Владимир Щербаков - Красные кони. Рассказы [с илл.]

- Я думала об этом, - сказала Вэлта, - даже для нас задача непростая… И знаешь, какой есть выход? Он похож на сказку. - Она задумалась, словно пытаясь что-то припомнить. - Да, это сказка из фонда Корабля. О царевиче и сером волке, о живой и мертвой воде. Быть может, ты читал…

- Мне посчастливилось найти эту сказку и много других. Именно я передал их в дар Кораблю.

- Вернулся черный ворон и принес две склянки: одна с водой живой, другая с водой мертвой… Помнишь?

- Еще бы! Это невероятно: угадать секрет живой воды…

- У них была живая вода, Эрто. Наши биологи уверены в этом. Им помогла природа. Благоприятное стечение обстоятельств - и вот случай помог родиться живому ключу, бьющему из-под земли. Быть может, это произошло где-то на Урале, или западнее, - гадать трудно, рассказы превратились в сказки и долго-долго передавались из уст в уста.

- А живая вода?

- Ключ иссяк, ложе ручейка высохло и заросло степными травами попробуй отыщи заветное место!

- И мы откроем им секрет живой воды?

- У них многое готово, в сущности. Трубопроводы от месторождений нефти и газа тянутся вдоль северных побережий, сворачивают на юго-запад, к истокам больших рек. Со временем эти гигантские трубы будут пусты (строятся и строятся атомные станции!). Вот тогда они и пригодятся… Совсем небольшие добавки микроэлементов - и этого достаточно. Лучше целые реки такой обогащенной воды, чем одна-единственная склянка из сказки.

- Вы предлагаете подавать раствор с микроэлементами по трубам. К самым истокам рек? Это сложно.

- Вот и нет. В морской воде уже есть все микроэлементы. Стоит добавить к речной воде одну тысячную часть воды полярных морей - и у нее появятся два удивительнейших свойства: прозрачность и способность лучше поддерживать жизнь. Что ты об этом думаешь?

…Едва поддавшись иллюзии, едва уверовав, что она искренне больше всего на свете хотела узнать лишь его мнение и просила об этом - она его! - Эрто вдруг понял истину: она всегда лишь хотела возбудить интерес, любопытство, приобщить его к свершавшемуся здесь, на этой планете, ее руками и руками ее друзей. И сейчас - тоже. И он вдруг понял, что был уже ближе к этому далекому миру, до странности реальному, притягивающему, к согласию с его сегодняшними идеалами, к их приятию, чем к стремлению сделать его похожим на эталон рационального, подсказав готовые схемы.

Чисты, спокойны и четки линии ее лица. Выпуклые губы и чуть впалые щеки воплощали застывшую красоту, Это почему-то вызывало сейчас легкую неприязнь… Лицо Вэлты точно маска. Неведомый мастер будто бы скопировал тончайшие черточки с другого, живого лица, с лица Валентины, глаза которой меняли, казалось, даже свой цвет, и губы дрожали и сжимались от счастья, желаний и стыда, когда звездная россыпь за окном, казалось, тонула в ее зрачках…

Бабочка влетела вдруг в окно, шумно захлопав крыльями, и словно прилипла к стене в затемненном углу.

- Крапивница, - бесстрастно отметила Вэлта. - У нас скоро будет гроза. Этим летом гроз больше, чем обычно здесь бывает.

Эрто накинул плащ, вызвал лифт, спустился на первый этаж, потом, словно вспомнив что-то, поднялся пешком до почтовых ящиков, включил инфракрасный фонарик и просмотрел корреспонденцию профессора. В ящике лежали две ежедневные газеты, брошюра подписной серии «Проблемы изучения космоса», два письма из смежных институтов и открытка-приглашение на конференцию.

Эрто вышел на улицу. Им владело неопределенное настроение; может быть, следовало поехать к Вэлте и поговорить о своем, о том, что он пока скрывал, а может быть, делать этого не стоило. Потом, подумал он, еще есть время. Отъезд профессора на конференцию был бы приятным сюрпризом: книги остались бы в полном распоряжении Эрто. Можно было избавиться от нескольких поездок в городскую и Центральную библиотеки, потому что он мог теперь работать и по вечерам. Если бы только нашли когда-нибудь новый способ чтения на расстоянии… Увы, страницы книг так плотно прилегали друг к другу, что приборы не отделяли тексты соседних листов. Легко читались лишь заглавия книг и надписи на титульных листах. И сетования на несовершенство техники были вполне справедливы: строки сразу трех или даже пяти страниц накладывались друг на друга, и гораздо удобнее было совершить экскурсию в читальный зал, чем разгадывать причудливые ребусы…

На улице было свежо. Он выбрался на шоссе и свернул в маленький ресторан, где было много свободных столиков, потому что время обеда еще не пришло. С полчаса он прождал официанта, потом включил луч и заглянул на кухню. Кухня казалась безлюдной. Он выбрал салат, мясо, кофе и установил режим нуль-транспортировки. (Вообще-то это делать не рекомендовалось, но в виде исключения космолетчики пользовались иногда маленькими привилегиями.) Две тарелки и стакан кофе оказались на столе, он пообедал и, оставив деньги, пошел в библиотеку. Теперь он должен был работать на совесть, хотелось сделать все самому, даже составить отчет, чтобы никому не пришлось корпеть за него.

Мило раскланявшись со старушкой библиографом, он прошел прямо к книгохранилищу. У дверей лифта, улучив момент, он наладил транслятор. Его одежда, лицо, руки стали излучателями электромагнитных волн, они испускали как раз такой набор светящихся точек, который совпадал с контурами и красками предметов, расположенных за ним. Состояние невидимости не было запрещено: в привидения все равно никто бы не поверил, остававшиеся после исключения привидений возможности с достаточными основаниями относили к области фантазии.

Так он проник в книгохранилище и за каких-нибудь три часа просмотрел около сотни томов. Радиус нуль-транспортировки составлял тридцать метров, и можно было работать, удобно устроившись в кресле. А над улицами проносилась гроза, и ее дыхание чувствовалось даже здесь.

В конце дня произошло неизбежное: у далекого края стеллажа, над четвертой снизу полкой замаячило бледное женское лицо с выражением крайнего испуга и изумления в округлившихся глазах. В мгновение ока отправил он книги на положенное место и вернулся в зал. Он работал допоздна.

Дома его ждало письмо.

«Дорогой Эрто!

Обстоятельства сложились так, что я вынужден уехать в командировку на Памир, где километровое зеркало нашего радиотелескопа поймало сигналы, совсем не напоминающие обычный хаос межзвездного эфира. Да не покажется Вам удивительным и странным, что исследователь, значительную часть своей сознательной жизни посвятивший осмыслению возможности контактов, отбывает в командировку именно тогда, когда соседом его по квартире оказывается представитель иной планетной системы. Я не могу отказаться от участия в конференции, посвященной расшифровке сигналов. Охотно поделюсь с Вами соображениями, касающимися наших личных взаимоотношений. Не буду скрывать, что мое открытие стоило немалого труда и терпения. Иначе и быть не могло, ведь факты, даже самые необычные, должны были толковаться мной совсем в ином духе, причем истинный вариант, казалось, исключался из рассмотрения с самого начала (на что, конечно, и следовало Вам рассчитывать).