торис. Я рад, что встретил тебя, Джон Картер, – ведь ты так предан моей принцессе, а вдвоем мы сумеем сделать гораздо больше.

Площадь уже начала заполняться народом, люди шли в разные стороны по своим делам. Магазины открылись, в закусочных замелькали утренние посетители. Кантос Кан повел меня в изумительное заведение, где людей обслуживали исключительно механические аппараты. Ни одна рука не касалась продуктов с момента, когда они поступали сюда в сыром виде, и до того, как блюда появлялись на столах, горячие и аппетитные, – в ответ на прикосновение к одной из крошечных кнопок, по выбору заказчиков.

После завтрака Кантос Кан взял меня с собой в штаб воздушной разведки и представил своему начальнику, спросив, нельзя ли внести меня в список его команды. В соответствии с правилами необходим был экзамен, но Кантос Кан сказал мне, что бояться тут нечего, он все устроит. И устроил, сам отдав офицеру приказ о моей экзаменации и назвавшись Джоном Картером.

– Позже эта хитрость раскроется, – весело объяснил он мне, – когда они сверят мои данные – вес, рост и так далее – с твоими, но на это у них уйдут месяцы, а наша миссия должна быть к тому времени закончена.

Следующие несколько дней Кантос Кан учил меня управлять хитроумными летательными аппаратами, а также ремонтировать их. Челнок, рассчитанный на одного человека, имеет примерно шестнадцать футов в длину, два в ширину, толщиной он в три дюйма и заостряется к концам. Водитель сидит на этой плоскости на специальном сиденье, установленном над маленьким бесшумным радиевым мотором, который и движет суденышко. Само средство поддержания челнока в воздухе содержится в тонкой металлической оболочке и состоит из восьмого барсумианского луча, или луча движения, как его можно назвать в соответствии со свойствами.

Этот луч, как и девятый луч, неизвестен на Земле, но марсиане обнаружили, что он присущ любому свету, независимо от его источника. Они узнали, что именно восьмой солнечный луч доставляет свет желтой звезды к разным планетам, а индивидуальный восьмой луч каждой из планет «отражает», то есть уносит свет снова в пространство. Восьмой луч Солнца мог бы поглощаться марсианской поверхностью, но мощный восьмой луч самого Барсума постоянно истекает из планетарного ядра, создавая силу отталкивания, и, если эту силу обуздать, взять в определенные рамки, она способна поднимать гигантский вес над поверхностью планеты.

Именно этот луч и дал марсианам возможность построить великолепный парк авиации: их боевые корабли превосходят все летательные аппараты землян и они легко и грациозно плывут в разреженной атмосфере Барсума, как детский воздушный шарик в плотном воздухе Земли.

В первые годы после этого открытия происходило много странных несчастных случаев, пока наконец марсиане не научились измерять и контролировать чудесную силу света. Например, около девятисот лет назад первый большой военный корабль, оборудованный накопителями восьмого луча, набрал слишком большое его количество и улетел из Гелиума с пятью сотнями офицеров и солдат на борту, чтобы никогда не вернуться.

Сила отталкивания корабля от планеты оказалась настолько велика, что унесла его в пространство, где его видно и по сей день через мощные телескопы, – он кружит в небесах в десяти тысячах миль над Марсом; флагман превратился в крошечный спутник, которому предстоит вращаться там до конца времен.

На четвертый день после моего прихода в Зодангу я совершил свой первый полет и в результате заработал повышение, причем в число наград входило размещение во дворце Тана Козиса.

Поднявшись над городом, я сделал несколько кругов – так обычно начинал полет Кантос Кан, – а потом пустил мотор на полную скорость и понесся на юг над одним из больших водных путей, что подходили к Зоданге с той стороны.

Я пролетел, наверное, около двухсот миль – с момента взлета прошло около часа. И вдруг далеко внизу появились трое зеленых всадников, они бешено неслись к маленькой фигурке пешего, который, похоже, пытался добраться до укрытия на огороженном стенами поле.

Поспешно направив свою машину в ту сторону и сделав круг над воинами, я вскоре понял, что объект их погони – краснокожий марсианин, носивший знаки того разведывательного отряда, к которому был приписан и я сам. Неподалеку лежал крохотный летательный аппарат, а вокруг валялись инструменты, – очевидно, разведчик занимался починкой какой-то неисправности, когда враги застали его врасплох.

Они уже почти настигли его; их стремительные скакуны догоняли маленького по сравнению с ними человека с пугающей быстротой, и воины уже склонялись вправо, нацеливая на него огромные копья с металлическими наконечниками. Должно быть, каждому из них хотелось первым поразить несчастного, и при иных обстоятельствах его судьба была бы печальной, но тут очень вовремя появился я.