Елена Хаецкая - Космическая тетушка

Абела Меноэс стрелял в цель, он знал толк в запахах: ружейной смазки, морской соли, женского лона, увядающих цветов, ладоней, истекающих мозолями, пыли из медных карьеров. Он дружил с водителями грузовых машин, владельцами яхт, издателями бумажных книг, потрошильщиками рыбы, валяльщиками шерсти, хозяйками уличных кафе. Обо всех он писал свои книги. Эти люди не читали о себе в его книгах и никогда не узнавали себя, если книжка все-таки случайно попадала к ним в руки. Их жизнь была гораздо более простой, не такой яркой и увлекательной. Меноэс умел сжимать впечатления до такой плотной концентрации, что блекло-лиловое становилось у него густо-фиолетовым.

Бугго пыталась решить, нравится ей этот писатель или же он ее раздражает. После второго романа она решила, что он ее, пожалуй, утомляет. Бугго Анео и сама большой мастер расписывать небеса по собственному усмотрению, и незачем ей услуги в этом деле постороннего дизайнера.

Но назойливым духом Меноэса она все же пропиталась и потому на вопрос своего взбудораженного младшего офицера уронила усталый афоризм о дряхлости вселенной.

Однако Антиквар попросту пропустил это мимо ушей.

– Включите стерео! Там… такое!

Бугго надавила кнопку и сразу зажмурилась: каюта мгновенно раздалась по всем направлениям, и Бугго оказалась (вместе со своей койкой, любимым измятым пуфиком и планшеткой) посреди громадной площади, набитой праздничным народом. Гремели оркестры. Костяные рожки и трещотки сплетались с многоголосым пением, причем, как установила Бугго, мужские голоса звучали выше женских. Серая кожа жителей северного Арзао, грубая, с крупными порами, была как будто нарочно создана, чтобы служить выгодным фоном для мятых цветов, взбитых пузырями лент поверх полупрозрачного нижнего платья, медных колец и браслетов тончайшей кружевной работы. Многие женщины были босиком.

Бугго не могла разглядеть дома, обрамляющие площадь, – они находились слишком далеко. Воздух был полон фигурок причудливых зверей, сделанных из бумаги, цветов, листьев и обломков медного листа; подвешенные на нитках, они качались на разной высоте над площадью.

Затем живая голограмма сжалась и исчезла, сменившись дикторшей, скромно устроившейся в углу, возле самого экрана. Дикторша была, по меркам Арзао, красивой: невысокой, плотно сбитой, с едва намеченной грудью. Ее желтые волосы были увязаны в два хвоста, наподобие колокольчиков. Она обольстительно улыбалась, и Бугго вдруг подумала о том, что в студии наверняка висит портрет Гирахи – и о том, что все дикторши страны на самом деле адресуют свои улыбки ему. Автоматический переводчик бесстрастно ронял слова:

«Грандиозное празднество готовится в честь прибытия личного друга Тоа Гирахи – капитана Бугго Анео. Уже сегодня площади полны народа, хотя основные торжественные мероприятия пройдут завтра, когда «Ласточка» приземлится в порту «Арзао-Главный». В воздух подняты тысячи бумажных фигур – дар детей Арзао капитану Бугго».

Бугго лишилась дара речи.

Калмине сказал:

– Эффектно. Кстати, у них такое сумасшедшее стерео только для самых важных репортажей.

Бугго медленно перевела взгляд на своего консультанта по имиджу.

– Ты понимаешь, Калмине, что нам с тобой предстоит бессонная ночь?

– Ни в коем случае! – всполошился он. – Вы должны быть завтра свежей, как срез яблока, только что разрубленного кинжалом!

«Все-таки он меня раздражает, этот их культовый писатель», – подумала Бугго.

И сказала почти жалобно:

– Мне завтра блистать среди этого великолепия! Что я надену?

Калмине не колебался ни мгновения:

– Наденьте форму. С сапожками. Где она у вас? Дайте. Я все вычищу и выглажу. И немедленно ложитесь спать. Перед сном – горячее молоко. Что тут у вас на койке – дурацкие романы?

– Это их элитный автор. Культовый.

– Выкиньте немедленно. Вам необходим нормальный цвет лица. У вас очень красивый оттенок кожи. Чудесно смотрится с летной формой.

Бугго села на койке, глядя, как Антиквар утаскивает из ее каюты добычу – штурманскую форму выпускницы Звездной Академии, пару низких сапожек из очень мягкой кожи и планшетку «Арзао – открытый мир». Обеими руками взъерошила волосы. Калмине прав – нужно хорошенько отдохнуть.

«Ласточка» садилась в порту «Арзао-Главный», и Бугго казалось, что гром музыки и приветственных криков заглушает рев двигателей. Оркестр, состоявший из трех десятков женщин в одежде из золотых и красных лент, клубился по летному полю: они непрерывно танцевали, перемещались с места на место, вскидывали над головами руки и приседали, взмахивая лентами.

Полной противоположностью оркестру стоял почетный караул: сотня неподвижных офицеров в тонких серых сюртуках с паутинным шитьем. А впереди находился сам Тоа Гираха – в точности такой, каким запомнила его Бугго по тем временам, когда он выходил к ужину в кают-компанию «Ласточки», а потом оставался для бесконечной игры в кругляши.

Жесткие серые волосы Гирахи поблескивали от пота – день начинался жаркий. Темные узкие губы были крепко сжаты. Он внимательно смотрел на корабль и даже не моргнул, когда его окатило волной жара и пыли.

«Ласточка» смолкла. Музыка, напротив, взревела еще неистовей. На трапе показался Антиквар, солидный, разъевшийся, в своем любимом наряде с завышенной талией и невероятным воротником, вздымающимся выше затылка. Следом явился Малек, чисто умытый по торжественному случаю. Антиквар потратил полтора часа, подбирая костюм для механика, и наконец остановился на эксцентричной одежде, которую носит одна малая народность на Вио: переливающийся комбинезон, стянутый шнурами выше и ниже локтей и коленей. Малек сделался похожим на елочную игрушку. Его шерстка, начищенная и расчесанная, смущенно поблескивала на солнце.

Таган остался на корабле, поскольку все еще не мог ходить, но Оале вышла вслед за Мальком. При виде девушки в простом белом платье с чрезмерно длинными рукавами и волочащимся подолом офицеры Гирахи разом шагнули влево и свистнули. На лице самого Гирахи не дрогнул ни один мускул. Оале улыбнулась мужчинам, оценив их приветствие, и один из стоявших в строю, незаметно для прочих, подмигнул ей.

Хугебурка, нарядный и хмурый, ступил на верхнюю ступеньку и обернулся, подавая руку той, которая должна была появиться напоследок.

Мелькнула нога в сапоге. Солнечный блик отразился от начищенного носка и скакнул по скуле Гирахи. Затем явилась тонкая коленка – и Бугго Анео величаво вынырнула из люка.

Поднялся неописуемый шум. Офицеры палили из ракетниц, оркестр верещал, трещал и завывал на все лады. Опираясь на руку своего старшего офицера, Бугго медленно спустилась по трапу и, минуя всех своих спутников, подошла к Гирахе. Он молча распростер руки, и Бугго, обняв его, поцеловала в щеку.