Вячеслав Назаров - Дороги надежд. Повести

Фантастическая поэма-предупреждение звучит сегодня, когда руки безумцев тянутся к тысячам опасных кнопок, как нельзя более современно и своевременно.

Переход к фантастической прозе был для Вячеслава Назарова совершенно естественным. Сперва он шел проторенным путем, поскольку власть сложившихся в научной фантастике традиций была очень сильна. К началу семидесятых годов уже существовал фантастический миф о будущем, в котором менялись лишь аксессуары н сюжеты. Впрочем, и сюжеты повторялись уже неоднократно. Вносились лишь поправки, связанные с новыми научными открытиями. Говорят, новое - это хорошо забытое старое. И греха никакого нет в повторении. Немало классических сюжетов бредет из века в век, но талантливость каждой новой книги увлекает, а о древности сюжета может вспомнить лишь въедливый эрудит.

Уже в одной из самых первых своих фантастических повестей, «Игра для смертных», Вячеслав Назаров подхватил старую как мир мысль о том, что гений и коварство несовместимы, противопоставил научную щедрость физика Кларка расчетливому таланту математика Горинга, собиравшегося сделать великое открытие, развивая чужие идеи. И сделал это открытие (пространство с нулевым временем - пресловутое традиционное «нуль-пространство», с помощью которого фантасты добрались до звезд), но ценой собственной жизни, чем вызвал заключительную реплику Кларка: «Ты умно, ты хорошо играл, Горииг. Но ты не мог не проиграть». Печать морализаторства и подражательности лежала и на повести «Синий дым», но уже в «Нарушителе» Назаров нащупывает свой путь в фантастике, и герои теперь носят не шикарные заграничные имена, вроде Тэдди, Гарри или Джо, а отечественные.

«Из-за полуприкрытой шторы Андрей рассеянно следил, как наливаются текучим золотым огнем камни и дальние горы, как трепетно и безостановочно пульсирует свет в полупрозрачной толще вздыбленных пород.

Сейчас зыбкая красота светового танца вызывала горечь.

Этот прекрасный, геометрически совершенный мир был мертв. Мертв с самого рожденья».

Неземная красота чужой планеты, ее пейзажи, мастерски придуманные и поэтически описанные Назаровым, - все это как-то не вяжется со словом «мертв». Не может быть красивым мертвый мир. Ткань повествования неназойливо делает ощутимой треногу героя повести Андрея Савина, его несогласие с товарищами, готовыми поставить крест еще на одной планете после того, как приборы, «всевидящие, всеслышащие, всемогущие и неустанные, мудрые и непогрешимые», вынесли свой приговор. И он совершает преступление или… подвиг. Космический устав категорически запрещает намеренное введение в чужие миры естественных организмов. Андрей нарушил устав, дал жизнь планете. Неизвестно, к чему это приведет, хотя концовка повести весьма мажорна…

Этические и философские проблемы, возникающие в связи с ростом человеческих знаний и техническим прогрессом, занимали Вячеслава Назарова до конца его короткой жизни. Если в фантастике он начинал как приверженец идеи, по его словам, «активной перестройки мира», то впоследствии уже задумывался о роли «писателя-поводыря по будущему», которое, как становилось ясно с течением времени, не укладывалось в рамки научных прогнозов.

Бездумная хозяйственная деятельность человека оборачивалась нарушением природного баланса. Назаров верил, что литература, и особенно фантастика («как прием сдвига и обострения проблем будущего») может стать «судьей и советчиком». Лично мне эта мысль кажется наивной, но именно она определила пафос новых произведений Вячеслава Назарова.

В повести «Зеленые двери Земли» (изд-во «Молодая гвардия», 1978), пронизанной радостным светом романтики, Назаров уже не столь категоричен в подходе к «перестройке». Герой повести профессор Панфилов и его сотрудники относятся к природе бережно, с любовью, как того требует этика сложившегося на Земле коммунистического общества. Они ищут контактов с дельфинами, у которых сто сорок органов чувств, включая радиолокацию, подводное зрение, рентгеновидение, метеочувство и т. д. При ближайшем знакомстве дельфины показались бы людям всемогущими, способными творить чудеса. Но, добившись полной гармонии, полного слияния с природой, дельфины не пользуются своим всемогуществом. Назаров очень поэтично рассказывает о жизни дельфинов, об их красочном и многогранном восприятии мира. Однако более близкое знакомство людей и дельфинов не состоялось. Панфилову в повести противостоит делец от науки академик Карагодский, который сделал карьеру на «приручении дельфинов». Предполагаемый разум дельфинов опроверг бы все «фундаментальные законы науки», созданные Карагодским, и он подстраивает все так, что по дельфинам начинают стрелять. Пошедшие было на контакт с людьми, дельфины вновь замыкаются в своем обществе. Их старейшины говорят, что люди «нарушают равновесие природы и убивают друг друга. Разве могут убивать разумные существа? И разве могут уничтожать среду, в которой обитают?..». Ниточка надежды остается лишь в дружбе мальчика с дельфиненком и в словах одного из старших дельфинов: «Да, я уверен, что мы братья, разделенные временем и пространством, братья, забывшие родство, но мы живем на одной планете и должны найти дорогу от брата к брату».

В «Зеленых дверях Земли» есть описание болезненных ощущений, испытываемых профессором Панфиловым. «Словно тонкая дрель все глубже и глубже входила под левую лопатку, глухой болью отдавая в плечо. Боль давила виски, скапливалась где-то у надбровий, и тогда перед глазами порхали черные снежинки». Как и его герой, Назаров старался «утаить войну» с болью от окружающих. Но потребовались кардинальные меры, оставившие след в «Поэме ножа», посвященной кардиохирургу Юрию Ивановичу Блау.

Одной из последних повестей, раскрывающих психологию человека при встрече с неведомыми силами природы, было «Восстание супров». Оригинальность мышления и раскованный талант Вячеслава Назарова проявились в ней в полной мере. И дело тут не в сюжете, который можно было бы изложить так: люди нашли планету с океаном чудодейственной жидкости - «протовита»; в океане обитают странные гигантские существа «супры», наделенные природой всеми видами смертоносного оружия; люди отвлекают внимание супров перестрелками и забирают прогонит, пока и из за ненависти к иной, непонятной форме жизни одним из персонажей повести не была пущена «чудо-торпеда», вызвавшая восстание супров и потерю планеты для людей. Повесть построена из рассказов тех, кто был свидетелем и участником происшествия. Посчитает мастерство, с которым Назаров вылепил характер каждого персонажа особенностями его прямой речи. Самой большой удачен поэта стал образ капитана Летучей Базы людей Морта Ириса, прозванного подчиненными Мортирой за сухость, бездушие, требовательность, а на самом деле любителя пухлых сентиментальных романов и выращивания цветов, надевшего мундир в силу необходимости, не потерявшего хладнокровия в опасную минуту…