Георгий Гуревич - Тополь стремительный (сборник)

ЗАРЕК: Не надо прибедняться, память у тебя нормальная. Всем людям свойственно забывать. Давайте, товарищи, так сформулируем жалобу Нины: "Я теперь буду жить до тысячи лет и не хочу забывать все свои первые молодости. Даже сейчас — об одной молодости — я помню меньше, чем хотелось бы". Том, есть у тебя предложения?

ТОМ: Я буду думать вслух, при всех. Мы знаем: в автоматах тоже есть память и забывание. Мы выключаем у них все записанное, чтобы освободить место для новой задачи. И люди тоже помнят главное — самое нужное. То, что требуется редко, выключаем. Освобождаем мозг для новой задачи. У мозга громадная память, но не бесконечная. Между лбом и затылком не так уж много места.

ЗАРЕК: Есть и другие мнения. Том. Иные считают, что у мозга громадные неиспользованные резервы. Предполагают также, что мы на самом деле не забываем ничего, только не можем припомнить сразу. Но прошлое может всплыть неожиданно и с мельчайшими подробностями.

ТОМ: Я продолжу, профессор Зарек. У меня пока одно предложение, и я думаю, единственно доступное. В машинах, когда нужно увеличить производительность, есть два пути: новая конструкция или больший объем. Я не уверен, что мы сумеем придумать новую конструкцию мозга. Значит — объем. Но на тридцать жизней нужна память в тридцать раз больше. Лада и Нина закричат: не хотим такого мужа. Голова, как котел.

НИНА: Ужас какой! Во сне приснится, умрешь от разрыва сердца.

ТОМ: Лучше будет: вторая голова отдельно.

СЕВА: То есть как: насаживать и отвинчи-вать? Вешать в передней на вешалку?

ТОМ: Я имею в виду — искусственная голова. Такая автосекретарша, поменьше, чем собачка на ремешке. Ты гуляешь, она бежит рядом, слушает, запоминает.

СЕВА: Обнюхивает ноги…

ТОМ: Вечером включил, голова показывает. Ненужное стер. Когда голова заполнилась, снял, положил в шкаф. Одна голова — для книг, другая — для путешествий.

НИНА: Ой, ребята, я обязательно растеряю все свои головы.

СЕВА: Старые, ненужные головы валяются в канавах. В газетах объявления: "Потеряла голову".

ТОМ: Ким, выручай, меня засмеяли со всех сторон.

КИМ: Нет, я поддерживаю искренне, с чистым сердцем. Это очень хорошо придумано. В особенности нужно будет к старости — ко временной старости, к периоду подведе-ния итогов между очередной и следующей молодостью. Только я не хотел бы этих секретарш-собачек на привязи. Пусть будет второй мозг, как-то связанный с естественным, подключенный, что ли. Я запоминаю — в нем отражается. Я забываю — в нем остается. В старости, когда сидишь в кресле, перебираешь воспоминания. Подключил голову с путешествиями — вот странствия молодого Кима: полет в Антарктиду, на Луну. Вот голова с книгами рассказывает тебе Пушкина и Шекспира наизусть. Сел за работу — вот голова-справочник, все факты и цифры в ней. Для души хорошо и для дела хорошо. По-моему, Ладе нечего возразить.

ЛАДА: Ладе действительно нечего возразить, потому что не на что возражать. Лада слышит новые вычурные названия для старых, давным-давно известных вещей. Голова-справочник в обычной жизни называется энциклопедией. Взял нужный том, полистал, нашел. И незачем простое слово "читать" заменять хитро придуманным "подключать голову". Голова с путешествиями — видовая фильмотека. Возьми там любой маршрут, зачем повторять свой собственный. Голова с книгами — это библиотека. Всегда она будет полнее твоей собственной головы. Что остается? Личные переживания? Но недаром, Ким, ты предназначал их для бездеятельной старости. Ты сделал это невольно и не случайно. Потому что старые переживания особенно дороги тому, у кого будущих нет. Но профессор Зарек обещает мне тысячу лет, тридцать две юности. Я иду в будущее, думаю о нем. Главное из прошлого я помню, главное — унесу, сброшу только ненужный груз. Природа недаром придумала забывание, это было великим и не первым ее изобретением. Амеба не забывает ничего и червяк тоже… Все знают от рождения, все умеют, что им полагается, ничего не забывают и ничего не приобретают. Человек узнает при жизни больше всех, ему и забывать надо больше всех, отсеивать лишнее. Мне подарили кучу лет жизни, я увижу страшно много и почти все забуду. Но главное-то я отберу, возьму с собой. У меня будет одна голова, но заполненная главным. А траченные молью воспоминания мне не нужны, у меня будущее есть. У вас его нет почему-то.

ТОМ: Вы все еще воздерживаетесь, профессор? Я имею возразить много. Лада спорит неверно. Но я хочу испытать Ладу. У меня есть жалоба, которую женщина должна поддержать. Можно?

3АРЕК: Давай!

ЖАЛОБА ТРЕТЬЯ:

ПУСТЬ ОНИ РАСТУТ БЫСТРЕЕ

ТОМ: Я — Нгакуру Том, ординарный врач и отец двух детей — девочки и мальчика — приношу жалобу на природу. Я недоволен, что дети растут и учатся так медленно. Только через год они научились ходить, только через год извините за неприличие — научились не делать в штаны. Три года им нужно, чтобы научиться творить на одном языке, еще три года они будут учиться читать и писать. Они будут учиться около двадцати пяти лет. Это целая моя жизнь. Мои дети никогда не будут мне товарищами. Вот моя личная жалоба. И есть еще жалоба всего человечества. Половину трудов человечество тратит на кормление, воспитание, учение и приспособление к жизни медленно растущего человека. Шаг вперед и шаг на месте. Учителя, воспитатели, медики и три четверти женщин поглощены этим неполноценным человечком.

НИНА: Ом говорит, что нами дети — неполноценные! Том, я с тобой развожусь!

ТОМ: Что ж, биолог не будет спорить: расти можно быстрее. Китенок через год после рождения весит пять тонн. Человек ест два-три килограмма в день, прибавляет два-три килограмма в год. Это медленность необязательная. Физика и химия не запрещают расти быстрее. Физиология не запрещает учить быстрее. Человек запоминает сразу, долго закрепляет. Надо придумать быстрое закрепление. Все, я сказал.

КИМ: Том высказал существо дела. Моя задача — живописать. Итак, родился сын — еще один у Нины или у Лады. Назовем его Гвидоном, потому что "растет ребенок там, не по дням, а по часам", как в "Сказке о царе Салтане". Нет у матери бессонных ночей, возня с пеленками кратковременная. Уже на третий день врач-наблюдатель говорит: "ребенок подрос, ножки окрепли, учите его ходить". Программа управления ходьбой передается на мозг и на нервы биотоками, диктуется вся целиком. Вот радость-то: от врача ребенок бежит своими ножками к маме. Неделя отдыха, закрепление пройденного, ребенка учат говорить, потом читать. Вся математика — от сложения до синтетического исчисления вкладывается в шесть приемов. Необыкновенно интересно для специалистов разрабатывать эти обязательные программы, так сказать, исходные платформы мышления. Через месяц Гвидон — взрослый человек, самостоятельный, он уже начинает выбирать дело своей жизни. И мама не нарадуется на сына, могучего умного, ученого.