Ларри Нивен - Осколок Империи

Он вправил пальцы и наложил на них шину.

— Как, черт возьми, это случилось?

— Я не знаю.

— Вы не знаете? Вы вывихнули два пальца, и вы не можете вспомнить…

— Оставьте меня в покое. Я же сказал вам, что не могу вспомнить, что произошло с моей правой рукой. Но мне кажется, что здесь не обошлось без привидения из преисподней, которое имеет какое-то отношение к Мэтью Келлеру.

Доктор как-то странно посмотрел на него и вышел. Джезус Пиетро задумчиво посмотрел на свою правую руку, которая была забинтована и висела на перевязи. Так, хорошо. Он искренне не мог вспомнить, что случилось.

Поэтому он продолжал все время думать о Мэтью Келлере.

Но почему он думал о Полли Торнквист?

Наступило уже время для следующей фазы ее лечения. А может быть, он уже просрочил время? Но она же может подождать? Конечно, может, ничего с ней не сделается.

Он отпил немного кофе. Слишком холодный. Он вылил кофе назад в кофейник и заново наполнил чашку. Его рука не слушалась.

Почему он все время думает о Полли Торнквист?

— Стоп! — Он неуклюже поднялся с кресла, ему мешала завязанная рука. — Мисс Лоэссон, — сказал он, наклонившись к переговорному устройству, — вызовите мне двух охранников. Я собираюсь пойти на «Планк».

— Хорошо, сэр.

Он потянулся за пистолетом, лежавшим на столе, и вдруг что-то привлекло его внимание. Это было досье Мэтью Келлера-старшего. Его желтоватая обложка была изуродована неумелым рисунком.

Две полуарки, соединенные вместе и нарисованные черными чернилами. А под ними три маленькие кляксы, напоминавшие перевернутые запятые.

Кровоточащее сердце! Несомненно, этого символа здесь раньше не было.

Джезус Пиетро открыл досье. Он вдруг почувствовал запах пота, который от мгновенного испуга выступил у него на спине и промочил рубашку. Можно было подумать, что он пребывает в страхе уже несколько часов.

Фотографии в досье. Анфас и в профиль. Голубые глаза, светлые волосы, кожа, начинающая морщиться от возраста…

Что-то неопределенное снова шевельнулось в глубине сознания Джезуса Пиетро. И уже через секунду лицо в досье стало казаться более молодым. Выражение лица тоже слегка изменилось, теперь оно казалось более испуганным и вместе с тем более злобным. На воротнике рубашки была видна засохшая кровь, а кусочек мочки уха был оторван.

— Ваши охранники в приемной, сэр.

— Благодарю вас, — сказал Джезус Пиетро.

Он в последний раз взглянул на фотографии Келлера-старшего и закрыл досье. Прежде чем выйти из кабинета, он положил в карман свой пистолет.

— Я хотел бы предупредить Лэйни, — сказал Гарри Кейн. — Ведь это меняет все дело.

— Ты же еще не знаешь, что надо ей сказать. Вот, возьми-ка это. — Миссис Хэнкок подала ему поднос, на котором стоял кувшин с разогретым сидром, а затем достала четыре кружки.

Они сидели на кухне, а Худ и Миллард Парлет были в гостиной. Парлет с помощью Джея Худа с трудом добрался сюда и сразу упал в кресло.

Казалось, пришло время немного переждать.

Ветер завывал за занавешенными окнами. Для четырех заговорщиков, сидевших у камина и потягивающих теплый сидр со специями, эта темная комната казалась надежным пристанищем. Хотя и временным.

— Вы думали об этом плане дольше, чем мы, — сказал Гарри. — Мы никогда и не мечтали, что сможем найти компромисс с Экипажем. Что вы предлагаете нам?

— Прежде всего амнистию для всех членов организации «Дети Земли», для вас лично и для всех тех, кто все еще находится в виварии. За это мы ничего не потребуем. Просто мы нуждаемся в вашей помощи, ибо как только колонисты потеряют веру в Экипаж, вы станете единственной силой, способной удержать порядок и законность в местах проживания колонистов.

— Но это будет означать резкую перемену вашей политики.

— Сейчас нам нужно обсудить три связанные с этим медицинские проблемы, — сказал Миллард Парлет. — Трансплантацию органов, материалы, доставленные Роботом-разведчиком с Земли, и методы повседневного лечения. Вы уже имеете некоторый доступ к медицинским препаратам, используемым на станциях медицинского контроля. Мы собираемся расширить этот доступ. Я уверен, что мы разрешим вам иметь практически неограниченный доступ к лекарствам, используемым при заболевании сердца, печени и других органов. Мы позволим колонистам приходить в Госпиталь для лечения с помощью новых препаратов, доставленных с Земли. А потом мы построим бункеры для создания новых лекарственных препаратов на плато Гамма, Дельта и Эта.

— Хорошо, а как насчет банков органов?

— Так, — Миллард Парлет обхватил руками свою тщедушную грудь и уставился на огонь. — В этом отношении я еще не строил никаких планов, потому что я не знаю, какие технические перемены нас ожидают. А что вы думаете по этому поводу?

— Надо запретить все банки органов, — твердо сказала миссис Хэнкок.

— Выбросить тонны органических трансплантантов? Просто разбросать их по траве?

— Да!

— А вы также сможете отменить и преступления? Ведь банки органов являются единственным способом наказания воров и убийц. Вы же знаете, что на планете Удивительная Гора нет тюрем.

— Так постройте тюрьмы! Вы уже достаточно долго убивали нас!

Парлет с сомнением покачал головой. В их разговор вмешался Гарри Кейн:

— Нет, так дело не пойдет. Послушай, Лидия, я понимаю твои чувства, но этого нельзя делать. Если мы начнем уничтожать материал для пересадки органов, мы настроим против себя многих жителей планеты. Пойми, мы не можем отменить казнь с помощью расчленения тела на органы, во-первых, потому, что тотчас же возрастет количество преступлений, а во-вторых, потому, что на планете живет достаточно много членов Экипажа, которые, как, скажем, Парлет, нуждаются в трансплантации органов для того, чтобы жить. Если мы сделаем то, о чем ты говоришь, то это будет равносильно объявлению междоусобной войны.

Лидия повернулась к Худу и умоляюще посмотрела на него.

— Я пас, — сказал Худ. — Но я думаю, вы все упускаете одну вещь.

— Какую? — спросил Гарри.

— Я еще не уверен в том, что мне пришло в голову. Поэтому продолжайте пока обсуждать ваши проблемы. А я скажу, когда буду готов.

— Я ничего не понимаю, — сказала Лидия. — Как вы можете так рассуждать! За что же мы боролись? За что же мы умирали? Ведь главным образом за то, чтобы уничтожить банки органов!

— Подождите, миссис Хэнкок, вы кое-что не учитываете, — сказал Парлет мягко. — Дело не в том, что Экипаж или колонисты не согласятся с вами (хотя я уверен, что они не согласятся), дело в том, что лично я не позволю вам уничтожить банки органов.

— Да ну?! — произнесла Лидия с безграничным презрением. — Тогда, боюсь, вам самому придется умереть.