Ларри Нивен - Осколок Империи

Голос. Он владея всем ее вниманием.

— Полли, — говорил голос, — ты должна мне верить.

Она хотела ответить, выразить свою благодарность, попросить его говорить дальше, выпустить ее отсюда. Но она не могла произнести ни звука.

— Я хотел бы освободить тебя, вернуть тебя в мир чувств, ощущений, запахов, — сказал голос. Потом нежно, с нотками сочувствия и сожаления, он добавил: — Я не могу сделать это прямо сейчас. Есть люди, которые заставляют меня держать тебя здесь.

Внезапно голос стал знакомым, убедительным. Она узнала его.

— Гарри Кейн и Джейхок Худ. Они не дают мне освободить тебя. — Это был голос Кастро. Ей хотелось закричать. — Потому что ты не выполнила задания. Ты должна была разузнать про Робота-разведчика № 143. Ты этого не сделала.

«Лжец! Лжец! Я все сделала». Она хотела выкрикнуть ему в лицо правду, всю правду. В то же время она знала, что этого Кастро и добивается. Но она так давно не говорила!

— Ты пытаешься мне что-то сказать? Быть может, я сумею убедить Гарри и Джейхока освободить тебе рот. Ты этого хочешь?

«Я безумно этого хочу, — подумала Полли. — Я бы сказала все, что о тебе думаю». Что-то внутри нее по-прежнему оставалось рассудочным. Сон, это из-за него. Сколько времени она провела здесь? Не годы ведь, даже не несколько дней, ей бы захотелось пить. Если они только не вводили ей воду внутривенно. Но как бы долго она ни лежала здесь, часть времени она спала. Кастро не знал про парализующие пули. Он бы пришел намного раньше.

Где же голос?

Вокруг была тишина. Она чувствовала слабое биение пульса в сонной артерии; но пока она отчаянно прислушивалась, это биение тоже пропало.

Где же Кастро? Оставил ее гнить здесь?

Говори!

Говори со мной!

«Планк» был большой, но жилые помещения занимали меньше половины его объема: три ряда герметизированных камер между грузовыми отсеками наверху и резервуарами топлива и воды и ядерными двигателями — внизу. Требовалось перевезти значительный груз, чтобы основать самостоятельную колонию. Требовалось много топлива для посадки «Планка»; ведь посадить корабль на водородной бомбе, которую представлял собой ядерный двигатель, все равно что поднести зажженный фитиль к пороховой бочке.

Итак, жилая часть корабля была невелика. Но она не была тесной, так как каюты в кормовой части должны были обеспечить необходимые удобства всего для трех семей.

Комната, в которой сейчас вел допрос Джезус Пиетро, когда-то была гостиной, с диванами, карточным столом, кофейным столиком, маленьким холодильником и экраном для чтения, соединенным с библиотекой корабля. Теперь здесь не было ни столов, ни остальных вещей, давно отпаянных от стены. Когда-то это была большая комната, что можно считать роскошью для экипажа звездолета, где ценится каждый свободный метр. Она не могла не быть большой. Любой нормальный человек имеет право выйти из своей квартиры подышать свежим воздухом.

Теперь, лежа на боку, комната просто была высокой. Двери, которые вели в другие помещения, теперь оказались на стенах между полом и потолком. Бывшая дверь в коридор превратилась в люк, а до двери, находившейся прямо под ней и ведшей в чулан для запасных скафандров, можно было добраться только по лестнице. На полу, по форме представлявшем из себя полумесяц, располагались: длинная тяжелая коробка, два сидящих охранника, одно пустое кресло и Джезус Пиетро Кастро, закрывавший мягкий конец переговорной трубки в одном из углов коробки.

— Дадим ей десять минут, чтобы обдумать это, — сказал он, посмотрел на часы и засек время.

Загудел его радиотелефон.

— Я в виварии, — доложил майор Дженсен. — Девушка, естественно, из колонистов. Костюм украден. Мы еще не знаем, где она его взяла, но сомневаюсь, что ответ нас обрадует. Нам пришлось накачать ее лекарствами, она умирала от слишком большой дозы парализующих пуль.

— Никаких признаков того, что она пришла не одна?

— Я этого не говорил, сэр. Есть два момента. Первое, у кресла, в котором она сидела, были оборваны провода. Ее усыпляющий шлем не работал. Она не могла сделать этого сама. Быть может, поэтому один из пленников сегодня проснулся.

— И освободил остальных? Я этому не верю. Мы бы потом заметили эти провода.

— Согласен, сэр. Следовательно, кто-то оборвал провода уже после того, как она села в кресло.

— Может быть. А что второе?

— Когда в виварий пустили газ, у одного из полицейских не было респиратора. Мы нигде не смогли его найти; в его шкафчике пусто, и, когда мы позвонили его жене, она сказала, что он взял его с собой. Полицейский уже очнулся, но понятия ни о чем не имеет…

Какой смысл возиться с этим? Охранники еще не привыкли ни к газу, ни к респираторам.

— У того парня на лбу был знак, сэр. Такой же, как и вот тот на двери, только на этот раз он был нарисован шариковыми чернилами.

— Да?

— Это означает, что в рядах Специальной полиции есть предатель, сэр.

— Почему вы так думаете, майор?

— Знак кровоточащего сердца не принадлежит ни одной из известных революционных организаций. Далее, только полицейский мог оставить этот знак. Никто больше не входил в виварий сегодня вечером.

Джезус Пиетро подавил свое нетерпение.

— Возможно, вы правы, майор. Завтра мы придумаем способ их обнаружить.

Майор Дженсен высказал несколько предположений. Джезус Пиетро все выслушал, сделал необходимые замечания и прекратил разговор, стараясь сделать это как можно быстрее.

Предатель среди полицейских? Джезус Пиетро очень не хотел так думать. Это было возможно, и этим не следовало пренебрегать. Но если станет известно, что сам руководитель подозревает нечто подобное, это повредит моральному настрою членов Специальной полиции больше, чем любое предательство.

В любом случае, не это интересовало Джезуса Пиетро. Никакой предатель-охранник не смог бы расхаживать незамеченным по его кабинету. Кровоточащее сердце — это что-то совсем другое.

Джезус Пиетро вызвал энергоцентр.

— Вы сейчас ничем не заняты? Хорошо. Пусть кто-нибудь принесет нам кофе.

Еще три минуты, и он сможет продолжить допрос.

Джезус Пиетро мерил шагами комнату. Он чуть не потерял равновесие, так как одна рука висела сбоку совершенно неподвижно. Еще одна неприятность. Онемение в искалеченной руке постепенно проходило.

Да, кровоточащее сердце — это что-то очень серьезное. Зловещий знак на двери в виварии. Неизвестно как сломанные пальцы. Рисунок чернилами, неизвестно откуда появившийся на досье, словно подпись. Подпись.

Интуиция способна на любые фокусы. Интуиция подсказала Джезусу Пиетро, что сегодня что-то должно произойти. И что-то случилось, но что именно? Интуиция или нечто подобное привели его сюда. Конечно, у него не было никакой объяснимой причины для непрерывных мыслей о Полли Торнквист. Может быть, она действительно что-то знает? Или у подсознания были другие причины, чтобы привести его сюда?