Михаил Анчаров - Сода-солнце. Повести

- Спишь, - сказала она. - Ты все-таки пришел, бродяжка… Дай я хоть погляжу на тебя… Похож.

- На кого похож? - спросила молодая.

- Изменился… На себя похож…

- Валентина Николаевна, а кто это?

- Это? Страшный человек.

- Господи…

- Самый большой лентяи на свете. Чемпион лентяев. Старая школа.

- Вы его знаете?

- Немножко. Это мой муж, - сказала она. - Бывший, бывший… Я его не видела полжизни… Она тряхнула спящего за плечо.

- Проснись. Приезжий открыл глаза.

- Ты знаешь, пока я спал, мне пришла в голову одна идея, - сказал он. - Я понял, почему я не люблю ходить в театр… Покупаешь билет, и тебе показывают живых людей, как в трамвае. Но в трамвае это стоит четыре копейки. Конечно, если без багажа. С багажом дороже… Ну ладно, я еще посплю. У меня там был ряд интересных встреч. Я не досмотрел, чем все это кончится.

Он опять закрыл глаза.

Но женщина схватила его за плечи и стала трясти.

- Э-э, нет, не выйдет, - приговаривала она. - Ты у меня сейчас проснешься как миленький. Ну… вставай.

Тогда приезжий поднялся.

- Может, поздороваешься наконец? - спросила женщина.

- Здравствуй, Валя, - сказал приезжий. - Я слышал, ты стала известной актрисой. Или мне это приснилось? И ты все еще играешь официанток?

- Валентину Николаевну знает весь свет, - с вызовом сказала молодая.

- По-моему, вы официантка, - сказал он ей. - В этом кафе.

- Откуда вы знаете?

- Знаю, - сказал приезжий. - У вас в кафе мухи есть?

- Начинается, - сказала актриса.

- Да вы что, гражданин, - сказала официантка. - Спятили? Наше кафе лучшее в районе… Какие мухи?

- В тех кафе, где бываю я, крошка, все официантки выносливые, - сказал приезжий. - И вежливые. Все. До единой.

- Я вас не оскорбляла…

- И умные, - добавил приезжий. - Там заказ клиента угадывают по глазам…

- Не люблю таких, - сказала официантка. - Все переиначиваете.

Приезжий стукнул кулаком себя по ладони.

- Могу я достать в этом кафе пару хороших мух?! - спросил громко. - Или нет? Я вас спрашиваю! У меня ящерица не кормлена!

- Слушай, не пугай человека… Какая ящерица? - спросила актриса.

- Я ее отнял у юных натуралистов, - сказал приезжий и, приоткрыв коробку, показал маленькую скучную ящерицу.

- Ой, зелененькая… - сказала официантка.

- Вы хорошая девушка, - сказал он.

- У нас этих ящерок сколько хочешь, - сказала она.

- Вы плохая девушка, - сказал он.

- Прошу вас, идите… Нам нужно поговорить, - сказала Валентина Николаевна.

Официантка сказала - хорошо, потом кивнула на него, покрутила пальцем у виска, понимающе подмигнула Валентине Николаевне, поднялась по ступенькам кафе, отворила своим ключом дверь и ушла внутрь.

- Ну, рассказывай, - устало произнесла актриса.

- Я перед сном глядел на ящерицу, и мне приснился крокодил в виде дворника.

- Я хочу знать, как ты живешь, где ты живешь, кем ты работаешь?

- Я живу хорошо, - ответил он со смирением. - Я живу везде. Я работаю поводырем крокодила.

- Жаль, - сказала она. - Я думала, мы с тобой поговорим как люди.

- Валя, мы и говорим как люди, - мягко возразил он. - Только в слово «люди» мы вкладываем разный смысл. Как всякий неталантливый человек, ты любишь сложности.

- Я тебя не понимаю.

- Ты меня никогда не понимала.

- Не обольщайся, - сказала она. - Я тебя всегда понимала. Поэтому мы не вместе. И насчет неталантливости ты врешь. Болтун несчастный. Значит, так и проиграл в игрушки всю жизнь?… Все так же спишь, все так же бездельничаешь, все так же рассказываешь байки и затеваешь споры с кем попало… Это ты любишь сложности. Я живу понятно и просто. А ты закрученный, как штопор.

- Нет, Валя, я не люблю сложностей. Это они меня любят. Что может быть проще желания поспать? А мне все время мешают, будят. Вот и ты всегда будила меня невпопад.

- Работать надо, голубчик, работать! - сказала она. - Все люди работают и создают ценности!

- Это не одно и то же. Валя, - сказал он. - Работать и создавать ценности. Ладно. Не хочется спорить.

- Лекции читаешь… - Голос у нее стал злым. - Интересно бы знать, какие ТЫ ценности создаешь, соня несчастный!

- Сейчас покажу, - сказал он и оглянулся на подходившую официантку.

- Я мух принесла, - сказала официантка.

- Понятно? - спросил он у актрисы.

- Ладно. Я пойду, - сказала она. - Не думала, что мы с тобой так встретимся. Мне казалось, что я тебя еще немножко люблю… Иллюзии, иллюзии… Дуры мы, бабы.

- Прости меня. Валя, если можешь.

- Бог подаст. Чужой человек, - сказала она.

- Ничего ты не поняла, - сказал приезжий. - Вот смотри…

И он обернулся к официантке.

- Слушайте, у вас же таких ящерок полно, - сказал он, - а вы этой мух принесли. Она усмехнулась.

- Эта вроде уже знакомая, - сказала она.

- Поняла? - спросил он у женщины средних лет и, видимо, средних способностей, он всегда знал это, но был уверен, что это поправимо.

Актриса смотрела на него с яростью.

- А теперь ступай, - сказал он. - Я не досмотрел сон. Ты меня разбудила, когда начиналось самое занятное.

Они обе ушли.

Вечер. Сад. Половодье цветов и листьев. На каменной скамье две женщины. Пожилая нанизывает бусы. Молодая поет:

Молодая положила лютню на колени.

Платье белое на ней из прозрачного шелка, вышито маленькими букетиками мирта и желтых цветов. На голове гирлянда из шиповника и веток чемерицы.

Она сорвала пучок мяты и, растирая ее между пальцами, надушила горячий воздух вокруг.

- Ох, не люблю я эту песню, - сказала старая. - Все поешь, все поешь. А ведь уже который год замужем. Пора остепениться.

- Подожди, Анита… - сказала молодая и быстро встала. Беглыми движениями она поправила волосы, опять села. - Кажется, приехали.

- Глаза бы не глядели… Ты же вся горишь…

- Иди, Анита… Иди… Я счастлива… - сказала она, глядя на идущих по дорожке.

Впереди высокий. Длинная борода, длинные волосы.

- Здравствуйте, синьора Джиоконда, - сказал он.

- Здравствуйте, синьор Леонардо, - ответила она тихо.

- Можешь сегодня не переодеваться, - сказал невысокий полный человек (ее муж). - Синьор Леонардо писать не будет. Он уезжает.

- Вы уезжаете?

Она поглядела на него недоверчивым взглядом крестьянской девушки, удивительным у такой взрослой и нарядной дамы.

- Уезжаю, Монна Лиза… Воине с пизанцами конца не видно. Мне синьория заказала военную картину…