Стивен Бакстер - Глаз времени

РПГ были большими, громоздкими и заметными. С ними было тяжело обращаться, неудобно переносить и целиться — если обнаружат, считай себя покойником. Поэтому спрячься и жди, пока вертолет сам к тебе не прилетит. Пилоты, которых учили держаться подальше от домов, чтобы не попасть в ловушку, наверняка увидят лишь обломок трубы, торчащий из земли. Возможно, они решат, что это всего лишь разбитая канализация, результат одного из многих провалившихся «гуманитарных» проектов, с помощью которых ООН десятки лет пытается принести в эти места элементы цивилизации. Пролетая над открытой местностью, они будут чувствовать себя в безопасности. Моаллим улыбнулся.

Небо впереди показалось Байсезе странным. Густые и черные тучи возникали из ниоткуда и собирались в плотный ковер, устилающий горизонт и скрывающий горы. Все выглядело каким-то бесцветным.

Осторожно она вынула из кармана летного костюма телефон. Удерживая его в обеих руках, она прошептала: «Не припоминаю, чтобы в прогнозах говорили о формировании грозовых облаков».

— И я не припоминаю, — ответил телефон.

Он был настроен на прием из сети гражданского радиовещания, и теперь его маленький экран в поиске обновленных метеосводок стал ловить одну за другой волны сотни радиостанций, невидимой паутиной опутавшие этот уголок Земли.

Было 8 июня 2037 года. По крайней мере так думала Байсеза. Полет продолжался.

Первой подсказкой, что с миром что-то неладное, была малосимпатичная картина, которую Джош Уайт увидел, открыв глаза: шершавая ладонь на его плече, взволнованные возгласы и широкое лицо, нависающее над ним.

— Ну же, дружище Джош, просыпайся! Ты не поверишь. Это — нечто. Если это не дело рук русских, я съем твои портянки.

Естественно, это был Редди. Рубашка на молодом журналисте была расстегнута, а жилет и вовсе отсутствовал. Вид у него был такой, как будто он сам только что вылез из кровати. Его широкое лицо с выделяющимся высоким лбом было покрыто испариной, а глаза, казавшиеся маленькими за толстыми стеклами очков, бегали и сверкали.

Джош сел на кровати и заморгал. Через открытое окно в комнату вливался солнечный свет. Стрелки часов перешли за двенадцать. Он проспал час.

— Дьявол! Что, к черту, могло произойти такого важного, что мне уже и вздремнуть нельзя? Особенно после вчерашнего… Дай хоть умыться!

Редди посторонился.

— Ладно. У тебя десять минут, Джош. Ты себе никогда не простишь, если пропустишь такое. Десять минут! — повторил он и пулей вылетел из комнаты.

Окончательно примирившись со своей участью, Джош вяло зашаркал по комнате.

Как и Редди, он был журналистом, специальным корреспондентом «Бостон глоуб», направленным подробно освещать события в Северо-Западной пограничной провинции на этом далеком рубеже Британской империи. Далеком — да, но, возможно, сейчас здесь решается судьба всей Европы, поэтому провинцией заинтересовались даже в Массачусетсе. Комната, которую Джош вынужден был делить с Редди, представляла собой тесную маленькую угловую конуру в крепости, к тому же, благодаря стараниям его молодого коллеги, заваленную одеждой, полупустыми чемоданами, книгами и бумагой. Посреди всего этого хлама стоял небольшой складной письменный стол, на котором Редди строчил свои депеши для лахорской «Сивил энд милитари гэзет», на которую он работал. И все же, несмотря на это, Джош понимал, что ему очень повезло вообще получить комнату: большинству солдат, размещенных здесь, в Джамруде, как британцам, так и индийцам, приходилось ночевать в палатках.

В отличие от солдат, Джош имел исключительное право на послеобеденный сон. Сейчас до его ушей доносились громогласные команды и топот солдатских сапог, это убедило журналиста в том, что на самом деле произошло что-то странное. Это не могло быть сражение или нападение мятежных пуштунов, иначе он бы слышал выстрелы. Но тогда что?

Джош наткнулся на тазик с теплой чистой водой, рядом с которым находились его бритвенные принадлежности. Он умылся и плеснул воды себе на шею, после чего стал изучать свое довольно изможденное лицо в прикрепленном к стене осколке зеркала. У него были мелкие черты лица и, как ему казалось, толстый курносый нос, а мешки под глазами никак не украшали. Вообще-то этим утром голова Джоша не была такой тяжелой, как обычно после долгих ночных застолий в офицерской столовой. Обычно, чтобы не умереть от последствий попоек, Джош привык искать исцеления в пиве. У Редди же были другие предпочтения. Он не сопротивлялся своей страсти время от времени побаловаться опиумом. А те часы, которые он проводил в кальянном дыму, казалось, никак не сказывались на его девятнадцатилетнем организме. Джош ему завидовал, в свои двадцать три чувствуя себя ветераном войны.

Воду для бритья журналисту ненавязчиво приготовил Ноор Али, слуга Редди, таскающий за ним чемоданы. Джоша, уроженца Бостона, смущал подобный уровень обслуживания, ведь даже когда Редди отсыпался после донельзя веселой пирушки, обязанностью Ноор Али неизменно оставалось бритье хозяина, и не важно, что тот спит! И уж совсем Джошу не по душе было наблюдать, как слуга подвергается телесным наказаниям, время от времени необходимым, по мнению Редди, для поддержания дисциплины. Но Редди — сын английских колонистов, он родился в Бомбее. Парень в своей стране, не переставал напоминать себе американец, а Джоша прислали сюда, чтобы писать статьи, а не быть судьей поступков других. Как бы там ни было, но Джош, к своему стыду, и сам бы не отказался каждый день, продрав глаза, получать теплую воду и стакан горячего чая или даже два.

Журналист вытер лицо и быстро оделся. Напоследок еще раз глянул в зеркало, руками поправил копну непослушных волос, в последний момент сунул себе за пояс револьвер и направился к выходу.

Был солнечный день 24 марта 1885 года. По крайней мере Джош так думал.

Внутри крепости царило нешуточное оживление. Через утопающую в густой тени площадь отовсюду к крепостным воротам бежали солдаты. Джош присоединился к ликующей толпе.

Многие из британцев, которые служили в Джамруде, были из 72-го шотландского полка. Некоторые из них носили свободные, достигающие колен шаровары, деталь повседневной одежды местного населения, но в большинстве своем на солдатах были мундиры защитного цвета и красные узкие тартановые штаны. Но европейцев здесь было немного: гуркхи и сикхи перевешивали британцев по численности три к одному. Как бы то ни было, в этот день и европейцы, и сипаи толпились и толкались у ворот, чтобы скорее покинуть крепость. Все эти люди, находясь в этаком унылом месте вот уже много месяцев вдали от своих семей, отдали бы все, что угодно, за диковинку, которая разбавила бы однообразные дни службы. Продвигаясь вперед, Джош заметил командующего крепостью капитана Гроува, который с очень обеспокоенным видом тоже направлялся к воротам.