Диана Гэблдон - Накануне войны

Было несложно найти мужчину по имени Тэббе – кроме необычайно высокого роста, он оказался мулатом. Я заметила еще одного человека смешанных кровей, похоже, индейской и африканской, но он был низким и коренастым. Тэббе не смотрел в мою сторону, он шел нахмурившись, с опущенной головой. Это меня обескуражило. Я не знала, что произошло между мужчинами ночью, но, очевидно, Тэббе уже не был так настойчив, как вчера. Его запястье было обвязано платком в бурых пятнах, быть может, его появление имело отношение к этой перемене.

Парня, который вел мою лошадь вчера, тоже было легко опознать по длинным взлохмаченным волосам. Он тоже не подходил близко и избегал смотреть на меня. К моему удивлению, он оказался индейцем, не чероки, может, тускарора? Ни по его речи, ни по прическе я не могла такого предположить. Он тоже был явным полукровкой.

Остальные были белыми, но вся компания тем не менее выглядела разношерстной. Среди мужчин шагали трое мальчишек-подростков с едва проклюнувшейся бородой, потрепанные и долговязые. Они глазели на меня, приоткрыв рот и тыкая друг друга в ребра. Я посмотрела на одного из них и не отводила глаз до тех пор, пока не встретилась с ним взглядом, – паренек покраснел до кончиков жидких усов и отвернулся.

К счастью, моя рубашка была с рукавами и скрывала все, начиная с шеи и заканчивая серединой голени, но я все же чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение. Ткань промокла и противно прилипала к изгибам моей груди. Я жалела, что не смогла оставить при себе одеяло.

Мужчины окружали меня со всех сторон, нагружали лошадей, и у меня появилось четкое, неприятное ощущение, будто я стала яблочком в центре мишени. Я надеялась только на то, что в своем потрепанном состоянии выгляжу достаточно старой и непривлекательной, отталкивающей для них. Мои волосы были распущены, спутаны и стояли вокруг головы, как ведьмин мох, чувствовала я себя при этом чем-то вроде помятого бумажного пакета.

Я старалась держаться прямо в седле и недобро зыркала на всякого, кто поглядывал в мою сторону. Один мужчина нерешительно посмотрел на голую ногу, что-то прикидывая в уме, но сразу же сморщился от отвращения, когда встретился со мной глазами. Это происшествие подарило мне чувство мрачного удовлетворения, которое почти мгновенно сменилось шоком.

Лошади начали двигаться, и когда моя послушно последовала за мужчиной впереди, я увидела двоих, стоящих под большим дубом. Я знала обоих.

Харли Бобл завязывал ремни на вьючном седле и хмурился, говоря что-то второму, более крупному мужчине. Харли был когда-то поимщиком воров, а теперь, видно, и сам стал вором. Этот гадкий персонаж вряд ли будет ко мне расположен после случившегося некоторое время назад собрания. Я была совсем не рада встрече, но совсем не удивлена обнаружить его в такой компании. А вот его компаньон заставил мой желудок сжаться, а кожу задергаться, как у лошади, которую облепили мухи.

Мистер Лайонел Браун из Браунсвиля.

Он поднял глаза, заметил меня и спешно отвернулся, ссутулив плечи. Должно быть, он понял, что я заметила его, потому что почти сразу развернулся, на лице его застыло выражение утомленности и пренебрежения. Нос распух и выглядел как большая темно-красная шишка даже в сероватом утреннем свете. Какую-то секунду он смотрел на меня, затем кивнул, как бы нехотя признавая наше знакомство, и снова повернулся ко мне спиной.

Я осторожно оглянулась назад, когда мы снова оказались в сени деревьев, но не смогла его увидеть. Что он здесь делал? Мне сразу не удалось узнать его голос, но явно именно он спорил с Ходжепилом о том, насколько разумно забирать меня с собой. Ничего удивительного! Он был не единственным, кого тревожило наше знакомство.

Лайонел Браун и его брат Ричард были торговцами, основателями и патриархами Браунсвиля, крошечного поселения среди холмов в сорока милях от Риджа. Одно дело, когда в окрестностях разбойничает отребье вроде Бобла или Ходжепила, поджигая и грабя дома, и совсем другое, когда Брауны из Браунсвиля поддерживают их в этих бесчинствах. Теперь последнее, чего мог бы желать мистер Лайонел Браун, это чтобы я добралась до Джейми с информацией о том, чем он занимается.

Я была склонна думать, что он предпримет определенные шаги, чтобы у меня этого не получилось. Уже поднималось солнце, и воздух стал теплее, но я вся похолодела, будто провалилась в колодец.

Солнечные лучи проникали сквозь кроны, золотя остатки ночного тумана, что окутывал деревья, серебря края влажных листьев. Среди ветвей заливались птицы, фазан пританцовывал в столпе света, безучастный к проходящим мимо людям и лошадям. Было еще слишком рано для мошек и комаров, легкий утренний бриз ласкал лицо. Один из тех моментов, где только человек вызывает отторжение.

Утро прошло довольно спокойно, но я чувствовала накопившееся между мужчинами напряжение, хотя я сама едва ли была напряжена меньше. Джейми Фрэзер, где же ты? Я без устали вглядывалась в лес вокруг. Любой далекий шорох, скрип ветки мог предшествовать спасению, нервы были истрепаны от постоянного ожидания.

Где? Когда? Как? У меня не было ни поводьев, ни оружия. Если точнее, когда начнется атака на отряд, лучшей и единственной стратегией будет спрыгнуть с лошади и бежать. Пока мы ехали, я присматривалась к каждому кусту гамамелиса, к каждой еловой рощице, прокладывая воображаемый путь, планируя, как буду петлять в подлеске между валунами.

Я готовилась не только к атаке Джейми и его людей: я не видела Лайонела Брауна, но знала, что он близко. Мышцы между лопатками сжались в твердый комок, предчувствуя нож. Я искала глазами возможное оружие: камни подходящего размера, ветки, которые можно поднять с земли. Если я побегу… Когда я побегу, я никому не позволю себя остановить. Но мы шли вперед, двигаясь так быстро, как того позволяли лошади, мужчины постоянно оборачивались через плечо, держа руки на кобуре. Я же была вынуждена отказываться от каждого нового потенциального орудия, когда оно оказывалось позади и вне моей досягаемости.

К моему неудовольствию, мы благополучно достигли ущелья к полудню. Я однажды была здесь вместе с Джейми. Здесь с гранитной скалы в шестьдесят футов высотой низвергался бурлящий поток, он искрился десятками радуг и ревел, как трубы архангела Михаила. Водопад обрамляли заросли красного аронника и дикого индиго, желтые тополя нависали над рекой за широкой и кипучей водной чашей, да так густо, что отблески от воды едва можно было различить среди буйной зелени. Ходжепил, конечно, не оценил местные красоты.

– Слезай, – раздался грубый голос под моим локтем, и, посмотрев вниз, я увидела Тэббе. – Мы будем переправлять лошадей. Ты пойдешь со мной.