Ларри Нивен - Осколок Империи

— Манн!

— Да?

— Двадцать три-точка-шесть, семьдесят-точка-один, шесть-точка-ноль. Я не знаю номенклатурного названия. Повторить?

Манн забыл о ракетных деревьях.

— Двадцать три-точка-шесть, семьдесят-точка-один, шесть-точка-ноль. Ищите в этом районе, пока не увидите красный гигант, но не слишком большой. Планета, которая обращается вокруг, маленькая, тяжелая, без луны.

— Понял.

— Вы сделаете глупость, если отправитесь туда. Вы кончите так же, как я Потому я и дал координаты.

— Я буду их шантажировать.

— Вас убьют. Иначе я не дал бы вам координат. Зачем вам понадобилось убивать меня, Ричард Манн?

— Мне не понравились ваши высказывания насчет моей бороды. Никогда не высмеивайте вундерлендские асимметричные бороды, капитан.

— Больше не буду.

— Я хочу вам помочь, — Манн вглядывался в клубящийся дым. Дым стоял черным столбом, края его были подсвечены лучами двух солнц. — До сих пор не вижу вашего корабля.

— Сейчас увидите.

Пират застонал… и Манн увидел корабль. Он успел отвернуться, и ему не обожгло глаза.

Я не мог решить, как назвать это произведение искусства — картиной, рельефом, скульптурой, овощным рагу, — но оно стало лауреатом в секции изобразительного искусства на выставке, организованной Институтом Знаний планеты Джинкс. Странно устроены глаза у кдальтино, подумал я. У меня глаза слезились. Чем дольше я смотрел на «ФТЛ-космос», тем меньше видел.

Я уже решил, что картина задумана так, чтобы расплываться перед глазами, когда на моей руке повыше локтя осторожно сомкнулись зубастые челюсти. Я подпрыгнул на целый фут.

— Беовульф Шеффер, какой вы расточительный! — прозвучало нежное, волнующее контральто.

Имея такой голос, можно сделать состояние. Мне даже показалось, что я его где-то слышал. Нет, не может быть — это было на Нашем-Успехе, очень далеко отсюда. Я обернулся.

Кукольник отпустил мою руку и продолжал:

— Что вы думаете о Хродену?

— Глаза от него болят.

— Разумеется. Кдальтино не видят ничего, кроме радиоволн. «ФТЛ-космос» нужно не рассматривать, а ощупывать. Проведите по картине языком.

— Языком? Нет, спасибо.

Я провел по картине рукой. Если хотите знать, что я почувствовал, садитесь на корабль и летите на Джинкс — картина до сих пор там. Я категорически отказываюсь описывать свои ощущения.

Кукольник с сомнением склонил голову набок.

— Я уверен, что ваш язык гораздо чувствительнее, чем пальцы. На нас никто не смотрит.

— Не будем об этом. Знаете, ваш голос очень напоминает мне голос президента филиала «Дженерал Продактс» на Нашем-У спехе.

— Неудивительно. Мы обучались английскому языку у одной и той же учительницы. Он передал мне ваше досье, Беовульф Шеффер. Я президент филиала «Дженерал Продактс» на Джинксе, что вы, без сомнения, определили по форме моей гривы.

В гривах я как раз не силен. Копна бурой шерсти над черепной коробкой, расположенной между двумя шеями, определяет принадлежность кукольника к той или иной касте — для того, кто разбирается в прическах. Чтобы различать прически кукольников, нужно быть кукольником.

Не желая обнаруживать свое невежество, я спросил:

— В этом досье написано, что я расточителен?

— За последние четыре года вы потратили более миллиона звезд.

— Зато сколько удовольствия я получил!

— Конечно. Скоро опять наделаете долгов. Может быть, вы напишете что-нибудь? Я был в восторге от вашей статьи о нейтронной звезде BVS-1. «Утыканное иглами дно гравитационного колодца…», «Голубой звездный свет падал на меня, как мелкий град…». Премило!

— Спасибо. Мне за это хорошо заплатили, но я больше пилот.

— Как удачно, что мы встретились! Я собирался вас разыскивать. Вам не нужна работа?

Он задал провокационный вопрос. Прошлый раз был единственным случаем, когда я согласился выполнить работу для кукольника, — я знал, что рискую жизнью. Едва не погиб. Я не держал за это зла на президента филиала «Дженерал Продактс» на Нашем-Успехе, но позволить им еще раз воспользоваться мной…

— Отвечу уклончиво: смотря какая. Вы думаете, что я профессиональный пилот-самоубийца?

— Вовсе нет. Вы можете обещать, что, если я посвящу вас в подробности, все останется между нами?

— Обещаю, — ответил я, зная, что обещание придется выполнить. Устное соглашение накладывает такие же обязательства, как и зафиксированное документально.

— Хорошо, пойдемте, — он танцующей походкой направился к телепортационной кабине.

Телепортационная кабина доставила нас в одну из вакуумных областей Джинкса. Стояла ночь. Высоко в небе виднелась ослепительно яркая точка Сириуса В. Гористый ландшафт был залит ее холодным голубым светом. Я огляделся, но не нашел на небе Байнари, огромную оранжевую планету, компаньона Джинкса. Значит, мы на внешней стороне.

Над нами что-то висело.

Модель номер четыре, выпускаемая «Дженерал Продактс», — это прозрачная сфера в тысячу с лишним футов диаметром. Большего корабля в Галактике нет. Только государству под силу приобрести такой корабль, и используются четверки только для колонизации планет.

Этот корабль использовался в других целях: он был полон приборов. Наша телепортационная кабина стояла между лапами шасси, как мышь между лапами совы. От двери кабины к люку корабля сквозь вакуум проходил туннель.

— «Дженерал Продактс» уже занимается оснащением кораблей? — спросил я.

— Мы хотим отделиться, но испытываем определенные трудности.

Давно пора разделиться, тем более что компанией владеют кукольники. «Дженерал Продактс» выпускает девяносто пять процентов корпусов для космических кораблей, в основном — потому, что больше никто не знает, как построить неуязвимый корабль. Но то, что я увидел, нельзя было назвать хорошим началом. Помещение, которое, по моему мнению, могло предназначаться для экипажа, груза или пассажиров, располагалось у дна, сразу над люком, и могло вместить лишь одного пилота: в нем было несколько кубических ярдов.

— Вам нелегко будет его продать, — заметил я.

— Верно. Вы заметили что-нибудь еще?

— Ну…

Машины, которыми был занят корабль, стояли очень тесно. Складывалось впечатление, что племя гигантов в десять миль ростом изо всех сил стремилось к миниатюризации. Я не увидел коридоров, по которым можно было бы подобраться к приборам. Выходит, ремонт в полете не предусмотрен. Дно пронизывали огромные ноздри четырех термоядерных двигателей. Реактивных поворотных двигателей не было, значит, внутри должен находиться гигантский гироскоп. Иначе…

— Похоже, что это все — гиперскоростные двигатели. Зачем это нужно? У вас возникла необходимость передвигать луны?