Ларри Нивен - Осколок Империи

Я парил в чудовищно неудобной постели, когда вошла сиделка и сообщила, что ко мне пришли. По выражению ее лица я понял, кто мой посетитель.

— Что же проникло сквозь корпус изделия «Дженерал Продактс»? — обратился я к нему.

— Я рассчитывал, что вы мне об этом расскажете, — президент перенес тяжесть тела на непарную заднюю ногу. В руках он держал стерженек, от которого шел зеленый дым с отвратительным запахом.

— Рассказываю. Гравитация.

— Не разыгрывайте меня, Беовульф Шеффер. Это очень серьезный вопрос.

— Я говорю совершенно серьезно. У вашей планеты есть луна?

— Это государственная тайна.

Кукольники трусы. Никто не знает, откуда они появились, и, по-видимому, никому не удастся это выяснить.

— Вы знаете, что происходит, когда луна подходит слишком близко к главной планете?

— Она распадается на части.

— А почему?

— Не знаю.

— Прилив.

— Что такое прилив?

Ничего себе, подумал я.

— Постараюсь объяснить. Луна, которая обращается вокруг Земли, имеет диаметр почти две тысячи миль и вращается вокруг своей оси независимо от вращения вокруг Земли. Возьмем две горы, одну в точке, ближайшей к Земле, а другую — в наиболее удаленной точке.

— Очень хорошо.

— Неужели непонятно, что предоставленные самим себе, эти горы разлетятся в разные стороны? Они перемещаются по двум разным орбитам. Обратите внимание: по концентрическим орбитам, расстояние между которыми две тысячи миль. Тем не менее обе горы вынуждены двигаться с одной и той же угловой скоростью.

— Но внешняя должна двигаться быстрее.

— Вот именно. Поэтому существует сила, стремящаяся разделить Луну на части. Тяготение препятствует этому. Но придвиньте Луну ближе к Земле — и наши горы разойдутся в разные стороны.

— Понятно. Значит, прилив пытался разорвать на части корабль. Он был настолько силен, что оторвал от ножек перегрузочные кресла на корабле Института Знаний.

— И раздавил пилотов. Смотрите: нос корабля находился на расстоянии семи миль от центра звезды. Корма была на триста футов дальше. Взятые отдельно, они двигались бы по разным орбитам. Мои голова и ноги пытались поступить так же, когда я был недалеко от звезды.

— Ясно. Вы линяете?

— Что?

— Я заметил, что вы теряете наружный покров.

— Ах, это. Я обгорел в свете звезд. Ничего страшного.

Головы кукольника переглянулись. Человек на его месте, наверное, пожал бы плечами.

— Остаток вашего вознаграждения помещен в банк Нашего-Успеха, — сказал он. — Некто Зигмунд Аусфаллер, человек, заморозил счет до тех пор, пока не будет исчислена сумма налогов.

— Еще бы!

— Если вы согласитесь выступить перед прессой и рассказать, что произошло на корабле Института, мы заплатим вам еще десять тысяч звезд. Мы заплатим наличными, и вы сразу сможете ими распоряжаться. Это очень важно. Ходят слухи…

— Зовите репортеров, — согласился я и добавил: — Могу еще рассказать им, что в вашем мире нет луны. Пусть напишут где-нибудь в примечаниях.

— Я вас не понял. — Но шеи кукольника изогнулись, как две змеи, а головы настороженно наблюдали за мной.

— Если бы у вас была луна, вы знали бы, что такое прилив. Тут ничего не поделаешь.

— Что вы скажете насчет…

— Миллиона звезд? С радостью соглашусь и даже подпишу контракт, в котором будет сказано, что мы скрываем. Почему бы мне для разнообразия не пошантажировать вас?

Когда прилетел корабль, доктор Ричард Шульц-Манн сновал среди растений на воздухоплавательном поясе. Над одним из них доктор задержался, разглядывая с интересом собственника чужеродное серое пятно в желтой листве. Скоро созреет.

Доктор-натуралист был долговязый и худой, с аристократической головой, которую украшали рыжие, коротко остриженные волосы и асимметричная борода. За правым ухом у него росла седая прядь, пробивалась седина и в бороде: ее единственное нафабренное крыло было белое. Доктор все время двигался, и в свете двух солнц его седина постоянно меняла цвет.

Он взял образец ткани из серого пятна, спрятал его в пробирку и полетел дальше.

Корабль опустился с неба, как дневной метеорит, прочертив бело-голубую полосу на тусклом красном диске Большой Миры. Вот он замедлил полет, сделал в воздухе неровный круг, как пьяный, и направился на площадку, где стоял «Эксплорер» Манна. Манн проследил, как корабль приземлился, и, оставив свою пчелиную работу, пошел встречать гостей. Доктор очень удивился. Насколько он знал, его корабль приземлился здесь первым. Конечно, компания не помешает, но кому и что могло здесь понадобиться?

Пока он летел, Малая Мира закатилась. Белая вспышка за морем — и бело-голубой карлик исчез из вида. Тени переместились, все вокруг сделалось красным. Манн снял очки с розовыми стеклами. Большая Мира еще стояла высоко, в шестидесяти градусах над горизонтом, до ее заката оставалось два часа.

Незнакомый корабль представлял собой огромный цилиндр с закругленным носом. Он был раз в двадцать больше «Эксплорера» и казался старым. Корабль не был ни поврежден, ни просто изношен, но непонятно почему выглядел старым. Он стоял с закрытым носом и спрятанным жизненным пространством, если в нем таковое имелось. Наверное, гости боятся выходить без приглашения.

Манн стал спускаться.

Выстрел из силовой пушки подбросил его на несколько сот футов вверх. Манн не услышал выстрела, не почувствовал боли, просто его мышцы вдруг превратились в мягкое желе. В полном сознании и совершенном бессилии Манн опускался на землю. Из огромного люка выбрались трое пришельцев. Они подхватили Манна, не дав ему упасть. Перебрасываясь веселыми репликами на языке, которого доктор не знал, они понесли его на площадку.

За письменным столом сидел человек в капитанской фуражке и с бодрой улыбкой на лице.

— Запас веринола у нас ограничен, — заговорил он на торговом языке. — Если мне придется воспользоваться им, я непременно это сделаю, но мне не хотелось бы его расходовать. Вы, наверное, слышали, что он дает неприятные побочные эффекты.

— Я хорошо понимаю, — сказал Манн, — что вы воспользуетесь им, когда решите, что поймали меня на лжи.

Манну никогда не вводили веринол, и он решил, что это блеф. Нет у этого типа никакого веринола, если даже на свете есть такой зверь — веринол.

И все же дело плохо. На древнем реставрированном корабле прилетело с десяток человек, а Манн до сих пор не был уверен, что сумеет подняться на ноги. Действие инфразвука еще не закончилось.

Капитан одобрительно кивнул. Он был огромного роста, широкоплечий, типичный житель тяжелой планеты, с гладкой и крепкой, как у слона, мускулатурой. Доктор был готов держать пари, что перед ним человек с Джинкса. В маленькой корабельной приемной капитану было тесно, как в гробу. Едва ли ему была нужна капитанская фуражка, чтобы добиться от экипажа повиновения. Он мог бы кулаком пробить дыру в корпусе корабля или обучить хорошим манерам вооруженного Кзина.