Петр Воронин - Прыжок в послезавтра. Повесть

Валентин не знал, что отвечать и делать. Председатель, заметив это, обнял его за плечи:

- Поверь, ты мне так же дорог, как мои собственные дети, как Халил, которому я стал названым отцом. Его родители уже десять лет в дальней космической экспедиции. Моя семья и мое время принадлежат тебе, Валентин…

…Клавдии Михайловне и Илье Петровичу он не без торжественности сказал:

- От имени Всемирного Совета и от себя лично благодарю… Знаю, знаю, - предупредил он их возражения, - в том, что наш дорогой друг Валентин возвращен к жизни, - заслуга других. Но вы поставили его на ноги, и за это спасибо вам. А участников проекта «Анабиоз» планета будет чествовать завтра.

Прощался он с каждым в отдельности.

- Надеюсь, увидимся на чествовании, - обратился он к Клавдии Михайловне. - Твои близкие, конечно, соскучились о тебе, но пусть потерпят еще сутки.

- К тебе, Валентин, просьба, - сказал он Селянину. - Не согласишься ли ты, чтобы Халил и та девушка, которая тебе уже знакома, в первые дни были твоими тенями? Мне было бы спокойнее…

Илье Петровичу он пожал руку;

- Я сам отец. Меня, как и тебя, как всех нас, тревожит молчание «Артура»… Вчера я смотрел видеозапись о проводах экипажа на ту станцию. Твоя дочь очень милая и умная девушка. Она похожа на тебя, разве что красивее, чем ты… Сделано, поверь, все возможное, чтобы помочь им. Я надеюсь и ты надейся…

Происшедшее так не походило на предположения Валентина об этой встрече, что лишь позднее, оставшись один, он смог разобраться в своих впечатлениях. Он понял, что вел себя не так, как надо бы. Даже не поблагодарил Локена Палита. И просьбу об Эле принял с легкой душой. Тогда ему казалось неважным и несущественным, как он относится к этой девушке. А теперь подумал, что постоянно видеться с самозваной Ольгой мука для него и, вероятно, для нее тоже. Лучше бы его спутником был только Халил. А Ольга, вернее Эля… Он начинал теперь понимать, что не сможет вычеркнуть ее из памяти. Наоборот, он все еще любит девушку, причем ту, которая есть, Элю, даже сильнее, чем когда-то Ольгу.

Он слонялся по комнатам, тяготясь тишиной. Но едва подумал об этом, раздалась негромкая мелодия. Через минуту и она показалась ненужной. Странно: кто-то немедленно оборвал музыку.

Валентин плюхнулся на диван, подавшийся под ним подобно креслу в «стрекозе». Но сейчас эта сверхчуткая, подхалимничающая мебель вызвала раздражение. И слишком сильный свет был неприятен. А когда наступил полусумрак, Валентин решил, что так еще хуже, и в окно, занимавшее всю стену, ворвались солнечные лучи.

Нет, он отдавал себе отчет, что несправедлив, что надо бы удивляться и ахать при виде всего, что происходит в квартире. Но мысли об этом захлестывались недовольством самим собой и недавней опрометчивостью там, у председателя Всемирного Совета. Зачем он согласился, чтобы его сопровождала Эля?

В прихожей сидел робот Саня, тоже одинокий, но равнодушный ко всему. У Сани важное преимущество перед Валентином: он не осознавал своего одиночества, не страдал. Валентин в конце концов не выдержал.

- Халила! - попросил он.

Это была первая попытка использовать свою переговорную микростанцию, и он не очень-то верил в удачу. Но ему тотчас ответили:

- Здоровья и больших открытий!.. Халил слушает.

- Говорит Валентин Селянин.

- Ай, брат дорогой!.. Видеостанцию включи. Вот хорошо теперь. Видишь меня?

Действительно, в воздухе перед Валентином появилась полупрозрачная фигура Халила, такая же, как те, в гостиной во время последнего свидания с Ольгой-Элей. Правда, между прежним и теперешним было важное отличие. Фантастическое видение, бестелесный призрак вызвал не кто-то посторонний, а сам Валентин.

- Тебя, дорогой, не тянет отдыхать? - весело продолжал Халил. - Можно, я к тебе сейчас?

- Зачем спрашивать!

Изображение исчезло.

Халил появился быстрее, чем ожидал Селянин.

- Что тебя мучает, дорогой? - оглядев Валентина, спросил он.

А Селянин подумал, что Халил - уроженец юга, как и Локен Палит. Широкие, почти сросшиеся у переносья брови, прямой нос, смуглая кожа - южанин, конечно же южанин.

- Ты не скрывай: твоя печаль - моя печаль. Твоя забота - моя забота. Хорошо?

Валентин в который уже раз убеждался в душевной зоркости и отзывчивости всех, с кем сводит его судьба. И если бы причиной была не Ольга, а вернее не Эля, он непременно рассказал бы, что так мучает его.

Но в своем чувстве к этой девушке он не мог, не имел права признаваться. Он и про себя не должен думать о ней, как о любимом человеке.

И он ответил, что просто тяготится одиночеством - это была почти правда.

- Дорогой! Спасибо тебе, - воскликнул Халил, скорее обрадованно, чем огорченно. - Я боялся - помешаю тебе. Мы что сейчас сделаем? Мы Элю вызовем!

Он едва не силой потащил Валентина в комнату с видеопанорамой, вызывая на ходу:

- Эля!.. Слышишь меня? Халил тебя зовет… Сейчас она отзовется. Слушай и ты, дорогой.

Действительно, сквозь шум и гул, вызванный какими-то помехами, донесся ответ девушки.

- Здоровья и открытий, Халил… Я в «синей молнии»… Мне сказали, чтобы я приехала в столицу. Не знаешь, зачем?

- Как зачем? Почему спрашиваешь? - закричал Халил. - Жаль, что в «синей молнии» нельзя включать видеостанцию, а то бы ты увидела - зачем… Я бы тебе показал кое-кого, и ты бы поняла, зачем…

- Как бы я не понапрасну приехала… Халил… Он не хочет, чтобы я была рядом. Он сказал… Извини, торможение.

Передача прервалась. Халил с досадой ударил кулаком по ладони.

- Кто ей мог такое сказать? Какой неразумный человек? Скоро она будет здесь. Ах, хорошо, что и она будет здесь! Да?

Валентин сделал вид, что не расслышал последних слов. И, ожидая у подземного подъезда Элю, он чувствовал себя подавленно. Зато Халил был взвинченно весел и говорлив.

Девушка добралась с вокзала на большой, напоминающей автобус, хотя и бесколесной машине. Халил окликнул ее. Эля кивнула в ответ, но смотрела на Валентина. Встревоженно и умоляюще смотрела. И со своего места поднялась лишь после того, как он не очень уверенно шагнул в ее сторону.

Крышу Всемирного Совета называли смотровой площадкой. Однако она скорее напоминала сад или парк, вдоль дорожек которого росли кусты с овальными большими листьями.

Сейчас на аллеях собрались тысячи людей. Не мудрено, что в этой толпе потерялся Илья Петрович.

Первой всполошилась Клавдия Михайловна.

- Ох, боюсь за него… У меня душа не на месте: что если на «Артуре» несчастье.

В этот момент небо заполыхало. Его пересекали гигантские полосы, повторявшие все цвета радуги. Потом из-за далеких гор взлетел цветовой веер, занял полнеба и так же внезапно исчез, уступив место бесчисленным световым фонтанам, струи которых перекрещивались в вышине и падали вниз сверкающими брызгами.