Ларри Нивен - Осколок Империи

Вокруг было море звезд. Они заглядывали в кабину сквозь пол и в просветы между приборами. Под ногами, излучая призрачное белое сияние, проходил Млечный Путь. Звезд становилось все больше. Чем ближе к центру, тем их будет больше, и в конце концов я врежусь в какую-нибудь из них.

Идея! Как вовремя!

Певучий голос ответил незамедлительно:

— Беовульф Шеффер?

— Радость моя, здесь больше никого нет. Я тут кое-что придумал. Вы не могли бы…

— Какой-нибудь из приборов вышел из строя, Беовульф Шеффер?

— Нет, пока все в порядке. Послушайте…

— В таком случае что вынуждает вас обращаться именно ко мне?

— Радость моя, пришло время принять решение. Вы хотите мести или предпочитаете получить свой корабль обратно?

После недолгого молчания он ответил:

— Можете говорить.

— Я могу попасть в центр Галактики гораздо скорее, если полечу в один из промежутков между ее ветвями. Достаточно ли у нас сведений о Галактике, для того чтобы вычислить, где кончается наша ветвь?

— Я свяжусь с Институтом Знаний и выясню это.

— Хорошо.

Через четыре часа, когда я вовсю спал, зазвонил гиперфон. Говорил не президент, а какой-то мелкий служащий. Вчера, усталый и в очередной раз обманутый очаровательным голосом президента, я назвал его «моя радость» и, наверное, оскорбил его кукольничьи чувства. Может быть, «он» самец. Пол кукольника — одна из его маленьких тайн. Служащий сообщил мне направление и расстояние до ближайшего промежутка между звездами.

Чтобы попасть туда, я потратил еще один день. Звезды стали реже, но я уже не мог этому поверить. Я вышел из гиперпространства — это правда. Звезды отстояли одна от другой на десятки и сотни световых лет. А вон и центр Галактики — яркий ободок вокруг тусклого плоского облака пыли и звезд.

С этого момента дела пошли лучше. Я мог смотреть на индикатор массы не чаще, чем раз в десять минут. Я забыл о жестком режиме первых дней и, наблюдая за линиями на индикаторе массы, мог обедать, ужинать и проверять показания других приборов. Восемь часов в сутки я спал, в течение оставшихся шестнадцати — летел. Я продвигался к центру Галактики по коридору между ее ветвями, повторяя его повороты.

Как исследовательская экспедиция мой полет потерпел фиаско. Я ничего не видел. Все, на что стоило посмотреть, Осталось в стороне. Звезды, пылевые облака, аномальные скопления, пронизывающие темноту коридора пучками лучей, невидимые объекты, которые могли оказаться звездами, — все это мои камеры снимали с безопасного расстояния, фиксируя лишь пятнышки света. За три недели я продвинулся к центру Галактики почти на семнадцать тысяч световых лет.

К исходу трех недель закончился и коридор. Передо мной было безликое скопище звезд, а дальше — темные пылевые облака. До центра Галактики оставалось еще тринадцать тысяч световых лет.

Я сделал несколько снимков и нырнул в гиперпространство.

И снова десятиминутные перерывы на чашку кофе; завтраки, обеды и ужины, которые я намеренно растягивал, чтобы подольше отдохнуть, часы сна, не дающие отдыха утомленным глазам. Звезд вокруг было полным-полно, а пыли еще больше. Линии постепенно становились все менее яркими. Я стал делать перерывы каждые полчаса.

И так три дня.

После полудня четвертого дня я сидел перед индикатором массы, в котором сменялись оттенки синевы — это изменялась плотность пыли вокруг корабля. Вдруг туман в индикаторе рассеялся. Вот новости! Не хватало только, чтобы индикатор массы сломался! Но нет, линии, изображающие звезды, не пропали, как шипы, торчат в разные стороны. Я продолжал выруливать между ними. Зазвенел будильник, возвещая о перерыве. Я с облегчением вздохнул и вышел из гиперпространства.

Взглянув на часы, я увидел, что до ленча остается полчаса. Поначалу я решил есть, когда придется, но потом подумал, что лучше соблюдать режим. Это помогало держаться. Интересно, что там на небе. Я инстинктивно взглянул вверх, чтобы не смотреть через прозрачный пол кабины. Даже тренированным глазам тяжело смотреть в бескрайнее гиперпространство. Вспомнив, что я в обычном космосе, опустил глаза.

Некоторое время я сидел уставясь в пол, потом, не поднимая взгляда, потянулся к гиперфону.

— Беовульф Шеффер?

— Нет, Альберт Эйнштейн. Перед вылетом я спрятался, а теперь решил сдаться за вознаграждение.

— Сообщение ложных сведений является прямым нарушением условий контракта. Зачем вы позвонили?

— Я увидел центр Галактики.

— Это не причина для того, чтобы звонить. Согласно контракту, вы обязаны увидеть центр Галактики.

— Черт возьми, неужели вам не интересно? Вы не хотите узнать, на что он похож?

— Если вы хотите описать увиденное сейчас, чтобы застраховать информацию от несчастного случая, я включу диктофон. Однако, если ваш полет окажется неудачным, мы не станем публиковать эту запись.

Я сочинял достойный ответ, и тут раздался щелчок. Босс соединил меня с диктофоном. Я произнес короткое предложение и повесил трубку.

Центр Галактики.

Здесь не было ни пыли, ни газа. Миллионы лет назад они сгорели в лучах столпившихся здесь голодных звезд. Центр Галактики сиял, как огромный драгоценный камень. Я считал, что между центром и ветвями Галактики не существует четких границ, что звезды редеют постепенно. Я не увидел и намека на постепенность. В сердце Галактики находился плотный шар диаметром в пять-шесть тысяч световых лет, сложенный из разноцветных огней и четко отделенный от остальной Галактики пылевыми облаками. Десять тысяч четыреста световых лет отделяли меня от центра.

Самыми яркими и крупными были красные звезды. Некоторые даже выделялись на общем фоне, образованном смешанным, как краски на палитре, светом синих и зеленых звезд. Но красные… по сравнению с ними Альдебаран покажется пустым местом.

Как ярко они светили! Мне пришлось смотреть в телескоп, чтобы различить черные промежутки между ними.

Я помогу вам представить, какие в центре Галактики яркие звезды.

У вас сейчас ночь? Выйдите на улицу и посмотрите на звезды. Какого они цвета? Антарес может показаться красным, если вы недалеко от него. Если вы в Солнечной системе, вы увидите красный Марс. Сириус будет голубоватым, а все остальные звезды покажутся вам белыми точками. Почему? Потому что темно. Днем у нас цветное Зрение, а ночью черно-белое, как у собак.

Так вот, в центре Галактики настолько светло, что человеческий глаз различает цвета.

Отыскать бы здесь планету! Не в самом центре, а на границе пылевых облаков, которые, как занавес, отгораживают центр от остальной Галактики. Это просто сказка. Представьте, что каждое утро над вашей планетой восходит сверкающее сокровище, в несколько сот раз больше Байнари, которое светит над Джинксом. Но на Джинксе мне все время кажется, что огромная оранжевая звезда вот-вот упадет на меня, а здесь такого чувства нет, потому что центр Галактики — всего лишь свет, прекрасный и бесплотный. Я бы с удовольствием нашел и застолбил здесь планету, и когда кукольники проложат сюда дорогу, у меня будет самое красивое поместье в известной людям Вселенной. Найти бы только пригодную для жизни планету.