Ариадна Громова - Мы одной крови - ты и я! Повесть

И наконец Галя с искусственным оживлением сказала:

- Ох, давайте переменим тему, друзья! Что-то на душе мутно стало!

- «О злых деяниях и говорить нам тяжко», как сказал Софокл, - с готовностью отозвался Славка.

- Ф-фу! - вздохнул я. - Мне уж было почудилось, что мир перевернулся: Славка говорит мало и все своими словами.

- Это у меня был временный шок. Не переживай, старик! - радостно заявил Славка и в подтверждение этого сразу же выдал очередной афоризм: - «Порой человек бывает так же мало похож на себя, как и на других», как сказал Ларошфуко.

- Ладно, ладно, сейчас ты вполне достаточно похож на себя, больше не старайся! - с опаской сказал я. - А то ведь ты как пойдешь сыпать цитатами!..

- И правильно сделаю. Лев Толстой сказал: «Самые выдающиеся дарования губятся праздностью»! - невинно глядя на меня, пропел Славка.

Другие нас не очень-то слушали, говорили о своем. На пленке тут сплошной шум, а наши голоса слышнее всех, потому что мы стояли в этот момент у самого магнитофона. Я действительно начал побаиваться, что Славка со своей цитатоманией забьет весь разговор, и исподтишка показал ему кулак, сделав при этом зверское лицо. Славка радостно улыбнулся и одарил меня очередным изречением: «Различным образом испытывай нрав друзей, особенно же смотри, каков кто во гневе», - добавив, что это сказал древнегреческий поэт Феогнид из Мегары, в VI веке до нашей эры.

- Иди ты со своими греками куда подальше! - безнадежно пробормотал я.

- Не паникуй, старик! - ласково сказал Славка. - Я разнообразен. «Есть люди, от которых нельзя ожидать, что, надев один сапог, они обязательно наденут и второй». Это сказал Фридрих Геббель, несомненно провидя мое появление на свет божий.

Славка доказал справедливость этого суждения тем, что опять долго обходился без цитат. С этой минуты на пленке отчетливо звучат голоса спорящих, в том числе и Славки.

Роберт во всем этом разговоре выполнял роль мальчика для битья, и мне это было неприятно. Человек он посторонний, впервые появился у меня в доме и вот теперь почему-то выдает на-гора один обывательский штамп за другим, и все его считают глупцом. И ведь надо же - всего час назад я завидовал ему даже больше, чем всем остальным телепатам. «Мало того, - думал я тогда, - что он тесно связан с таким интересным, перспективным, романтическим делом, как парапсихология, так он еще и сам до того элегантен, до того ироничен и спокоен. Мне бы хоть чуточку этой выдержки, этого умения подать себя».

И вдруг Роберт, ступив на незнакомую почву, немедленно слинял и начал нести чепуху. Будто он эти свои шикарные очки снял вообще, и смотрел на все сквозь туман своих пятнадцати диоптрий с астигматизмом, и ничего не видел четко, а почему-то не хотел в этом признаться и повторял чьи-то чужие слова.

Но - кто знает? Может, это я вначале плохо рассмотрел Роберта сквозь романтический, загадочно мерцающий туман телепатии и не мог догадаться, что у него такие беззащитные, невидящие глаза.

По-настоящему, как я теперь понимаю, мне надо было бы думать не о Роберте, а о Володе. Уже и тогда можно было о многом задуматься. Почему он вдруг совершенно прекратил опыты с Барри? Почему он так явно избегает говорить о Барри? Ни со мной, ни с теми учеными, которые ко мне приходили, ни с телепатами Володя и слова не сказал о результатах первых опытов с Барри. А ведь у нас с ним и так экспериментального материала кот наплакал… Вот именно, кот наплакал. Впрочем, до истины я бы наверняка не додумался, а скорее решил бы, что Володя на меня обиделся за дурацкую шутку на лестнице. Но я сам был слишком оглушен новыми впечатлениями, и на осмысливание у меня просто не хватало ни времени, ни сил. Да и какая разница! Ничего бы не изменилось, даже если б я и понял, в чем тут суть, а только я больше переживал бы попусту.

Ну ладно. Прокрутил я пленку еще разок и обнаружил, что все же можно разобрать не только Славкины афоризмы и мою ругань. Остальные вернулись к той же теме, несмотря на увещания Гали. То есть говорили в основном Иван Иванович и Виктор, а Володя и Галя слушали да помалкивали. И Роберт тоже как-то увял, все больше хмыкал. Да и отвечать-то было особенно нечего: Иван Иванович и Виктор делились опытом и материалом - сошлись родственные души, сразу друг друга поняли, и возражения Роберта их даже, наверное, не раздражали - они не такого наслушались. Говорили они вообще не для Роберта, а для себя.

- Когда кричат: «Человек - мера всех вещей! Все в человеке, все для человека!» - для того чтобы этим оправдывать бессмысленное, самоубийственное в конечном счете истребление всей жизни на планете, чтобы преспокойно вычеркивать из списка живых целые виды зверей и птиц, - это подлость и поповщина, как хотите! - говорил Иван Иванович, глухо покашливая. - Именно вот поповщина, и не всякая даже религия, а жестокое и лицемерное христианство в первую очередь. Ведь это еще в Евангелии от Матфея сказано: «Промысел божий среди всех других тварей имеет человека целью своей. Вы лучше многих малых птиц». А этот энергичный мерзавец Лютер выражался еще определеннее: «Мы господа не только над птицами, но и над всеми живыми тварями, и все вещи предоставлены в наше распоряжение и ради нас созданы». Вот и жили долгие века сообразно этим подлым установкам!

Роберт что-то вяло возразил, а потом опять стал протирать очки и замолчал.»

Почему он их не снимал ни разу, когда речь шла о телепатии, вот интересно! Наверное, у него это жест, выражающий неуверенность и беспокойство», - подумал я.

- Да, между прочим, вспомнил я еще один любопытный примерчик в том же духе, - сказал Виктор. - В «Огоньке» лет десять назад появилась такая заметочка, что, мол, были наши моряки в дальнем плавании и где-то там, на Галапагосах, что ли, изловили большущую черепаху. И стала эта самая черепаха любимицей команды, все ее кормили, ласкали, играли с ней. А финал просто шикарный: подходят они наконец к Одессе, моряки горюют, что приходится им расставаться со своей любимицей. «И только искусство судового повара, приготовившего великолепный черепаховый суп, помогло морякам примириться с утратой». Лихо, а? И все на полном серьезе, главное.

- Да неужели это правда? - удивилась Галя.

- А что? Ничего выдающегося по сути, - сказал Виктор. - Журналист действительно кретин - написал смешно. А можно и всерьез. Например: что же плохого, если наши морячки подзаправятся черепашьим супом? Что черепаха знакомая? Так какие могут быть знакомства с черепахой, тем более со съедобной, это же не человек! Этот фактик - лишь маленькое звено в системе глобальной жестокости.

Тут я поинтересовался: а что же делать? С чего начать?

- Ввести на всей планете вегетарианство в принудительном порядке! - с неожиданной язвительностью отозвался Роберт. - Под угрозой репрессий. Вплоть до высшей меры.