Адам Вишневский-Снерг - Оазис (сборник)

18. БУНТ

Разбудил меня шум в ванной.

Открывая глаза, я глянул на часы. Было пять минут второго дня; стрелки совместились напротив цифры "один" — пришлось поверить, что они не повернули назад, и, что уснув под утро, я проспал целых девять часов. Лампочка давала мутный свет. Где-то далеко за стенкой раздалась приглушенная пулеметная очередь. Какое-то мгновение, вытянувшись струной, я всматривался в пустое место, в углубление на топчане, оставленное телом Ины, пока наконец не услышал стоны и кашель, а затем и ее ускоренное дыхание, донесшееся из-за двери ванной и тут же подавленное стоном при последующей попытке рвоты.

Я соскочил с топчана и резко пихнул дверь: Ина сидела на краю ванны. Наклонившись над краном, она тряслась всем телом. На скулах выступили красные пятна. Выжатые длительными усилиями слезы стекали по ее измученному лицу; девушка настолько обессилела, по-видимому, попытками справиться с рвотой, что наверняка бы упала в ванну под струю воды, если бы я ее вовремя не подхватил.

— Что с тобой? — пробормотал я все еще сонным голосом. — Что-то не то съела?

Прошло несколько минут, прежде чем ей удалось тихо произнести:

— Мне плохо...

— Долго тут сидишь?

— С самого утра. У меня ужасно болит голова.

Я взял ее на руки и отнес на топчан.

— Но ведь меня же могла разбудить, — укоризненно сказал я. В моих мыслях, словно шарманочная мелодия, крутилось одно предложение: "Консервы были несвежие", только оно меня никак успокоить не могло. — А теперь тебе лучше?

Ее кожа слегка покраснела. Мне самому с трудом удавалось скрывать волнение. Я уселся рядом с Иной и начал выпытывать симптомы. Она попросила воды. Пила, и тут же ее рвало. Наконец ей стало полегче.

Я же размышлял о лучевой болезни, о результатах чудовищного воздействия радиации в городе, которые лишь теперь дали о себе знать. Вот только головная боль и рвота сопровождали многие другие болезни, среди всего прочего, они были симптомами и воспаления мозговых оболочек.

— В первый раз... — отозвалась Ина, — там, на улице... я чуть не задохнулась... Сначала был фиолетовый отблеск, а потом...

— Это тогда, когда ты попала под залп излучателя Рекрута? — выпалил я одним духом.

Девушка повернула ко мне воспаленное лицо.

— Кто такой Рекрут?

— Это я его так назвал. Ну да ладно, это неважно. Самое главное, что луч прошел очень быстро. Опять же, он не был концентрированный. Я сам это видел. Он вызвал только временный шок. Вскоре силы вернутся к тебе. Через несколько часов ты почувствуешь себя лучше, а завтра, самое большее, через пару дней — ты обо всем забудешь.

Ина приподнялась на локте.

— Мне нужно встать. Помоги, Нэт.

— Лучше останься здесь, а я поищу врача.

Я принес из ванной тазик. Очередной приступ тошноты настолько ослабил девушку, что она вскоре заснула. Но выглядела она при этом значительно лучше. Я боялся оставить ее без опеки, только и помощь врача была необходимой. Я тихо вышел в коридор, закрыл дверь на ключ и направился в сторону комиссариата.

Ионизирующее излучение. Что я знал по этой теме? Все зависело от величины поглощенной порции. И при этом я не мог отогнать самых неприятных мыслей. Через несколько дней горячка усилится. "Пациент" — то обезличенное создание, которым оперировала известная мне краткая история болезни — "в результате уничтожения слизистой оболочки кишок перестает есть. Проявляется общее заражение и поносы, а также выпадение волос. К наиболее ранним проявлениям относится уменьшение количества белых кровяных телец и анемия эритроцитов. Через поврежденные ткани кишок бактерии из пищевого тракта проникают в кровь и межклеточное пространство. Этому вторжению бактерий организм не может противостоять по причине уничтожения иммунной системы. Развитие инфекции не может быть остановлено даже путем интенсивного лечения антибиотиками, которые в иных обстоятельствах дали бы прекрасный результат. К общей картине присоединяется и общее отравление, вызванное продуктами распада погибших тканей и обезвоживание организма, вызванное рвотой. После дозы радиации, превышающей шестьсот рентген, смерть наступает в течение двух — четырех недель".

В комиссариате я застал Алина, занятого раздачей супа арестантам, количество которых на данный момент уже превысило десяток. Он направил меня в соседнюю комнату. Я закрыл за собой тяжелую, обитую звукопоглощающим материалом дверь и встал в потоке воздуха, под большим вентилятором, напротив распластавшегося на стуле полковника. Гонед сидел без кителя, в пропитавшейся потом сорочке; в тот момент, когда я только вошел, он обматывал галстук вокруг руки, в которой держал телефонную трубку. При этом он вопил в нее раздраженным тоном:

— ...то есть как это, невозможно исполнить?... Кто?... Снова Кинсуил? Да что может значить этот клоп?... Хватит! Я не собираюсь... Послушайте-ка: вам не хватает организационного чутья. Вы должны успеть везде. Необходимо вызвать чувство недовольства. Люди уже готовы... Да, это я уже слышал, но их необходимо умело убеждать, пробудить доверие, вызвать энтузиазм; они обязаны поверить в то, что нашим основным заданием... Так что, я вас еще буду учить!... Что...? Да пошли вы... И на этого чего-нибудь найдем. Сразу же направьте туда несколько человек и держите в готовности группу Аглера.

Он закончил разговор и связался с Асурмаром.

— Слушай, ты не будешь столь любезен связаться со мной? — спросил он тоном, сиропность которого странным образом контрастировала с предыдущим раздражением. — ... Так... Они были час назад... Хорошо, жду тебя в кабинете.

Он нажал на кнопку и тут же начал набирать следующий номер.

— Господин полковник, — отозвался я. — Я лишь хотел спросить... Тут никто не желает предоставить мне информацию...

Нетерпеливым жестом руки Гонед заставил меня замолчать.

— А ну-ка дайте мне Джека Джонсона, — рявкнул он в трубку и пролистал несколько листков, лежавших на коленях. — Слушайте, Джонсон. Может, вам уже надоел занимаемый вами до сих пор ответственный пост? Кто утверждал текст?... Да это же верх неспособности... Молчать! В два часа я обязательно внесу это в список наказаний. Передайте!... А вы, если и дальше вместе с Кинсуилом будете лизать пятки, то я вас, в конце концов, тоже пришибу. Какое-то время он только слушал. — Потому что, прежде всего, — заговорил он опять, — необходимо ликвидировать их пропагандистские источники... Именно это я и имел в виду... отлично. Крупный шрифт и радиоузел... Ради всеобщего блага... Ну... или что-нибудь в таком духе... Понятно!... Ну уж огнестрельное оружие, это само собой.

Гонед положил трубку.

— Я ищу врача, — сообщил я полковнику. — Не можете ли вы мне сообщить, где в этом сегменте оказывают помощь тяжело больным?